Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Светлана Дильдина

вступая в разговор, а не просто оставаясь безмолвной свидетельницей. — Издалека и не подумаешь.

— Тебе нравится?

— Наверное… привозили, я видела — но у нас не носят такие, а я больше из кожи и перьев люблю, — она оглядела Киаль придирчиво. Та рассмеялась:

— Примерь…

В медном зеркале отразилась какая-то перепуганная личинка стрекозы.

— По-твоему, я очень некрасива? — спросила Этле, пряча глаза.

— Ты? — Киаль села поближе, обняла: — Ты очень миленькая… но только совсем — совсем дитя, хоть тебе пятнадцать уже. Нравятся украшения? Хочешь такие носить?

- Я просто… — Этле совсем потерялась, примолкла.

Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что Айтли сейчас очень одиноко, но Этле подумала — он почувствует ее радость, и все будет хорошо.

Скоро ее руки попали в объятия тяжелых браслетов в виде сплетающихся куниц, а в волосах засияли изумрудные цветы. Сама северянка в этом великолепии несколько поблекла.

— Не больно-то они меня красят, — грустно сказала она, стягивая украшения. Киаль уже не вызывала отторжения, а ведь несколько часов назад казалась едва ли не врагом.

— Ты огорчилась? — сочувственно сказала южанка, и потянула из груды новые украшения:

— Это должно подойти тебе больше.

— Зачем? Для кого? — вдруг испугалась заложница. Киаль застыла с ожерельем в руках, удивленно пожала плечами:

— Для тебя.

— Ты говоришь правду? — про то, как смотрел на Этле старший внук Ахатты и что сказал ей, северянка не хотела упоминать. Впрочем, сказал — то как раз слова, которые должны были успокоить. Только вот не помогло. Если ее привезли сюда для него…

— Конечно правду. Что случилось? — Киаль обняла девушку. И та поведала о собственных страхах — краснея и белея одновременно, и неловко пытаясь высвободиться.

— Не бойся, Къятта не тронет тебя. Зачем нам ссориться с севером, да и с остальными Родами?

— С какой стати им меня защищать. А Север… — девушка только вздохнула. Не этой же южной красотке пересказывать свои сомнения, что их попросту выкинули ради собственной выгоды.

— И все же мой брат тебя не обидит. Да он и сам сказал…

— Он может и передумать, — сдавленно произнесла Этле. — Южане живут только своими прихотями… прости, — смутилась, отводя взгляд от гибкой, словно молодая ива, дочери Асталы. Та не обиделась ничуть, вскинула руки, зазвенев бубенчиками на браслетах:

— Ой уж! Может, конечно… только такого я не припомню. Да и не до тебя ему сейчас, забудь. А я помогу тебе стать очень красивой. Научу всему скоро! Не оторвешься от зеркала!

— Но тогда… — северянка пугливо оглянулась на дверь.

— Ох, не того ты боишься! — сказала Киаль.

Девушка оказалась радушной хозяйкой, и северянка почти стыдилась внезапных вспышек неприязни к южанке. Еще бы та не вела себя столь навязчиво — покровительственно… Но все Этле доверилась ей настолько, что узнав — ее скоро переселят к другим людям, решилась повторить свою просьбу:

— Я не могу перестать тревожиться об Айтли. Он мне написал, но этого мало… Если ты хочешь позаботиться обо мне, помоги нам увидеться.

— Не стоит, — Киаль склонила голову к плечу, вдруг посерьезнев. — Ради него самого… не стоит. Мне захотелось, чтобы ты была тут, и дед позволил. Но кроме меня и Къятты есть еще и наш младший брат.

Северянка поежилась, ощутив, как холодная когтистая лапа провела по спине:

— Твой младший… он так смотрел на Айтли, с такой ненавистью…

Киаль помолчала какое-то время, словно подбирая слова, сказала:

— Кайе не любит северян. C полгода назад или чуть больше того тут жил полукровка. Кайе подобрал его в лесу, чуть не раздетого, нянчился с ним. А мальчишка украл его любимую грис и сбежал.

— Почему? С ним обращались плохо?

— Если бы! — танцовщица вновь рассмеялась. — Мой братишка не самый лучший подарок, но он потакал полукровке во всем. И вот… такова благодарность.

Этле, чувствуя, как слова царапают горло, спросила:

— Что твой младший сказал о том, что я появилась в вашем доме?

— Сказал — слишком много чужих женщин. И вообще чужих. Еще сказал… — Киаль чуть нахмурилась, припоминая: — Что разделили вас зря.

— Почему?

— Я не знаю. Он странный. Мне кажется, что он представлял вас как одно существо, которое нельзя разделить пополам, не покалечив.

— А он… не доберется до Айтли?

— У Шиталь — то? Нет, никогда. Да и он успокоился, кажется — и причиной тому твое появление. Ты ему безразлична, а вы — одно лицо. Но все же я рада, что у них пока нет возможности пересечься случайно.

— Хм… — Киаль потянула из лазуритовой шкатулки нитку лазуритовых же бус, подала Этле:

— На-ка, примерь.

Ей было жаль девочку, и врать не хотелось, хоть дед и велел правды не говорить. Выбрала полуправду. А если уж начистоту — Дитя Огня не остановит ни один замок и ни одна стена. Разве что возведенная старшим братом, и то до поры.

**

Деревня неподалеку от Тейит

Парнишка был худенький, с виду пятнадцать от силы. Хотя Лиа знала — стражами деревень не ставят столь юных. Значит, ему больше весен. Губы мальчишки дрожали, тонкие, голубоватые.

— Потерпи. Скоро боли не будет.

— Я не об этом, — вздохнул он, и женщине показалось — сейчас он расплачется. — Я хотел… меня же только поставили в эту деревню. Впервые… Йишкали, я же хотел как лучше. Что теперь скажет семья…

— Не ругайся, — строго сказали Лиа. — А ногу каждый сломать может.

Искусные руки целительницы наложили лубок, потом повязку.

— Оно прилетало… я засмотрелся. Такое красивое. Как дурак… — он и вправду едва не плакал. — Я даже не подумал, что надо поставить щит… А там яма, йишкали!

— Не хнычь, — резко сказала Лиа, а когда мальчишка вскинул на нее изумленные глаза, улыбнулась и взъерошила его волосы. — С кем не бывает. Вряд ли тебя с позором отправят обратно.

По возвращении усталую женщину поджидала неожиданность — велено было явиться к Элати. Посидев немного, чтобы ноги перестали гудеть, выпила разведенные в воде несколько капель медовой полыни и отправилась, куда приказали. Хоть жила в Ауста, все же на самом дальнем конце…

Сестра Лайа была как обычно — немногословной и резкой. Она полировала ножи, и