Генералы и офицеры вермахта рассказывают. - В.Г. Макаров

Вопрос: Расскажите об этом подробнее?

Ответ: В начале 1941 года Верховным главнокомандованием вооруженных сил я, как специалист, был откомандирован в Японию. Мне была поставлена задача: прочесть лекции по военной политике, военной географии и, в частности, об СССР для немецких военных атташе в Японии и офицеров японского Генштаба. Я ехал вместе с дипломатическим курьером Штойнер.

В Москве на вокзале меня встречал лично посол Шуленбург. В посольстве я был несколько часов, ожидая поезда. С Шуленбургом имел беседу общего характера. В Японии я пробыл всего две недели. Но обратном пути я находился в посольстве в Москве несколько дней. В беседах с Шуленбургом мы много говорили об отношении к России. Шуленбург и я являлись сторонниками политики дружбы по отношению к СССР и высказывали опасения для Германии, если эта политика изменится. Шуленбург, очевидно, знал о готовящемся нападении Германии на СССР потому, что поручил мне использовать мои связи в Генштабе, доказать опасность для Германии изменения политики по отношению к СССР Это поручение Шуленбурга я обещался выполнить.

Вопрос: Вы имели какие-либо поручения разведывательного характера?

Ответ: По заданию начальника Восточного отдела Главнокомандования сухопутных сил (фамилии его не помню)[568], мне было поручено при проезде через СССР, выяснить пропускную способность железных дорог в восточной части Советского Союза, а также направление и характер перевозимых по этим дорогам грузов.

Вопрос: Как вы должны были выполнить это задание?

Ответ: Путем личного наблюдения при проезде по этим дорогам.

Вопрос: Вы это задание выполнили?

Ответ: Да, по приезде в Берлин я доложил начальнику, давшему мне это поручение, о результатах моих личных наблюдений.

Вопрос: Какие задания вы имели еще?

Ответ: Других заданий я не имел.

Вопрос: С кем вы встречались за время этой поездки?

Ответ: Кроме работников посольства я ни с кем не встречался.

Вопрос: Чем объясняется ваш переход на преподавательскую работу по возвращении из СССР в 1931 году?

Ответ: Мой переход на преподавательскую работу соответствовал моим личным стремлениям к научной деятельности. Однако главную роль здесь играли не личные стремления, а интересы Генштаба. Германия усиленно вела подготовку к новой войне, хотя ее все еще до некоторой степени сдерживали рамки Версальского договора, к тому времени уже нарушаемого по многим пунктам.

Узкие возможности подготовки кадров для войны в организованных за границей школах, в то время уже не удовлетворяли потребности. Поэтому Генштабом было принято решение организовывать при общеобразовательных школах и высших учебных заведениях кафедры военного дела. Для руководства этими кафедрами были назначены опытные офицеры Генштаба. Преподавание военного дела в университетах производилось тайно. Кафедры военного дела существовали под видом географических, исторических и других дисциплин. Это мероприятие было в то время одной из важнейших проблем Генштаба по подготовке к новой войне.

Пришедший к власти в Германии фашизм, порвал сдерживающие подготовку к войне условия Версальского мирного договора, и с этого времени проводимые в большой тайне военные мероприятия Германии получили право на открытое существование. Тенденции фашистов совпадали с тенденциями Генштаба, по этой причине все хозяйственные и политические мероприятия рассматривались только с точки зрения целесообразности их в деле военной подготовки Германии. Наука также служила этим целям.

В 1936 году мной по заданию Верховного главнокомандующего Бломберга при Берлинском университете был организован Научно-исследовательский институт по военной географии и политике. В 1938 году, также по заданию Генштаба, я основал Научно-исследовательский институт по изучению родины и славянского вопроса.

Вопрос: Какие задачи стояли перед этими институтами?

Ответ: Задача института военной географии и политики: воспитывать германскую молодежь в военном духе. Институт состоял из 4-х отделений: 1) военной истории, 2) военной географии, 3) военной политики, и 4) военной экономики. Институт вел преподавание этих дисциплин в университете, кроме того, издавал большое количество литературы, популяризирующей военные знания среди населения и вызывал интерес к военному делу у молодежи.

Институт исследования родины и славянского вопроса состоял из следующих отделений: 1) история и этнография, 2) экономика, 3) славянская история, 4) предыстория. Политическая задача этого института: борьба против польских научно-исследовательских институтов, доказывающих принадлежность в прошлом некоторых территорий Восточной Германии. Институт должен был противопоставить политическим позициям и работам поляков свои «научные» изыскания, которые, в случае необходимости, должны быть опубликованы. Мы намеревались произвести исследования поселений древних готов и бургундов на территории Западной Польши и, тем самым доказать принадлежность этих территорий к Германии. Эти «научные» изыскания велись с целью оправдания захватнических тенденций фашисткой Германии.

Вопрос: Значит, вы занимались фальсификацией научных изысканий в угоду фашизму?

Ответ: Указания на фальсификацию научных изысканий я от своих высших инстанций не получал. Прямой фальсификации научных данных в работе моего института не было. Мы рассматривали вопрос несколько односторонне, т.е. исследовали поселения тех племен, которые принадлежали к немцам, и не изучали поселений славянских племен. Например, было давно известно, что некоторые славянские племена жили на восточном берегу Эльбы. Подобные открытия мы не считали актуальными и замалчивали их.

Вопрос: Является ли одностороннее изучение вопроса научным?

Ответ: Безусловно, при научных выводах любой вопрос рассматривается всесторонне. Если этого не соблюдается, то сделанный вывод или обобщение не имеет достаточной научной обоснованности. Однако я подчеркиваю, что мы не ставили себе целью фальсифицировать научные исследования. Мы хотели дополнить односторонние исследования поляков рассмотрением вопроса с другой точки зрения. Фальсификация науки в фашистской Германии широко практиковалась, но я не являлся сторонником этого, и в своем институте подобной практики не допускал.

Вопрос: Что вам известно о фальсификации науки в фашисткой Германии?

Ответ: Наука и, особенно гуманитарная, в фашисткой Германии была принижена до небывалого уровня. Многие научные отрасли работали по заказу фашистских заправил, чтобы всякого рода «научными открытиями» и исследованиями доказать правильность проводимой фашистами захватнической политики.

При философском факультете Берлинского университета существовала кафедра политической педагогики под руководством профессора Бакумлера. Вся деятельность этой кафедры была направлена на изыскания философской базы для фашистского мировоззрения. Бакумлер занимался подтасовкой научных истин и исторических фактов и превратился в комментатора высказываний Гитлера и Розенберга.

При Берлинском университете был учрежден также «загранично-научный факультет», который, по сути дела, являлся «научной» базой работы «Антикоминтерна». Руководителем этого факультета был оберфюрер СС профессор Сике. Факультет издавал большое количество политических публикаций, разъясняющих внешнеполитические вопросы с фашисткой точки зрения. Им выпущено большое количество клеветнической литературы о Советском Союзе.

При Технической высшей школе в Берлине был профессор Николадзе (грузин), который использовал свою академическую должность для ведения разнузданной клеветнической пропаганды против Советского Союза. Он пользовался широким покровительством президента Прусской академии наук профессора Вальтер. Николадзе грубо фальсифицировал политическую, экономическую и этнографическую карты Советского Союза и статистические данные о нем. В штабе Розенберга Николадзе считался одним из выдающихся знатоков СССР. Им написана книга о Советском Союзе, изданная СС, изобилующая грубыми клеветническими измышлениями против советской действительности. Фактов фальсификации науки в Германии в угоду фашистской политике было слишком много, однако, я их в настоящее время не помню.

Вопрос: С какой целью был создан «Особый штаб-Ф»[569]?

Ответ: В мае 1941 года в Берлине был организован «Особый штаб-Ф» под руководством генерала авиации Фельми. Этим штабом были собраны немцы, знающие арабский язык и все, проживающие в Германии арабы, пригодные к военной службе. «Штаб-Ф» размещался около местечка Кап-Судни в 60 километрах от Афин (Греция).