Опасное наваждение - Натали Питерс

Я стучала в дверь, пока мои кулаки не покрылись синяками, я колотила в дверь ногами так, что трясся весь дом. Но никто не пришел, чтобы выпустить меня. Ни жены, ни дети. Я знала, что они слышат меня – меня, наверное, слышал и сам Сет Мак-Клелланд, где бы он сейчас ни находился, – но эти женщины были так запуганы своим мужем, так послушны ему, своему господину, что ни одна из них не осмелилась подойти к двери и хотя бы спросить, не нужно ли принести мне стакан воды.

Никакой возможности выбраться из этой проклятой комнаты не было. Это был старый кирпичный дом. Я выглянула наружу через единственное окно в комнате и, к своему ужасу, обнаружила, что, хотя комната располагалась на втором этаже, дом стоял на скалистом плато, и от окна до земли было добрых двадцать пять, а то и тридцать футов, и ни одного куста или клумбы, которая смягчила бы мое падение.

Я дала волю своим чувствам и визжала, как полоумная. Я кричала, топала ногами и рвала все, что попадалось под руку. Я терзала подушки, пока воздух не наполнился перьями. Я разбила зеркало. Разбила таз и кувшин. Разломала стул с изогнутыми ножками и била ими по умывальнику, пока не расколотила его на мелкие кусочки. Растратив все силы, я в изнеможении упала на остатки матраса и зарыдала.

День тянулся медленно. Вспышка бешенства прошла, и я с огорчением разглядывала комнату, всего за несколько минут превратившуюся в свалку мусора. Весь день я ничего не ела и не пила. Я забыла заглянуть под кровать, так что у меня остался хотя бы ночной горшок. Сил больше не оставалось, я могла только мысленно проклинать Сета на все лады за его предательство. Почему, почему я никак не усвою, что отдать свое сердце такому мужчине, как Сет, все равно что броситься в зыбучие пески? Он может только брать, брать, ничего не отдавая взамен. О, он может одаривать время от времени своим драгоценным телом и умениями, приобретенными в общении с тысячами женщин, но ничего, ничего от своей души.

Прошла ночь, но я так и не сомкнула глаз. Эти свиньи собирались, наверное, уморить меня голодом. Утром снова появился Зебулон Пратт. Я услышала, как в замке поворачивается ключ, но слишком ослабела, чтобы встать с матраса. Скрестив руки на груди, я сидела и молча смотрела ему в лицо.

Увидев, во что я превратила комнату, он неодобрительно поцокал языком и сказал:

– Вы должны научиться смирять свои чувства, если хотите стать хорошей Святой, мэм. Научиться принимать то, что посылает вам Господь. Не противьтесь его воле. В его божественной мудрости…

– Иди к дьяволу! – взвыла я. – Я хочу есть и пить. Принеси мне еды и побыстрее.

– В свое время, в свое время, – ласково сказал он. – Сначала позвольте мне сделать свое предложение. Если вы выйдете за меня замуж…

– Выйти за тебя замуж! – Я расхохоталась. – Ты осел! Убирайся из комнаты и оставь меня в покое!

Он негромко хихикнул. Мне хотелось залепить ему пощечину.

– Я надеюсь, вы скоро возьметесь за ум, мэм. Я поговорю с вами позже, когда вы… чуть сильней проголодаетесь.

Я схватила ножку стула и бросилась на него, но он увернулся и захлопнул дверь перед моим носом. Ключ повернулся. Я дергала за ручку двери, пока та не оторвалась.

У меня заурчало в животе: желудок настоятельно требовал пищи. Придется подумать. Если так пойдет и дальше, то без еды и воды он сломит меня в два счета. Не такой уж я была дурой, если только дело не касалось Сета. Я знала, что бывает с людьми, лишенными на несколько дней воды. Здесь, в такой жаре, я долго не протяну.

Шел второй день моего заточения. Я становилась все слабее и слабее. Днем я даже услышала свист в ушах. Я помотала головой, пытаясь от него избавиться, но ничего не получалось. Звук шел снаружи. Я высунулась из разбитого окна. Высокий, седой человек убирал граблями землю вокруг дома. Он не слишком старался, скорее просто постукивал по земле граблями и насвистывал.

– Ш-ш, эй, послушайте, – прошипела я. Он поднял глаза. – Если в вашем сердце есть хоть немного христианской любви, брат мой, я прошу вас: принесите мне веревку и помогите выбраться отсюда. Я думаю, брат Пратт ушел до вечера. Я здесь в плену…

Он испуганно оглянулся по сторонам и ответил хриплым шепотом:

– Вы не должны говорить об этом со мной. Я здесь тоже своего рода пленник. – У него, как у собаки, свисали щеки, образуя с обеих сторон лица два мешка, а карие глаза были большими, как у ребенка. Он снова огляделся и притворился, будто работает. – Если я помогу вам бежать, что вы будете делать потом? – спросил он, продолжая демонстративно возить граблями по земле.

– А вы как думаете? – фыркнула я. – Я выкраду мою лошадь и уеду из этого города.

Он поднял голову. Глаза его заблестели.

– Возьмите меня с собой, пожалуйста. Я… я не буду вам помогать, если вы меня не возьмете!

Я нахмурилась. Что это за мужчина? Если он тоже пленник, то почему он давно уже не сбежал? Он может свободно ходить вокруг дома. Почему он просит женщину, да еще запертую в комнате, помочь ему? Но я ничего не сказала. Я не хотела сейчас с ним ссориться. Может быть, потом я выскажу ему свое мнение, но не раньше, чем он поможет мне.

– Как вас зовут? – спросила я его. – Как вы здесь очутились?

Он снова испуганно огляделся и беспорядочно замахал граблями.

– Они называют меня Профессор, – не без гордости сказал он. – Когда-то я был знаменит.

Я благоговейно закивала. Наверное, он всем рассказывал об этом, чтобы сохранить остатки собственного достоинства.

– Соблазн золотых приисков оказался слишком силен, – вздохнул он. – Я все бросил и приехал сюда.

А приехав в Солт-Лейк-Сити, обнаружил, что мне нужны лошадь, еда, снаряжение. Я потратил все деньги на снаряжение, а на лошадь не хватило. Старейшина Пратт сказал, что, если я поработаю у него, он продаст мне лошадь. Но он платит мне всего доллар в день, а за лошадь просит больше двухсот. «Ну и дурак», – подумала я.

– Профессор! – донесся из дома пронзительный женский голос. – Ты уже закончил? Принеси мне воды!

– Почти, миссис Пратт! – отозвался он и замахал граблями с утроенной энергией. Через минуту он поднял голову и сказал: – Мне нужно идти. Мы поговорим позже.

– Подождите! – Я снова высунулась из окна. – Он не дает мне ни капли воды. Слушайте, я спущу веревку. Если вы привяжете кувшин…

Он заколебался, но в конце концов согласился, потому что нуждался во мне так же, как я в нем. Я моментально разорвала ночную сорочку и связала веревку. Через пятнадцать минут я уже тянула вверх глиняный кувшин. Я надеялась, что мне удастся не разбить его о стену дома, и молила Бога, чтобы моя веревка не порвалась. Потом я жадно пила и благословляла Профессора. Он был добрым, но бесхребетным человеком. В данном случае неплохо. Такими мужчинами легко управлять.