Fifty And One Step Bac - Lina Mur

отворачиваясь, привожу себя в порядок, слыша позади

себя, что и Ник поднялся и застёгивает брюки.

— Мишель, — тихо произносит он, и я зло

оборачиваюсь.

— Что, Мишель? — шиплю я. — Ты офигел совсем! Ты

трахнул меня в туалете, как какую-то шлюху, и я это

позволила!

Я несильно толкаю его в грудь, и он поджимает губы.

Но мне плевать на его чувства, потому что я снова

ощущаю себя использованной.

— Ненавижу тебя, Холд! Ненавижу настолько сильно, что мне хочется ударить тебя, — яростно заявляю я.

— Это не новость, — хмыкает он. — Я привык к

ненависти, для меня это не ново. Только вот ты не

шлюха, ты моя женщина, и я беру тебя не против

твоей воли. Ты сама хочешь меня, только боишься

этого. Я не желаю слышать таких слов о тебе.

— Да, я боюсь, потому что ты честно признался мне, что тебе нужно только трахать меня и всё, не больше.

Ты считаешь это приятно знать? — кривлюсь я, испытывая щемящую боль внутри и сжимающееся

горло от потока обиды.

Он запускает пальцы в свои волосы и поднимает их, громко вздыхая и смотря на меня, хмуря брови. Меня

колотит изнутри от осознания, что я натворила.

Насколько сильно я влюблена в него, что стою тут и

жду каких-то объяснений.

— Мишель, — громкий голос за дверью, и я

вздрагиваю, страх теперь сковывает моё сердце, и я

смотрю на Ника, который показывает глазами

ответить.

— Да...да, — произношу я, прочищая горло.

— Ты как? Все волнуются, — говорит Амалия.

— Всё хорошо...просто живот прихватило, не говори

никому. Я сейчас, — вру я, не сводя глаз с Ника.

— Ладно, может, тебе что-то принести? — спрашивает

девушка.

— Нет, спасибо. Всё уже хорошо, видно, отравилась, — и новая ложь срывается с моего языка, и я

кривлюсь.

— Тогда мы ждём тебя, — бросает она, и я слышу

удаляющиеся шаги за дверью.

— Не смей больше так делать, иначе я тебе

выцарапаю глаза, — я угрожающе выставляю

указательный палец и тыкаю в него, разворачиваясь, чтобы выйти.

— Подожди, Мишель, — говорит он и вкладывает в

мою руку что-то мягкое, и я удивлённо перевожу на

неё взгляд.

— Надень, я не хочу, чтобы ты ходила голой.

Я вздыхаю и усмехаюсь на его предусмотрительность.

Трусики. Он прихватил с собой обычные шелковые

трусики, потому что наверняка знал мою реакцию и от

этого становится с каждым ударом сердца тяжелее

внутри.

Я быстро натягиваю их и отворачиваюсь, щёлкая

замком и нажимая на ручку.

— Мишель, ты должна знать, что я иногда говорю не

то что должен, а то, что привык. Но ты другая, дай мне

шанс, хотя бы ненадолго забери меня с собой, — тихо

произносит он, но я с силой толкаю дверь, чтобы

выбежать из этого ада. Его ада, куда он меня вовлёк.

Я боюсь сдаться и подчиниться ему полностью, телом

и разумом. Это катастрофическая зависимость

оглушает меня, не даёт дышать и заставляет

чувствовать его ближе.

Непозволительная роскошь сказать ему «да», но как

мне поступить дальше, я не понимаю. Я хочу его

полностью, и не верю ему. Но ничего не поделать с

этим дьявольским притяжением.

Difference

Никогда не чувствовала себя настолько грязной, как

сейчас. Оборвать. Мне требуются силы, чтобы

оторваться от Ника. Да, я признаю, я влюблена в секс

с ним. Он первый, единственный и точно

неповторимый. Но все это омерзительно, настолько, что не я его, а он меня окунает головой в эту гниль. И

вокруг меня все окрашивается во мрак.

Его чернота. Его шоколад. Горечь. Во мне живёт

одна горечь и ненависть к самой себе.

Почему все мои разумные мысли отключаются, когда он трогает меня, говорит эти, точно бьющие по

моей броне, слова. А поцелуй? И как мне пережить

это? Он трахал меня, именно трахал, как бездушную

куклу. А мне было все равно, лишь бы достичь пика, ощутить его в себе, упиваться его ароматом и плыть.

Что он делает со мной? Что я позволяю ему делать?

Я иду к нашему столику, а мои ноги дрожат. До сих

пор я ощущаю его внутри себя. Это наваждение

застревает неприятным комком в горле и не даёт

сглотнуть его. А только знать, что я только делала, и

мне это понравилось.

Как только я подхожу к нашей компании, разговоры

прекращаются, и всё внимание направлено на меня. Я

ёжусь под такими пристальными взглядами и замечаю, что Тейра и Амалия поменялись местами, и теперь

сестра Марка сидит справа от меня.

— Милая, все хорошо? — заботливо интересуется

мама, и я киваю, опускаясь на стул.

Нет, у меня ничего хорошего сейчас не происходит.

Только моё падение, открытое и убивающее мою

душу.

У меня нет желания продолжать светскую беседу, мне требуется уединение. Я должна подумать, решить

для себя, в конце концов, что я хочу. И держаться

выбранной стратегии.

— Что с тобой было? — вполголоса спрашивает

Марк, а Амалия придвигается ближе ко мне, чтобы

расслышать ответ.

— Реакция на пищу в кафетерии университета, — лгу я и даже не краснею от такой подробности

организма.

— И ты тоже скоро ощутишь это, — я наигранно

весело улыбаюсь и поворачиваюсь к девушке, на что

она прыскает от смеха.

— О, да, с понедельника я иду в твой универ, — Амалия кривится, и ей явно не по душе такая смена

обстановки.

— Какой факультет? — интересуюсь я, надеясь на

то, что это мой и хотя бы тут жизнь ко мне будет

благосклонна.

— Архитектура, — мои надежды с треском

рушатся, и я вздыхаю.

— Понятно, — бормочу я и беру бокал уже с водой, отпивая, и качаю головой на внутренние рассуждения.

— Какие последние сплетни? — хитро спрашивает

Амалия.

— Не знаю, я не слежу за этим, мне не интересно, — пожимаю я плечами.

— Да ладно? — усмехается Марк и я поворачиваю

голову к нему, ставя стакан обратно на стол.

— А что в этом удивительного? — интересуюсь я.

— Твой отец рассказал нам, как ты ходишь везде и

всегда в центре внимания. Вечеринки. Светские

мероприятия. Ты принцесса тут, — хмыкает парень, а

мои брови ползут вверх.

— Бред. Если я хожу куда-то, то стараюсь

побыстрее оттуда свалить. Терпеть не могу всю эту

мишуру, и в последнее время моё

времяпрепровождение — дом и университет.