Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791) - Екатерина Вторая

Окт[ября] 3 ч., 1791

1162. Г. А. Потемкин — Екатерине II

Яссы. 4-го октября 1791 году

Матушка Всемилостивейшая Государыня. Нет сил более переносить мои мучения. Одно спасение остается оставить сей город, и я велел себя везти в Николаев. Не знаю, что будет со мною.

Вернейший и благодарнейший

подданный

Одно спасение уехать.

Комментарии

(сост. B.C. Лопатин)

В настоящее издание вошли 1162 письма и записочки. Из них 830 принадлежат Екатерине II, 332 — Потемкину. Если взглянуть на это собрание писем внимательно, то окажется, что до сближения императрицы с Потемкиным они обменялись письмами всего лишь 3 раза. Положение меняется после приезда Потемкина в Петербург по вызову Екатерины. За 9 лет с февраля 1774 г. до 1783 г. государыня написала ему 568 писем и записочек, получив в ответ только 64. На самом деле ответных писем Потемкина было больше, но осторожная и опытная Екатерина сжигала любовные послания своего избранника. Он же сохранил все (или почти все) письма и записочки влюбленной в него женщины (ставшей с 8.VI. 1774 г. его женой). Поначалу она писала их чуть ли не каждый день, а то и по нескольку раз за день. Таких коротеньких, нежных «цыдулок» набирается до 200 (1774–1775). Когда же между супругами и соправителями устанавливается регулярная переписка, вызванная длительным пребыванием Потемкина на юге (сначала занятого устройством вверенных его управлению губерний, строительством городов и Черноморского флота, присоединением Крыма, затем войной), соотношение писем корреспондентов выглядит принципиально иначе. Из 527 писем, которыми они обменялись за 8 лет (с 1783 по день кончины Потемкина 5 октября 1791 г.), на долю князя приходится 266, на долю императрицы 261 письмо. Хотя порой невозможно строго разделить личную и официальную переписку (личное и государственное тесно переплеталось друг с другом), следует еще раз подчеркнуть: настоящая публикация основана на личной переписке. Несколько официальных документов включены в ее состав (не более 20–25) из-за важности их содержания. Сама же официальная переписка весьма обширна и опубликована далеко не полностью (на 60–70 %).[454] Она состояла из донесений, рапортов и представлений Потемкина на высочайшее имя и рескриптов, указов императрицы на имя князя. Только во время войны 1787–1791 гг. Екатерина направила Потемкину около 100 рескриптов (официальных уведомлений и распоряжений, главным образом, по вопросам войны, мирных переговоров, отношений с другими державами). В свою очередь Потемкин направил к ней более 300 донесений и рапортов о ходе боевых действий, о мирных переговорах, о планах войны, более 100 представлений о наградах отличившихся в сражениях генералов, адмиралов, офицеров, о производстве в чины. Им составлены десятки записок по самым разнообразным вопросам: от способов комплектования армии до построения новых типов военных судов, от крупных стратегических комбинаций до тактических разработок ведения боевых действий в различных условиях. Ведь Потемкин был не только главнокомандующим вооруженных сил юга России, но и оставался президентом Военной коллегии. Эти официальные документы в значительной мере использованы при комментировании писем, как, впрочем, и письма Екатерины II и Потемкина другим лицам, указы, ордера, сообщения, написанные или продиктованные ими.

Большая часть личной переписки уже публиковалась. Прежде всего это относится к письмам Екатерины, увидевшим свет в 1870–1880 годы (см. подробнее в ст. Лопатин В. Письма, без которых история становится мифом). Но почти треть переписки публикуется впервые. Из новых, ранее не публиковавшихся писем, более 250 принадлежат Потемкину, около 70 Екатерине. Если же учесть объем новых писем, они составят почти половину переписки. А если к ним прибавить письма, опубликованные в редких дореволюционных изданиях (таких, например, как «Сборник биографий кавалергардов». Изд. 1904 г.), то объем нового и малоизвестного материала превысит половину предлагаемой вниманию читателей книги.

Все письма (за редкими исключениями, когда не удалось найти подлинники и пришлось пользоваться публикациями) сверены с оригиналами. Подавляющее большинство писем (более 90 %) — автографы. Это и понятно: ведь они не предназначались для чужих глаз. Письма написаны по-русски, всего 4–5 — по-французски, но вставок отдельных слов, фраз и целых абзацев на французском языке значительно больше, хотя в целом объем французского текста не превышает 5 %. Письма написаны на плотной бумаге, как правило, чернилами, реже карандашом (это относится в основном к коротеньким любовным записочкам Екатерины). Они сшиты в объемистые фолианты, имеющие твердый переплет. Порядок писем (особенно не датированных) порой весьма произвольный. Некоторая часть писем (хранящихся в ИРЛИ, ГА РФ, в фонде 1 РГАДА, в Петербургском институте истории) имеет первозданный вид и находится в специальных папках. На ряде писем сохранились следы сургучных печатей, на оборотной стороне можно прочитать имя, отчество и фамилию адресата (если это письмо императрицы) или официальную титулатуру Екатерины — «Ея Императорскому Величеству» (если пишет Потемкин). Записочки, которыми обменивались корреспонденты, находясь в одном месте (в Петербурге, в Царском Селе) не содержат никаких пометок (за некоторыми исключениями). Сохранность автографов и подлинников отличная. Слова, написанные карандашом, покрыты лаком. Порой их трудно читать из-за малого контраста текста и бумаги. Почерк Екатерины не крупный и не мелкий, очень четкий, легко разбираемый. Почерк Потемкина крупный, размашистый — скоропись середины XVIII в. Поначалу из-за своеобразия написания, некоторых букв, слияния некоторых слов чтение писем Потемкина было затруднительно, но по ходу работы и приобретению навыка эти трудности исчезли сами собой.

Следует сказать несколько слов об орфографии писем и принципах публикации. В своей блестящей лекции, посвященной Екатерине II, В.О. Ключевский заметил: «Она хорошо говорила и даже порядочно писала по-русски; господствовавшая при дворе безграмотность извиняла ее промахи в синтаксисе и особенно в орфографии, где она в слове из трех букв делала четыре ошибки (исчо — еще)». Нам не удалось (просмотрев более 1000 собственноручных писем императрицы) найти подтверждения этому филологическому курьезу. Напомним, что Екатерина приехала в Россию в возрасте 15 лет и должна была выучить русский язык. Судя по письмам, она овладела им в совершенстве, легко излагала на нем свои мысли и чувства. Орфография и синтаксис ее писем далеки от совершенства. Например, она пишет: «можно быть» вместо «может быть», «быть здаров» вместо «будь здоров», «к тебя» вместо «к тебе», «самы» вместо «сами», «выпутаеся» вместо «выпутаешься», «не уступлю свою праву» вместо «не уступлю своего права». Но при всем при том строй ее речи (а письма Екатерины и Потемкина, написанные, как правило, без помарок и черновиков, передают именно живую речь наших героев) прост и понятен. Екатерине органически присуще стремление к логичности и ясности. Письма передают характер человека, привыкшего не только постоянно пользоваться пером (она говорила, что дня прожить не может без письменной работы, и написала не только множество официальных бумаг, тысячи писем, но и несколько драматургических произведений, целый том воспоминаний, заметки по русской истории и т. д.). Они рисуют деятельницу, постоянно сознающую ответственность за каждое написанное слово. Конечно, личные письма (особенно те, которые, написаны в минуты душевного подъема или в минуты грусти) отличаются от официальных бумаг повышенной эмоциональностью, теплотой, нежностью, страстью, но и в них слышится присущая Екатерине ирония, уравновешенность сильного характера, опытность государственного человека.

Язык Потемкина — уроженца Смоленщины, выросшего в Москве — ясный, легкий, свободный. В нем слышится музыка московского говора, напевность русских былин и песен (Потемкин страстно любил музыку и был ее тонким ценителем и знатоком в отличие от немузыкальной Екатерины). Ему также много приходилось заниматься канцелярскими делами, много писать официальных бумаг. Его работоспособность (вопреки мифам) поразительна и нисколько не уступает, а, может быть, даже превосходит трудолюбие и работоспособность императрицы. Обладая феноменальной памятью, сильным, оригинальным умом и основательными знаниями в самых различных областях науки, техники, культуры, военного дела, Потемкин умел слушать, умел читать, умел схватывать суть дела. Легко и быстро он диктовал деловые бумаги, не менее легко и споро писал их сам (почти без помарок). Большая часть писем, за исключением продиктованных в дни тяжелой болезни в 1783 г. и накануне смерти, написана Потемкиным собственноручно. Язык этих писем явно опережает литературный язык того времени, скованный условностями и канонами. В нем на удивление мало архаизмов и церковно-славянских слов (при постоянном интересе Потемкина к богословию и его тесном общении с церковными кругами). Он гибок, прост, понятен, очень современен. Пишет Потемкин грамотнее многих современников, хотя и у него встречаются некоторые характерные и устойчивые ошибки. Так, в целом ряде слов он никогда не ставит мягкого знака, всегда пишет «Полша», «болше», «менше». В безударных словах часто вместо «о» пишет «а». Но синтаксис его фраз безупречен. Его стиль энергичный, ясный, точный. Не за эту ли ясную голову, за умение Потемкина найти выход из трудных обстоятельств, предложить оригинальное решение вопроса, за умение дать совет и воплотить его в жизнь, оценила и полюбила его такая незаурядная женщина, как Екатерина Алексеевна. Они прекрасно дополняли друг друга. Методичная, аккуратная императрица и русский дворянин с его широтой и размахом.