Франкенштейн - Стивен Джонс

Стейси не захотела отвечать. Перед глазами стоял образ папули с иглой и нитью. Но не в силах сдержаться, она выпалила:

— Папуля заставил меня съесть горячее.

Мисс Вашингтон прежде ни разу не разговаривала со Стейси и знала ее только в лицо, поэтому уточнила, кто такой папуля.

— Мой папа, — еле ворочая языком, ответила Стейси.

Мисс Вашингтон надолго задумалась. Потом мягко сказала Стейси:

— В следующий раз ты ответишь "нет", слышишь?

Стейси торопливо рассчиталась с мисс Вашингтон и быстро убежала. Вкуса еды она не ощущала, просто жевала и глотала.

Через неделю папуля пришел домой, весь пропитанный горьким запахом пива. Стейси сочиняла письмо воображаемому другу по переписке, тщательно подбирая слова и трудясь над правописанием; в письме говорилось о папуле. Он нашел исписанный листок, прочитал первое предложение и сказал Стейси, что если ей так нравятся эти слова, она может их съесть. Папуля порвал бумагу на клочки и затолкал ей в рот, не давая выплюнуть. Таким образом ей пришлось съесть целый лист, а затем отправиться в кровать без ужина.

Ночью Стейси снова видит папулю за работой. Нынче его творение более оформление — уже заметны зачатки черт лица. Он разрезал Монстра посредине и вживил нечто похожее на мерцающие сизо-голубые шары, наполненные желе с трубочками по сторонам. Он присоединяет их к тем, что уже находятся в Монстре, затем начинает сшивать.

Теперь у существа есть кишки.

На следующий день, в середине четвертого урока, Стейси стошнило. Девочку тут же отпустили домой. Пока в классе шла уборка, дети радовались незапланированному перерыву в занятиях. Уборщик обмакнул швабру в ведро, и тут что-то привлекло его внимание. Он наклонился. В желчных рвотных массах он увидел пожеванные обрывки бумаги, и среди них ясно различимые слова "и тогда папуля сделал".

Он подумал, рассказать ли об этом учителю, но потом пожал плечами и принялся за уборку.

Около месяца прошло без серьезных происшествий. Стейси уже начала думать, что папуля, верно, отказался от своего Монстра. Однако однажды он пришел домой раньше обычного и заплакал. Сегодня день рождения мамули. Папуля смотрел на ее фотографию в рамке и пил прямо из бутылки. Вслух вел речь о том, что мог бы спасти мамулю от рака, если бы был не педиатром, а настоящим врачом. Он заметил застывшую Стейси, которая смотрела на него, и бросился к ней. Первая ее реакция — скорее вытянуть вперед руки, отгородиться от него. Папуля взял ее маленькие ладошки в свои, грубо прижал к небритым щекам и зарыдал. Наконец, погрузившись в глубокую печаль, он отпустил Стейси. Она убежала в свою комнату. На сей раз ей не было больно, но воспоминание о прикосновении к коже папули почему-то вызывало отвращение.

Она смотрит, как папуля приделывает руки. Видит, что он потрудился на славу, — обмотанное бинтами существо выглядит вполне по-человечески. Ясно, что скоро папуля закончит работу.

Монстр почти готов.

На следующий день в школе у Стейси был урок рисования. Учитель мистер Торрес заметил, что Стейси рисует не на бумаге, а у себя на руках. Он отвел Стейси в сторону и расспросил о странных красных отметинах, которые девочка нарисовала на каждом запястье. Стейси рассказала, что так папуля удостоверится, что руки останутся на месте. Мистер Торрес обвел взглядом класс: все ученики были заняты делом. Тогда он вывел Стейси из класса и сел вместе с ней на ступеньку.

— Стейси, — осторожно спросил он, — твой папуля когда-нибудь делает тебе больно?

До этого ее никто никогда об этом не спрашивал, поэтому она пожала плечами, не зная, что ответить.

— Скажи, Стейси, ты не против того, чтобы школьная медсестра тебя осмотрела?

И снова девочка пожала плечами. Мистер Торрес подписал ей карточку-разрешение на выход из класса и отправил к врачу, но до медкабинета Стейси так и не дошла. На полпути она вдруг запаниковала. Сердце трепетало где-то в горле, и ей показалось, что она вот-вот описается. Со всех ног Стейси помчалась домой и закрылась в туалете, крепко прижимая к себе Балу, Бабара и Плуто.

Через две недели — день рождения самой Стейси. В честь ее одиннадцатилетия папуля купил ей новое платье и повел в дорогой ресторан. Он пил столько, что забеспокоился даже официант в коротеньком пиджачке и галстуке-бабочке. На вежливый вопрос официанта папуля ответил взмахом кредитки. Тот удалился, а папуля захихикал вместе со Стейси. Он даже дал ей попробовать немного вина — "теперь, когда она стала такой большой девочкой", — и Стейси почувствовала прилив любви к нему, на миг позабыв о Монстре.

По пути домой папуля остановился у винного магазина и сказал Стейси, что она может выбрать любое мороженое с прилавка. Стейси взяла фруктовое, ананасовое, а папуля купил себе бутылку. И всю дорогу до дому они смеялись над желтым замороженным десертом, который вылезал из бумажного стаканчика.

Дома папуля надолго присосался к бутылке, а потом заметил, что Стейси десертом перепачкала подбородок и новое платье. Девочка ждала, что он рассердится, и напряженно замерла… Но вместо этого он сально улыбнулся и повел ее на кухню. Смочив бумажное полотенце, они нежно вытер подбородок и принялся за платье. Новый наряд был сшит из жатого бархата, и папуля сказал, что лучше его снять, чтобы не испортить. Он помог Стейси раздеться прямо на кухне. Она скрестила руки, прикрывая холодную грудь.

Папуля спросил, что она пытается спрятать, — разве он не видел ее прежде? Ее хотелось засмеяться, хотелось думать, что это очередная шутка и игра в честь дня рождения, но папулин взгляд говорил совсем о другом. Папуля оторвал руки девочки от груди и начал ее поглаживать. Стейси попыталась вырваться, и на этот раз папуля рассердился. Он спросил, любит ли она своего папулю. Она не ответила.

Он спросил снова, только на сей раз завалил ее на стол. И Стейси почувствовала, как его горячее дыхание обжигает ухо.

Монстра сотрясает электрический разряд — первобытная сила, которую наслал папуля. Аппаратура подает сигналы и сверкает, Монстр дергается под бинтами, потом смятение прекращается, стол опускается.

Удар, немое сомнение — затем пальцы начинают медленно шевелиться и разгибаются, объемная грудная клетка вздымается, впервые всасывая воздух. Папуля расстегивает фиксирующие ремни и отходит назад, гордо глядя на плод своего труда.

Монстр живет.

Пошатываясь, папуля побрел в свою комнату, упал и заснул в пьяном угаре, оставив на полу кухни изувеченное тело дочери. Почти до самого рассвета она недвижимо лежала, не в силах шевельнуться от ужаса и боли. Она чувствовала во рту привкус крови, которая также горячей струйкой бежала между ног; один глаз заплыл и почти не открывался; что-то болело в груди.