Фантастика 2025-46 - Маркус Кас

слышал, и вовсе чушь. Так кто ты такой? И кем тебе был Глеб Панаевский?

— Отцом он мне был, тварь, — сквозь зубы рычит он, снова заводясь.

Ну вот тебе и наследие былых встреч. Хтонь, мог бы и догадаться, что при таких густонаселённых аристократических семьях, и у психопата есть отпрыск. А то и не один. Сколько ему было, сороковник? К этому времени немало можно настругать…

Я слегка придавливаю шею и отпускаю, как только вижу, что губы его начинают белеть.

— Давай без этого, — вежливо прошу я. — У меня очень плохое настроение, а терпение так вообще закончилось демоны знают когда. Объясни нормально.

— Ты убил моего отца! Так нормально объяснил? — глаза парня вспыхивают злостью.

— Я не убивал. Кто тебе вообще такое сказал?

— Не ври! — он шипит, но на крик не переходит, не привлекая внимания. — Я знаю, что он занимался тобой. И после его смерти слышал от старших о контрибуции. Тебе лично!

Контрибуция? Я пытаюсь вспомнить значение мудрёного слова. Это вроде выплата победителю. Мне лично род Панаевских что-то там выплатил, а я и не знаю? Ну прекрасно, ну дед, вот старый хрыч. Вот выберусь, дождёшься ты разговора по душам.

Интересно, если прорыв хаоса в столице замаскировали под взрыв газа, то как выставили смерть безопасника? Знай этот воспылавший местью о демонах, обвинял бы их, а не меня.

— То есть того, что это я виноват в его гибели, ты не слышал? — вкрадчиво спрашиваю я.

— Это и дураку ясно! Контрибуцию выплачивают только после прямой схватки.

— Так и что тебе сказали?

— Что не моего ума дело, — скукоживается он, но не надолго. — Да вот только не на того напали! Я не оставлю смерть отца без ответа!

— Да успокойся ты, — я раздражённо морщусь и снова затягиваю силу на шее.

Панаевский сипит, скребя руками по невидимой удавке. Борется отчаянно, не сдаётся. Я даже проникаюсь уважением. Не понял, чем его прихватили, но не боится.

— Повторю ещё один раз. Я не убивал твоего отца. Могу дать тебе слово княжича.

Парень замирает, смотря на меня с недоверием. В глазах его борьба. Нарушить слово, насколько я понял, без непоправимого ущерба для здоровья, невозможно. Обойти, частично, при очень специфических обстоятельствах, можно. Но соврать напрямую не выйдет.

И мне приходится подтвердить обещание, дав это слово. Наши силы сплетаются и расходятся, оставляя частички себя внутри. Это простое взаимодействие во мне вызывает лёгкую дрожь.

— Но… — теперь он совершенно растерян. — Но как тогда? Что случилось? Как умер мой отец?

— А вот этого я сказать тебе не могу, извини. Дал слово императору.

— Императору? — Панаевский таращится на меня со священным ужасом. — Самому императору?

— Да, лично, самому, — киваю и отзываю силу. — Могу только сказать, что он погиб не от руки человека. И защищая других.

Приходится говорить медленно и подбирать слова. Надеюсь он не зацепится за это «не от руки человека». Но он цепляется за совсем другое.

— Но почему тогда мой род выплатил тебе целое состояние?

Какой хороший вопрос. Только вот меня  как-то не удосужились проинформировать. Ни о версии гибели Панаевского, ни о «целом состоянии».

— Честно, не знаю. О чём договорились старшие и почему так — я не в курсе, — признаюсь я. — Тебя хоть как зовут то?

— Глеб, — с грустью отвечает он. — В честь отца.

Боги, вы там, смотрю, неплохо потешаетесь на небесах, или где вы наблюдаете за забавными людишками. Глеб Панаевский, второй, собственной персоной. Ещё и с таким же родовым умением, как у бати. Надеюсь, он не унаследовал и слепой фанатизм.

— Игорь. Ну вот и познакомились, — ворчу я, поднимаясь на ноги и протягивая ему руку.

Он смотрит на мою руку с подозрением, потирая шею. Но решается и подаёт свою. Рассеянно пожимает.

Жаль, что не могу рассказать ему про демонов. Его бы дурь сейчас как раз против них направить, и было бы отлично. Но он даёт мне ещё одну пищу для размышлений. Точнее подтверждение догадки.

Панаевский, как и его отец, смог использовать кровавое родовое умение только из-за уверенности в своей правоте. Можно сказать, что младший Глеб тоже фанатично верил, что я убийца и ушёл от справедливого наказания.

А если это так — то тут такая огромная брешь в системе, что жуть берёт. Допустим, силу можно применить только при исключительных условиях. Как прямая угроза империи или преступник, избежавший страшного наказания.

Но даже при таком раскладе — можно подстроить всё так, что и боги не докопаются до использования своего дара. Мне такие интриги и игры в долгую не интересны, но есть же умные люди.

— Давай-ка наш разговор оставим между нами, — предлагаю я, глядя как он озирается, не зная, что дальше делать.

Вот так всегда, прёшь за отмщением, а получаешь пшик. Да убей бы он меня, тоже теперь стоял бы с такой непонимающей рожей. Надеюсь только, что когда вернусь в свой мир и найду наставника, меня не будет ждать такое же разочарование.

— Хорошо, — кивает Глеб. — Спасибо. И… извини.

Ну потерявшийся щенок, видят боги. Но места в нашей группе поддержки уже нет, уж прости, парень. Я утешительно хлопаю его по спине.

Сон с меня окончательно слетает. И я иду к старлею, разузнать как наши дела.

В пещере прохладно и сухо, но даже сюда залетает яростный ветер пустыни. В воздухе мерцают песчинки, и навязчиво фонит тлетворным хаосом.

— Ты уже очнулся? — удивляется командир. — Отдохнул бы ещё, кто знает, когда удастся в следующий раз.

— Я в порядке, — вру я ему и присаживаюсь рядом. — Как наши дела?

— Хреново, — со свистом сплевывает он.

Как он умудряется плеваться при таком обезвоживании — для меня загадка. Мой язык упорно присыхает к небу, а рука постоянно тянется к фляге.

— Запасов на пару дней, — продолжает сталей. — Это если сильно урезать порции. С водой дела ещё хуже. Если ты не умеешь находить в пустыне воду, то нам и пары дней не протянуть.

Я задумываюсь. Мне, похоже, простой путь куда надо, найти сложно, не то, что источник воды. А шляться серди бури, кишащей демонами, проверяя предположения — так себе идея. Мотаю головой:

— Вряд ли. Никогда не пробовал. А пробовать сейчас…

— Да, да, понял, — перебивает он, вздыхая. — До базы пешком мы не дойдём, запасов не хватит. Нужно выбраться из бури и связаться с нашими, чтобы забрали. Но выходить прямо сейчас опасно. Одарённые истощены, толку от вас в таком состоянии ноль, и в пути сила не восстановится.

— Пережидаем? — догадываюсь я.

— Да, выжидаем, сколько