Логово дракона. Обретенная сила - Бернхард Хеннен

Во дворе было тихо, и, с облегчением вздохнув, девушка стала спускаться с дерева, подняла сломанную ветку и сунула ее в густой куст. Сад был слишком упорядоченный. Красивый, без сомнения, но неестественный. Деревьям и декоративному кустарнику навязали чужую волю. Их не только обрезали, как в любом саду. Их ветки тянулись к небу в какой-то поразительно жуткой симметрии. Нигде не было видно увядшего листка или цветка, идеального по размеру и цвету. Сад был настолько красив, что это встревожило Айю. Она поглядела на дерево, с которого, только что слезла. Недостающую ветку было легко заметить. Но разве стражи обращают на такое внимание? Вряд ли! Все равно, возврата нет. Ей удалось спрыгнуть с крыши на крону дерева, но, даже проделав обратный путь, ухватиться за край крыши было невозможно.

Держась в тени, она пересекла двор. Сюда не выходили окна в личные покои гофмейстера. Только дверь, завешенная жемчужной занавеской. Айя негромко выругалась. Пройти туда, не наделав шуму, было невозможно.

За занавесью виднелся коридор. Через открытые двери падал теплый свет масляных ламп. Девушка остановилась и прислушалась. Ночной бриз колыхал листву кипарисов. От рычания, доносившегося из ямы со львами, по спине бежал холодок. Затем все снова стихло. Может быть, ей повезет и Датамес все же будет один. Его считали чудаком и одиночкой. Но разве можно доверять слухам в гареме! О мире за его стенами до них долетало множество слухов, но среди них было мало правдивых.

В каменных плитах у двери еще жило тепло дня. Оно поднялось по ее ногам. Приятное ощущение. Оно придало ей уверенности. Все равно пути назад нет. Она ступила за занавеску из бусин. Их гладкая шлифованная поверхность ласкала щеки.

Негромкое постукивание еще преследовало ее, когда она уже стояла на пороге первой двери. Она глядела в комнату, где изысканный вкус сочетался с холодом безличия. Каждый предмет мебели был совершенен. Все стояло так, чтобы выглядеть красиво и при этом им было удобно пользоваться. Три масляные лампы источали свет, не изгоняя тени из углов большой комнаты. Таким образом, комната приобретала оттенок загадочности. В одном из этих углов, в сумерках, она обнаружила большое ложе. Одеяла и подушки. Они тоже были уложены со вкусом и казались нетронутыми.

— Тебе нравится то, что видишь?

Голос удивил Айю настолько, что она оказалась не в состоянии отреагировать каким бы то ни было образом. Она не отпрянула назад в испуге, не ответила, даже не смогла повернуть голову, словно эти несколько слов заставили ее окаменеть.

— Входи.

Она послушалась, словно зачарованная. Датамес стоял, прислонившись вплотную к двери у стены. Он был наполовину скрыт в темноте. Она видела его только краем глаза. По спине ее пробежал холодок. Белоснежные зубы сверкали в темноте.

— Ты намного превосходишь по красоте всех воровок, которых я встречал, — он встал перед ней, негромко, располагающе рассмеявшись. Оцепенение спало. Айя изучала его. Что он теперь будет делать? Позовет стражу? Для этого уже слишком поздно! Ему нужно было помешать ей войти в комнату, вместо того чтобы приказывать войти.

— Я тебя уже видел. Ты одна из обитательниц гарема, не так ли?

Айя удивилась. Он запомнил ее лицо среди всех этих женщин! Во время тех немногих случаев, когда он приходил в гарем, чтобы отобедать там вместе с бессмертным, их не представили друг другу. Это тоже изменилось. Раньше божественный никогда не скрывал, какая из бесчисленного множества его жен ему нравится больше всех.

— Я плохой хозяин. Прошу, прости меня, дорогая. Должно быть, все дело в том, что днем слуги снимают с меня все подобные заботы. Хочешь пить? У меня есть превосходное красное вино с Эгильских островов. Молодое темпераментное вино.

Его последние слова были почти чарующими. Впрочем, она не увидела улыбки и взгляда, который подтверждал бы это.

Вот что она должна сделать! Соблазнить его! Лучше, чтобы он сам возжелал взять ее. Вот только эта безбородость... Она обвела взглядом просторную комнату. Ничто не указывало на то, что здесь бывает женщина. В гареме о нем рассказывали всякое. Но большая часть была наверняка просто болтовней, порожденной скукой. Говорили, что он предпочитал женщинам мальчиков, но разве в гареме что-то знают о реальном мире?

Он махнул рукой, подзывая ее к низкому столику, стоявшему у самого ложа. Айя улыбнулась. В таких играх она наверняка опытнее Датамеса. Затем он протянул ей золотой кубок. Необычайную вещь, на которой были выгравированы два золотых крылатых льва. Когда-то Айя уже видела подобный. Они были из сокровищ короны бессмертного!

— Подарок Аарона, — мимоходом пояснил гофмейстер. — Наш общий господин отличается ярко выраженным чувством прекрасного.

— К сожалению, иногда ему не хватает постоянства.

Датамес одарил ее улыбкой.

— Именно это и привело тебя ко мне?

— Тебе не хватает самоуверенности, гофмейстер?

Его улыбка стала еще шире.

— Скажем так, я не предаюсь иллюзиям относительно того, что думают женщины о безбородых мужчинах. Известно ведь, что я уже слишком долго служу во дворце, чтобы сойти за юношу.

Айя наклонилась и потянулась к золотому кубку. При этом она тщательно следила за тем, чтобы предоставить возможность бросить взгляд в ее декольте, не давая при этом реальности подрезать крылья фантазии. Вино она лишь пригубила, поскольку легко пьянела, а время расслабиться еще не наступило.

— У всех мужчин твоего народа не растет борода?

Что-то во взгляде гофмейстера изменилось. Вдруг он показался ей подозрительным. Всего на удар сердца, а затем маска улыбки стерла это выражение.

— Верно, красавица моя. У мужчин моего народа не растет борода. А у некоторых золотые волосы, как ты уже наверняка слышала.

— Может быть, вы еще чем-то отличаетесь от мужчин Арама? — Она произнесла это заученным тоном, каким болтали в гареме, позволявшим любой намек и предоставлявшим слушателю возможность разведывать бездну невысказанного.

— Ты имеешь в виду, не считая того, что я намного дольше переживаю придворные интриги, чем это удается другим сановникам?

Она не стала отвечать, ограничившись многозначительным взглядом. Затем снова отпила вина. Нужно только дать мужчинам возможность, и они начнут говорить. В этом вопросе мнения всех женщин в гареме сходились.

— Там, откуда я родом, мужчин забавляют бойкие на язык женщины.

Кровь прилила к щекам Айи. Это...

— Там молчание не считается добродетелью, которая к лицу женщине. Совсем наоборот. Мы ценим вызов.

— Вероятно, ты переоцениваешь свои возможности...