Нарский Шакал (Нарский Шакал - 1) - Джон Марко

- Он присмотрит за лошадьми и поставит их на ночь в конюшню, прошептал Люсилер. - Он назвал мне постоялый двор в конце рыночной площади, где для нас могут найтись постели. Пойдем.

Триец взял Ричиуса под руку, словно дряхлого старика, и медленно повел его через заполненную народом площадь. Ричиус послушно шел, прихрамывая, как это делали голодные нищие в Наре, и горбя спину. Без Огня он чувствовал себя уязвимым. А Люсилер все время молчал и не поднимал взгляд от земли. Время от времени толчея вокруг них возрастала, и они ненадолго приостанавливались среди людей и животных, чтобы пропустить наиболее резвых покупателей. Мимо пробегали трийские дети, между ног шныряли кошки - шум базара постепенно обволакивал их. Вскоре они казались обыкновенными усталыми и грязными путниками. Как и Люсилер, Ричиус смотрел вниз, поднимая голову ровно настолько, чтобы видеть на несколько шагов вперед. Он сильнее надвинул капюшон на голову, а когда кто-нибудь оказывался совсем близко, придерживал ткань рукой.

Когда они добрались до края площади, Люсилер остановился и осмотрелся, а потом отвел Ричиуса в укромный угол. Там стояли дома, и шум базара немного утих, так что произносимые Люсилером слова стали отчетливее.

- Мне нужно найти дом человека по имени Кафул, - пояснил он. Торговец сказал, что он должен быть где-то здесь и что этот человек может предоставить нам комнату, если плата его устроит. Я скажу ему, что ты болен, но твоя болезнь для окружающих не опасна. А потом дам ему вот это.

Он извлек из-под своих одежд еще одну монету - она сверкала золотом и оказалась во много раз крупнее, чем прежние монетки, которыми он расплатился с торговцем на рынке. Ричиус подумал, что этого хватило бы здоровому человеку, дабы арендовать комнату на целый месяц. Возможно, сия монета купит одну ночь уединения даже прокаженному. Люсилер осматривал маленькие домики, выискивая какой-то опознавательный знак, и все больше хмурил брови.

- Мне придется спросить, где этот Кафул, - сказал он наконец. - Жди меня здесь. Будет гораздо быстрее, если я пойду один.

Ричиус энергично затряс головой.

- Я ненадолго, - пообещал триец. - Уверен, этот дом где-то здесь. Ни с кем не разговаривай.

- Проклятие, Люсилер! - прошипел Ричиус, но друг уже исчез, оставив его у стены одного из десятка домишек, растянувшихся вдоль улицы.

Ричиуса мгновенно захлестнуло ощущение сиротства, и он прошаркал в тень, надеясь, что никто не обратит на него внимания или, что еще хуже, не попытается затеять с ним разговор. Но прохожие, занятые своими делами, игнорировали его, словно его присутствие было чем-то совершенно естественным. Из окон над его головой раздавалась негромкая трийская речь, до него долетали экзотические запахи готовящейся обеденной трапезы. Женщины окликали своих детей, старики пили вино и играли в кости на тротуарах, смеясь над какими-то шутками. И спустя несколько минут Ричиус устыдился своих страхов. Он вдруг понял, что окружающие не только не замечают его, но и не являются источником опасности. Среди них не было воинов-дролов, размахивающих жиктарами, не было орд трийских священнослужителей, распевающих молитвы. Здесь царил тот самый мир, который описывал Люсилер, спокойствие и порядок, словно война никогда не затрагивала этих мест.

Ричиус вышел из тени на улицу и неожиданно заключил, что прежде никогда здесь не был. Да, он приезжал в этот городок, стоял на его окраинах с отрядом Окайла, но его не интересовала жизнь в Дандазаре, и он не пытался разгадать его обитателей. А сейчас, когда вокруг него кипела деятельность, он почувствовал глубокое любопытство. Сам факт, что Люсилер не лгал ему, был похож на долгожданный ветерок душным днем.

Вскоре Ричиус уже осмелился пройти по улице - по-прежнему опустив глаза, но отказываясь испуганно жаться к стенам. Он шел мимо прилавков и лотков с товарами, произведенными незнакомой ему культурой. Он старался не уходить далеко, но рынок манил его за собой. Время от времени он поглядывал туда, где его должен был ожидать Люсилер, но, не видя друга, снова углублялся в толпу, пока не очутился в окружении горожан, и отовсюду слышал их гортанную речь. Впервые после отъезда из Арамура он чувствовал себя счастливым и двигался все дальше, словно под покровом невидимости. Он уже не старался хромать, или горбиться, или притворяться больным. Это притворство вдруг показалось ему нелепым. Никто не знал, кто он такой. Все были слишком поглощены своими делами, чтобы обращать на него внимание. Однако он избегал прикасаться к вещам, выставленным на продажу, какими бы интересными они ему ни казались: цвет кожи обязательно выдал бы его происхождение. И он удовлетворялся только наблюдениями, поражаясь разнообразию товаров. На прилавке в самом конце улицы была выставлена поразительная коллекция шелков и шерсти. Радужная гамма тканей всевозможной текстуры и переплетений превращалась в длинные одеяния и прочие наряды. Ричиус подошел к окружавшей прилавок толпе и рассматривал прекрасные товары. Он даже ахнул от потрясения.

Позади торговца висело платье - алое с серебром, столь прекрасное, что захватывало дух. Ричиус широко улыбнулся. До крепости в Фалиндаре оставалась всего неделя пути, так что скорее всего это их последняя остановка. До сей минуты ему не приходило в голову, что он мог бы привезти Дьяне подарок; увидев это платье, он сразу же вспомнил ее. Этот наряд стал бы для нее чудесным подарком! Он посмотрел на торговца - тот как раз заканчивал переговоры с очередным покупателем. Ричиус отвел взгляд, лихорадочно соображая, что следует делать. Ему придется вернуться сюда с Люсилером. Надо полагать, у них хватит денег на это платье. Да, решил он в конце концов, они вернутся сюда позже и...

Пронзительный вопль прервал сладостные размышления Ричиуса. Он обернулся. Все вокруг него вдруг пришло в смятение. Море людей, заполнявшее площадь, отхлынуло - и в самом центре толпы Ричиус увидел нечто невообразимое. Он отшатнулся, пораженный представшей перед ним картиной, и чуть не сшиб прилавок с тканями. В центре улицы какой-то зверь - похоже, гигантский барс, - терзал человека. Тварь, вдвое превосходящая ростом боевого коня, нависла над истошно вопящей жертвой, обнажив острые кинжалы клыков и потрясая вставшей дыбом гривой. Желтые глаза зверя сверкали на массивной морде, остриженный хвост метался из стороны в сторону с твердой решимостью. Огромные лапы прижимали мужчину к земле. Зверь щетинился и шипел на охваченных ужасом зрителей, вызывая в памяти Ричиуса чудовищ из страшных сказок своего народа. Крик жертвы вмещал в себя безграничный ужас и боль: несчастный пытался сбросить мощные лапы, бессильно колотя по ним кулаками. Его одежда была изодрана и обагрена кровью.