Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

Он умолк и вздохнул. Воздух здесь был другим. Он чувствовал изменения в давлении и температуре, которые указывали что они рядом с пустыней.

— Но я — не он, — твердо сказал Рафен.

— Твоего слова не достаточно, — ответил Асторат, — И теперь орден расхлебывает последствия деяний твоего брата. Мы ранены, и если нужно идти вперед, необходимо сделать сложный выбор. Хранить секреты… и зачеркнуть правду во благо Кровавых Ангелов.

— Сыны Сангвиния выносили гораздо худшее, — упирался Рафен, — это… это испытание не сломает нас.

— Мы выносили, да, — уступил Асторат, — но как? Благодаря пониманию и прагматизму, за счет силы нашей крови и готовности сделать то, что требуется. Примарх обучил нас этому, когда покинул нас.

Рафен покачал головой.

— И что должно быть сделано? Мы вырежем восстание моего брата из хроник, как будто его никогда не было, сотрем разумы воинам, которые были его свидетелями? Ты хотел бы, чтоб Кровавые Ангелы выкинули инцидент из истории?

Его губы скривились от отвращения.

— Мы не считаем, что наша честь столь дешева!

— Наша численность падает, наши армии разбросаны, чтоб поддерживать иллюзию силы. Миры были сожжены в результате этого. Скажи мне, брат Рафен. Что ты предлагаешь нам сделать?

— Я бы не выбрал молчание вместо правды! — Выплюнул он. — Это не то, чего бы желал Великий Ангел! Он знал истину лучше, чем любое другое живое существо!

— Какую истину? — Потребовал ответа Асторат.

— Что мы не совершенны! — Рафен осмелился ответить старшему капеллану. — Мы не щенки Фулгрима, утверждающие что безупречны и не допускаем ошибок! Утверждать такое — путь слабых, это безрассудно и высокомерно.

Он яростно кивнул, его пыл рос.

— Восстание не должно быть забыто, его урок должен жить в нас вечно, так, чтоб никогда такое не случилось вновь. Мы и есть наша история, со всем плохим и хорошим. Вот что знал Сангвиний!

Асторат сделал паузу и долго смотрел на него. Темный топор старшего капеллана блестел во мраке, опасная кромка орудия все еще была остра, несмотря на множество разбитых камней по пути наверх.

— Ты в точности такой, как я думал, Рафен — наконец сказал старший капеллан. Он развернулся.

— Теперь пойдем. Мы близко к поверхности.

До сего момента в мыслях Рафена были сомнения. Вероятности существовали как бы наполовину, шансы, что его будущее развернется в ту или иную сторону, его жизненный путь пересекался здесь с Асторатом Мрачным. До сего момента он был не уверен. Но теперь сомнений не было. Взгляд этих бездонных, суровых глаз, сталь в словах. Что бы он не говорил или делал, Рафен всем своим существом знал, что Спаситель Потерянных прилетел на Ваал и в Регио за ним. Асторат был здесь, чтоб судить его.

Оба Кровавых Ангела уперлись плечами в шестиугольную решетку, снимая ее с петель. Рафен выстрелил в замок, механизм изверг искры. Со скрипом заржавевших, старых петель, люк открылся, и они наконец-то вышли в пустыню.

Расчеты старшего капеллана были верны. Холодные ночные небеса изменяли свой цвет у далеких Гор Чаши, смягчаясь от насыщенного черного к пурпурному оттенку. В конечном счете, они станут оранжево-красными, когда солнце Ваала начнет свое медленное восхождение, но до этого оставались еще часы. Ночь на Ваале была длинная и неторопливая.

Непрерывные потоки ржавого песка разносились во всех направлениях, укладываясь в дюны и волны от бушующих ветров. Как и ночь, буря уходила, и ощущалось только слабое затихающее дуновение фронта. Рафен развернулся на месте и обнаружил серое пятно на фоне горизонта. Грозовой очаг двигался к западным каньонам, его смертоносная энергия будет израсходована на бесконечные, отдающие эхом сухие русла. Повернувшись еще, он нашел свой ориентир, отдаленные огни Регио. Они появились в нескольких километрах от внешней стены крепости, на самом краю периметра. Он сощурился, проклиная повреждения оптики шлема. Хотелось взглянуть поближе. Зрелище было не правильным — точнее правильным, как будто ничего не случилось с Регио. Даже с такого расстояния он ожидал увидеть султаны дыма, вспышки выстрелов.

Рафен с напряжением вслушивался, стараясь вычленить из шума пустыни звуки сражения. Он ничего не услышал и обеспокоенно напрягся. Вражеский штурм был столь смертоносным, столь стремительным, что прошел подобно буре и не оставил выживших? Рафен шагнул в сторону далекого комплекса.

— Атака… Несущие Слово…

— Даже они не столь самонадеянны, чтоб попытаться совершить такое нелепое самоубийство, — прогрохотал Асторат, — Сынов Лоргара, да будут они прокляты, здесь нет. И никогда не было.

Рафен развернулся к нему, все его подозрения зазвенели в голове подобно трубе.

— Ты, — он указал на старшего капеллана, — ты солгал. Не было штурма Регио.

— Уловка моей роли, — признал воин, внимательно наблюдая за ним, — немножечко театра, чтоб я мог получить то, что нужно.

— Взрыв, платформа… ты сам это подстроил. Заряда было достаточно, чтоб повредить платформу, но мало, чтоб пробить твою броню…

Он покачал головой.

— Зачем ты это сделал, палач? Если бы у тебя не получилось, ты бы убил нас обоих!

Тусклые глаза Астората встретились с его взглядом.

— Тебе еще не пришло время умирать, Рафен. Я сделал то, что сделал, чтоб изолировать тебя. Я хотел узнать тебя… и легче предугадать сущность души воина, когда его внимание отвлечено.

Рафен помрачнел, в нем росло раздражение.

— Значит, твое маленькое представление подошло к концу? Ты получил, что хотел от меня?

— Я принял решение, — ответил Асторат, когда топор упал в поджидающие его руки. В следующую секунду он напал, дикое рычание сорвалось с его губ.

Боевые рефлексы возобладали над Рафеном и он достал свой пистолет за долю секунды, вторая рука схватилась за рукоять боевого ножа, покоящегося в ножнах вдоль спины. Он один раз выстрелил в старшего капеллана, целясь вниз, чтоб ранить и замедлить его.

Но он вполне мог бы и закричать о своих намерениях. Асторат махнул топором и с резким звуком прервал полет болта, снаряд не причинив вреда взорвался в земле. Рафен нырнул в другую сторону, когда плавная, быстрая дуга орудия рассекла пространство где он только что стоял и перекатился, перекувырнувшись над красной землей и наполовину засыпанными камнями. Старший Капеллан не терял времени, отпихнув сломанный валун невысоко подпрыгивать, махнув Топором Палача. Рафен знал, что не сможет отразить удар и сделал обманное движение, отчаянно пытаясь увеличить дистанцию. Топор Астората расколол камень надвое где он стоял — и тем не менее другой воин уже был на ногах, не пропустив удара. Рафен умудрился скрестить свой боевой нож с лезвием врага и там, где ударились фрактально заточенные кромки, раздался металлический скрежет. Удар был столь силен, что резонировал в руке Кровавого Ангела и пустил уколы острой боли во все суставы.

У него был болт пистолет, и он мог выстрелить. С близкого расстояния, если он будет достаточно хитер и если ему повезет, Рафен сделает смертоносный выстрел в лицо Асторату — но он не мог себя заставить исполнить такое.

— Прекрати это! — Выплюнул он. Другой воин зарычал и пихнул топор вперед. Серповидное лезвие ударило Рафена в челюсть и заставило пошатнуться. Он ощутил, как во рту вспенилась кровь и как в глотку попали осколки зубов.

Асторат наконец-то сделал паузу, почти неторопливо меняя хватку. Он готовился нанести смертельный удар.

— Через секунду, — ответил он.

— Ты не имеешь права так поступать, — сказал Рафен, выплевывая сгустки крови на землю.

— У меня есть такое право, — холодно ответил Асторат.

— Я не умру на радость тем, кто сомневается во мне! — С вызовом заорал Рафен.

— Может быть, в тебе и нет той слабости, которая испортила твоего брата, — сказал старший капеллан, — но в тебе притаилась такая же сильная ярость, как и твое отрицание. Я вижу ее. Я чувствую ее в тебе.

Он размахнулся, топор загудел.

— Не бойся. Я все сделаю быстро. Ты закончишь свою жизнь с достоинством.

— Ты ошибаешься, — Рафен покачал головой. — Я хозяин своей собственной воли! Ярость и жажда не управляют мной!

Асторат атаковал снова, рубя его, буря ударов обрушилась на Рафен. И снова он мог только защищаться и стараться остаться в живых еще на несколько секунд. Злость топила его словно наводнение.

— Я вижу ее, — рычал Асторат, — ты не можешь спрятать ее от меня, брат. Прекрати притворяться, что ты контролируешь ее и подчинись ярости!

И на мгновение, он захотел так поступить. Было так просто ее выпустить, открыть врата злобы. Позволить пламени расти и ширится, пока оно не поглотит его.

Он жаждал вступить в бой.

Но я взглянул в пропасть и мое будущее не там.