Патруль Времени - Пол Андерсон

В голосе Флорис послышалось волнение. Взгляд ее застыл на какой-то точке в пространстве, сжатые кулаки лежали на коленях.

— Вы помните, при свержении Нерона разразилась гражданская война. В тот год три императора — Гальба, Озо, Вителлий, а затем и Веспасиан на Ближнем Востоке — практически разорили Империю в процессе борьбы за власть. Каждый собирал все силы, какие только мог — любого рода, отовсюду, любыми средствами, включая и воинскую повинность. Особенно доставалось батавам: они видели, как бессмысленная война уносит их сыновей. Но и это еще не все. Некоторые римские военачальники питали слабость к миловидным юношам.

— Точно. Стоит уступить правительству мизинец, оно норовит отхватить всю руку. Вот почему отцы-основатели Соединенных Штатов старались ограничить федеральную власть. Жаль, что успех оказался временным. Извините, я не хотел вас перебивать.

— Ну, так вот, там была одна батавская семья благородного происхождения — богатая, влиятельная, родословная чуть ли не от самих богов. Семья поставила Риму нескольких воинов. Среди них выделялся человек, принявший латинское имя — Клавдий Цивилис. Раньше его звали Берманд. За свою долгую карьеру он проявил себя во многих походах. Но теперь призвал к оружию племена батавов и их соседей. Как вы понимаете, человек это незаурядный, отнюдь не деревенщина.

— Понятно. В определенной степени цивилизованный и, без сомнения, умный и наблюдательный человек.

— Под видом сторонника Веспасиана он выступил против Виттелия, объявив его соратникам, что Веспасиан гарантирует им правосудие. Это помогло германским войскам легко изменить прежней присяге и пойти за ним. Он одержал несколько значительных побед. Северо-восточную Галлию охватил пожар войны. Под командованием Юлия Классика и Юлия Тутора галлы-наемники перешли к Цивилису, провозгласив, что их территории становятся частью Империи под его управлением. В германском племени бруктеров пророчица по имени Веледа предрекла падение Рима. Это вдохновило население на дальнейшую героическую борьбу, целью которой стала независимая конфедерация.

«Более чем знакомые речи для американца. В 1775 году мы начали борьбу за свои права как англичане. Потом все цеплялось одно за другое…» — подумал Эверард, но воздержался от комментариев.

Флорис вздохнула.

— Итак, победа была на стороне Веспасиана. Сам он еще несколько месяцев оставался на Ближнем Востоке — слишком много было дел, — но написал Цивилису, требуя положить конец военным действиям. На приказ, разумеется, не обратили внимания. Тогда он подобрал подходящего генерала, Петилия Цериалиса, командовать войсками на севере. Тем временем галлы и германские племена рассорились, не в состоянии координировать свои действия, и упустили возможность, предоставленную им судьбой. Вы догадываетесь, объединенное командование — это выше их понимания. Римляне разбили их по отдельности. Наконец Цивилис согласился встретиться с Цериалисом, чтобы обсудить положение дел. В драматической сцене у Тацита это описано так: мост через Ессель, в середине которого работники предварительно удалили секцию. Два человека стоят, каждый на своем краю моста, и разговаривают.

— Я помню, — произнес Эверард. — На этом эпизоде рукопись обрывалась, пока не было восстановлено остальное. Как я уже говорил, восставшие получили очень хорошее предложение, и они его приняли.

Флорис кивнула.

— Да. Конец насилию, гарантированное будущее и прощение. Цивилис вернулся к обычной жизни. О Веледе Тацит ничего не сообщает, кроме того, что она, очевидно, помогала заключить перемирие. Хотела бы я знать, какова ее судьба.

— Есть какие-нибудь идеи?

— Только предположения. Если вы зайдете в музеи в Лейдене или в Мидделбурге, что на острове Валхерен, то увидите каменные изделия, относящиеся ко второму-третьему веку: алтари и прочее, блоки с вырезанными латинскими надписями. — Флорис пожала плечами. — Возможно, это не имеет значения, но так или иначе предки голландцев стали провинциальными римлянами и не имели причин жалеть об этом. — Глаза ее расширились. Она вжалась в угол дивана. — Так, во всяком случае, было.

Над ними повисло молчание. Какими хрупкими казались солнечный закат и уличные звуки за окнами.

— Это по Тациту «первому», правильно? — тихо произнес Эверард спустя некоторое время. — На эту версию мы всегда опираемся, ее я и просматривал вчера. Я не совсем понял насчет Тацита «второго». О чем там речь?

Флорис ответила так же негромко:

— О том, что Цивилис не сдался, в основном потому, что Веледа выступила против заключения мира. Война продолжалась еще целый год, пока племена не были полностью порабощены. Цивилис покончил с собой, не пожелав сдаться в плен торжествующим римлянам. Веледа сбежала в свободную Германию. Многие последовали за ней. Тацит «второй» замечает почти в самом конце «Историй», что религия диких германцев изменилась с тех пор, как он написал о них книгу. Верх взяло женское божество. В своей книге «Германия» он рассказывает о Нертус. Он сравнивает ее с Персефоной, Минервой и Беллоной[57].

Эверард потер подбородок.

— Богини смерти, мудрости и войны, так? Странно. Асы, или как вы там называете небожителей мужского пола, долго продержались, прежде чем стать хтоническими[58] фигурами второго плана. А что он говорит о событиях в самом Риме и его окрестностях?

— В основном то же самое, что и в первой версии. Часто другими фразами. То же самое касается диалогов и ряда эпизодов; но древние и средневековые хронисты нередко грешили этим, как вы знаете, или использовали традиционные сюжеты, которые значительно отличались от реальных событий. Эти два варианта не доказывают наличия действительных перемен.

— Не считая Германии. Не так плохо. Что бы ни происходило там в первые несколько десятилетий, это практически не могло коснуться развитых цивилизаций. Хотя широкомасштабные завоевания…

— Они были незначительны, разве нет? — голос Флорис слегка дрогнул. — Мы здесь и никуда не делись, не так ли?

Эверард глубоко затянулся.

— Пока. И это «пока» бессмысленно в английском, как и в голландском или каком-нибудь другом языке. Не будем сейчас касаться темпорального. На данный момент мы имеем аномалию, которую нужно расследовать. Можно сказать, она выпала из внимания раньше — кстати, «раньше» тоже бессмысленно из-за неясных дат. Почти все внимание направлено не туда. 69-й и 70-й годы от Рождества Христова. Это не просто годы восстания северян, годы, когда Кванг Ву-Тай сверг правление последней Ханской династии, или сатаваханы опустошили Индию, или Вологез Первый сражался с повстанцами и захватчиками в Персии. (Я проверил записи, прежде чем отправиться сюда. Ничего никогда не происходит без связи с другими событиями.) И не просто годы, когда Рим стал распадаться на части, потому что легионеры осознали, что императоров можно возводить на престол не только в Риме. Нет, это был период Иудейской войны. Именно она задержала Веспасиана и его сына Тита после их победы над Вителлием. Восстание иудеев, его кровавое подавление, разрушение Третьего Храма — вместе со всем, что это означало для будущего: иудаизм, христианство, империя, Европа, наш мир.