Побратимы Гора - Джон Норман

— Я так и думал, — кивнул Тыква. — Утром принеси.

— Принесу, — пообещал Морковь, и раздетая брюнетка, дрожа от страха и возбуждения, крепче вцепилась в его руку.

— Но ведь на самом деле Ты не убил Жёлтых Ножей, не так ли? — с надеждой простонала Редька.

— Убил, — разбил её последние надежды Тыква. — Я сделал это.

— Ты безумен! — закричала она, закрыв лицо руками. — Ты безумен!

Огромный мужчина спокойно, не говоря ни слова, рассматривал её.

— Мы обречены, — простонала она. — Мы все обречены!

— Сними свою одежду, — вдруг приказал он.

Она поражённо, открыв рот, смотрела на него.

— Полностью, — уточнил он.

— Никогда! — взвизгнула он сорвавшимся голосом.

— Сейчас же, — спокойно сказал Тыква.

Тут я заметил, что остальные женщины Ваниямпи сбрасывали с себя одежду, за исключением тех двух, кто уже сделал это раньше. Редька в ужасе смотрела вокруг себя, не веря в происходящее. Потом её глаза упёрлись окровавленные наконечник копья. С трудом оторвав глаза от оружия, она столкнулась взглядом с Тыквой. Она задрожала. Она поняла, что неповиновения он не потерпит.

— Хорошо, — довольно кивнул Тыква, наблюдая, как серое платье упало на земляной пол.

Я увидел, что Редька, как я и догадался в нашу первую встречу, была, с какой стороны не посмотри, не была непривлекательной женщиной. А положа руку на сердце, надо признать, что она была довольно соблазнительна.

— Я — лидер! — сказала она, но уже совсем не уверенно.

— Повернись, медленно, теперь встань ко мне лицом, — спокойно командовал ей Тыква. — Хорошо.

Теперь я во всех подробностях увидел, что Редька, действительно была очень красивой женщиной.

Тем временем, мужчины Ваниямпи уже осматривали остальных женщин. Некоторые сами крутились перед ними, кого-то заставляли делать это силой, вращая руками для детального осмотра. В некоторых случаях сами мужчины обходили вокруг смирно стоящих женщин, и женщины знали, что являются предметом их интереса и оценки. Этот процесс очень порадовал мужчин. Я думаю, что многие из них, никогда прежде, не представляли, насколько нежны, красивы и насколько желанны их женщины.

— Тыква! — со слезами в глазах, позвала Редька

— Я не овощ, — рыкнул он. — Я больше не Тыква.

— Я не понимаю, — отпрянула Редька.

— Я беру себе новое имя, — объявил он. — Я беру себе имя «Seibar». Теперь я — Сэйбар.

«Сэйбар», кстати, весьма распространённое на Горе мужское имя. Такой была фамилия, например, работорговца в Кайилиауке. Также, я знал двух человек в Аре с этим же именем.

— Тыква! — окликнула его Редька старой кличкой.

— Я — Сэйбар, — поправил он.

— Но это не имя Ваниямпи, — попыталась возразить она.

— Верно, — кивнул он.

— Это — дерзость. Это — неповиновение! Позволь мне надеть мою одежду, немедленно! — ещё раз пыталась она покомандовать.

— Носить тебе одежду или нет, решать буду я. И я решу этот вопрос, тогда и так, когда и как мне понравится, — ошарашил её мужчина.

— Я — лидер! — закричала она.

— На колени, — рявкнул он.

Одна за другой женщины Ваниямпи опускались на колени. Редька в страдании оглядывалась вокруг.

— Быстро, лидер, — прикрикнул Сэйбар на Редьку.

Редька встала на колени. Она неплохо выглядела у его ног.

— Я — лидер! — крикнула она.

— Нет, — огорчил он её. — Ты — всего лишь женщина.

— Но мы же — все Одинаковые! — заплакала она.

— Нет. Ты — женщина. Я — мужчина. Мы все разные.

— Учение! — плакала она. — Вспомните Учение!

— Учение ложно, — отмахнулся он. — И конечно, Ты это знала. Ты просто по какой-то причине достаточно долго использовала его, чтобы ниспровергать, отрицать и прятать свой пол.

— Нет, — замотала она головой. — Нет!

— Но теперь, больше Ты больше не будешь предавать и скрывать свой пол. Впредь, Ты объективно и открыто, будешь, тем, кто Ты есть, женщиной, — объявил Сэйбар.

— Нет! — плакала женщина.

— Твоя ложь, твои отговорки, твоё притворство закончились.

— Нет, — рыдала Редька.

— С этого момента, Ты признаёшь свой пол и будешь верна ему. Впредь, без обмана, без оговорок, в твоих мыслях, и даже в твоих самых тайных мыслях, в твоём поведении, манерах и внешности Ты будешь выражать твою женственность честно и полностью.

— Нет, нет, — заливалась он слезами.

— Впредь, Ты будешь точно тем, кто Ты есть — женщиной.

— Пожалуйста, не надо.

— Я всё сказал, — закончил Сэйбар.

— Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста!

— Уже всё сказано.

Она опустила голову, сотрясаясь от рыданий.

— Естественно, за нарушение этого приказа, последует справедливое наказание, — честно предупредил он.

— Я понимаю, — всхлипнула она.

— И я не думаю, что неповиновение будет трудно обнаружить, — добавил Сэйбар, усмехнувшись.

Она кивнула. Выражение, жест, даже тон голоса, или любое, казалось бы, неприметное движение, могло бы показать отступление от правил или неповиновение. Ей больше не разрешено подавлять её женственность. Теперь она должна демонстрировать её, бескомпромиссно и подлинно. Так было решено Сэйбаром.

— Кто Ты? — строго спросил Сэйбар.

— Я — женщина, — глотая слёзы, запинаясь от рыданий, ответила Редька.

— О-о-ох, — послышался вздох кого-то из женщин Ваниямпи, тихий и взволнованный услышанным от Редьки признанием.

Сэйбар передал своё копье Моркови, и ремнём в руке, присел около Редьки.

— Что Вы делаете? — испугалась она.

Он привязал ремень к её правой щиколотке, затем оставив приблизительно шесть дюймов слабины, завязал узел и на левой. Остаток ремня мужчина пропустил между её ногами, скрестив ей запястья, принялся связать их спереди. Он решительно дёрнул концы, затягивая последний узел, и наконец, соизволил ответить:

— Связываю тебя.

Она незаметным движением, проверила тугие, плоские кожаные круги, стянувшие её руки, и побледнела, почувствовав себя совершенно беспомощной.

— На ноги, женщина, — скомандовал Сэйбар, вытягивая рукой её на ноги.

Она не могла стоять прямо, поскольку он оставил её только около восемнадцати дюймов ремня между её левой лодыжкой и связанными запястьями.

— Подойди ко всем мужчинам в этой комнате и сообщи им, кто Ты, — приказал Сэйбар.

Редька, полусогнувшись, короткими шагами, насколько это позволяли ей кожаные кандалы, посеменила к Моркови. Она посмотрела на него, глазами полными слёз.

— Я — женщина, — сказала она.

— Да, — признал Морковь.