Изумруды Урала - Николай Петрович Сироткин

местность, чтобы определить, куда направились остальные, но потеря семи человек при штурме не позволяла этого сделать. Сама потеря людей, чисто по-человечески его абсолютно не трогала, его волновала только задержка в работе. Для разбора завалов и очистки шахты ему понадобятся все оставшиеся тринадцать человек, значит, разведку местности придется отложить до окончания этих работ, на которые уйдет как минимум два дня. От досады Воронин грязно выругался, погода стояла пасмурная и если пройдет дождь, найти следы староверов будет практически невозможно. Внезапно ему голову пришла интересная мысль — если получится захватить кого-то из защитников живым, то не все потеряно. Развязывать языки его люди умеют, что не говори, а опыт у них по этой части большой — все испытали на собственной шкуре. Настроение Воронина сразу улучшилось, он бросил последний взгляд на огонь и пошел вниз к жилым домам. Его люди расположились в первом от ворот доме, куда он поместил и Золотова, чтобы тот был постоянно под присмотром, а для себя и Александра Дулова выбрал второй, где рассчитывал спокойно отдохнуть в одиночестве. Спустившись к домам, он не обнаружил караульных, хотя сам лично давал указания на этот счет Зверю и Меченому. Хорошее настроение сразу улетучилось, а внутри поднялась волна злости и раздражения. Поднявшись на крыльцо, Воронин ударом ноги распахнул дверь и вошел в сени. С порога его оглушил гомон пьяных голосов, а в нос ударил сильный сивушный запах. Дверь в горницу была распахнута настежь, а за большим, грубо сколоченным столом, в центре которого красовались две полупустые четверти, восседало все его «воинство».

— Это что такое? — Стоя в дверном проеме, грозно рявкнул Воронин. — Кто разрешил?

Разговоры за столом мгновенно стихли и все уставились на сидевшего спиной к Воронову широкоплечего кудлатого мужика. Тот нехотя перебросил правую ногу через лавку и повернулся, подняв на купца заросшую густой бородой голову, правую щеку которой от виска до подбородка рассекал грубый шрам, придавая лицу свирепое выражение.

— Ты здесь не ори, Ворон, — медленно, словно подбирая слова, произнес он, — мы свое дело сделали, имеем право, отдохнуть. Заодно поминаем и наших погибших товарищей.

Воронин прекрасно понимал, что в этой ситуации спорить с Меченым было опасно. Он уже пожалел, что не сдержался, но теперь нужно было как-то завершить разговор, оставив последнее слово за собой.

— Где взяли водку?

— Нашли в подклети под лавкой. — Услужливо пояснил один из бандитов.

— Хорошо, но чтобы завтра с утра все были на расчистке пепелища.

Не дожидаясь ответа, он вышел и направился к себе. По дороге он вспомнил, что не проверил Золотова, но возвращаться не стал. Зайдя в дом, он достал початую бутылку коньяка, не закусывая, выпил подряд две стопки и прямо в одежде завалился на широкую лавку, подложив под голову свернутую овчину. Уснуть сразу не удалось, какая-то мысль вертелась в голове, не давая ему покоя, но постепенно проникая в кровь, коньяк оказал свое успокаивающее действие и через полчаса Воронина сморил сон.

Золотов лежал на полатях, размышляя о своем будущем. Из одной кабалы он попал в другую, но если раньше у него был шанс на спасение, то теперь, находясь в дебрях тайги, в ста верстах от Екатеринбурга, шансов у него не было никаких. Была слабая надежда на то, что Воронин сломает себе зубы об этот рудник, но и она не оправдалась. На предложение выпить Золотов ответил отказом, отвернулся к стене и, накрывшись старым тулупом, крепко заснул.

Проснулся Золотов перед рассветом, когда приспичило справить малую нужду. В горнице было темно, и почему-то очень тихо. За то короткое время, что Золотов провел с бандитами в тайге, он уже привык, что ночью над их лагерем постоянно стоял громоподобный храп. Пробираясь на ощупь к выходу он споткнулся о чье-то тело и уже хотел выругаться, но вовремя вспомнил, как совсем недавно сам вот также валялся в грязи. Осторожно обойдя препятствие, он попал в сени и, открыв входную дверь, вышел на крыльцо. Глаза уже привыкли к темноте, и справа от себя он увидел сидящего на земле человека. «Наверно часовой», решил Золотов, нужно будет на обратном пути его разбудить, а то достанется бедолаге от Ворона.

Справив нужду за ближайшим углом, Золотов, ежась от утренней свежести, подошел часовому, который сидел, прислонившись спиной к стене дома, и потряс его за плечо. Тот как куль завалился на землю. Золотов дотронулся до его руки, и почувствовал ледяной холод — часовой не спал, он был мертв. Срочно нужен огонь, но у него не было огнива, и тут он вспомнил про сгоревшее здание рудника, к которому от дома вела вымощенная камнем тропинка. По дороге, проходя через сосенки, он на ощупь нашел несколько сухих веток. Золотов разгреб верхний слой пепла и, положив на дымящиеся угли ветку сосны начал усиленно дуть. Через некоторое время по ветке побежали веселые языки пламени. Быстро вернувшись к дому, он убедился, что часовой мертв и прошел в горницу. В неровном свете горящего лапника перед ним предстала страшная картина. За столом, на полу и лавках в разных позах лежали бандиты, все они были мертвы. Для верности Золотов пересчитал труппы — ровно тринадцать. Сомнений у него не осталось — водка была отравлена. Перекрестившись, он мысленно поблагодарил своего спасителя, который избавил его от этой пагубной привычки. Теперь Воронову будет не до Золотова, самому бы унести ноги, поэтому нужно спрятаться и переждать. Приняв решение Иван, захватив пару ружей, быстро забрался на чердак и стал ждать.

Воронов проснулся рано, солнце еще не взошло, но ночная темень уже отступила и на смену ей пришли утренние сумерки, тусклый свет которых пробивался в комнату через раскрытые ставни. Чувствовал он себя скверно: голова раскалывалась, а во рту ощущался отвратительный привкус выпитого накануне коньяка. От неудобной позы, в которой он спал, онемела вся левая половина тела, и прежде чем встать, пришлось перевернуться на спину и ждать, когда восстановится кровоснабжение конечностей. Наконец, он почувствовал себя лучше, поднялся, подошел к столу, налил стопку коньяка и залпом выпил. Грузно опустившись на скамью Воронин, стал ждать, когда подействует «лекарство». Ждать пришлось недолго, уже минут через пятнадцать голова прошла, и он почувствовал зверский аппетит. Достав из мешка краюху хлеба и кусок домашней колбасы, он наскоро перекусил, и отправился будить своих людей. Подойдя к дому, он увидел