Время для жизни - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последние их песни… всем понравились.
- А хорошие, да! Хорошие песни Вы написали, ребята! Правильные! – вот даже Зураб одобряет!
- Иван! А… что-нибудь… лирическое ты можешь спеть, - опять эта… Тамара.
«Вот лирику… не стоило бы. Что-то внимание этой дамы… меня, несколько настораживает! Особенно… в присутствие ее мужа!»
Но делать нечего…
Иван чуть перебором струн настроился, вспоминая, что можно еще спеть. Плотные занятия с гитарой последние полгода давали ему навык подбирать аккорды практически на ходу.
- Ну вот если это:
- Целую ночь соловей нам насвистывал,
Город молчал и молчали дома.
Белой акации гроздья душистые,
Ночь напролет нас сводили с ума!
Присутствующие за столом молчали, погрузившись кто в воспоминания, кто – в лирику песни.
- Ах как хорошо! Молодец, Ваня! – Тамара захлопала в ладоши.
Зураб же покачал головой:
- Белогвардейщина какая-то, честное слово!
Его жена завозмущалась:
- Ну что ты, Зураб?! Ну какая белогвардейщина? Красивая песня! Это твоя, Иван?
- Нет, что вы! Слышал где-то… просто понравилось.
Супруги Шедько тоже поддержали Тамару, отстаивая песню.
- Ну… если белогвардейщина… А вот про эту что вы скажете, Зураб Шалвович? – Ивана тоже чуть обидело такое отношение.
- Призрачно все в этом мире бушующим.
Есть только миг, за него и держись!
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь!
Иван вспомнил, насколько ему казался непонятным разрыв между внешним видом Анофриева и его голосом. Простецкий же мужик, а голос…
И опять его слушали в полной тишине.
- И опять – белогвардейщина! – кивнул головой Зураб!
«Вот же… редиска «гэбэшная»! Все ему не так… Наверное, хватит уже провоцировать особиста? Веду себя как… полный придурок!».
- Ну, Зураб… Тут и я с тобой не соглашусь. Белогвардейщины здесь нет. А вот непонятный такой… идеалистический душок, что ли… да, слышится, - это уже Каухер старший.
«Как бы меня тут… после окончания вечера не «приняли»! Завязывать нужно с выступлениями!», раздумывал Иван, пока часть присутствующих вступила в спор по поводу идеализма и его содержания в этой песни.
Ситуацию спасла хохлушка Шедько:
- А давайте народные споем!
- А - давайте! – Иван решил… реабилитироваться.
- Нэсэ Халя воду – коромысло хнеться!
А за нэй Иванко, як барвинок вьется!
Песню подхватили супруги Шедько. Пели они здорово, голосисто, весело.
Потом Иван снова взял гитару:
- Ничь яка мисячна, зоряна, ясная,
Выдно хучь голки збырай!
Выйды коханая працею зморэна
Хучь на хвылыночку в гай!
Тут Анна Афанасьевна подпевала одна. Ее супруг с улыбкой смотрел на жену.
«Какая славная они пара, все-таки!».
- Так ты шо ж, Иван, из наших мабуть? Из малоросов? – по окончании песни спросил комполка у Косова, пока его жена вытирала слезы с лица платочком – расчувствовалась.
- Та ни, дядьку… С кацапив я. Або размовляю трошкы, - заулыбался Иван.
- Це дуже гарно, парубок! Це дуже цикаво!
- Могу и так, - Иван перевернул гитару и на манер бубна застучал, все громче напевая песню, которую помнил еще со школы, той еще – Елизарова.
- Жужуна цвима мовида,
Диди миндори данама.
Данама, данама, данама
Диди миндори данама.
Тамара, да и Зураб опешили, а потом женщина стала активно подпевать. Ее муж тоже, улыбаясь, чуть слышно пел.
Когда Иван закончил петь, Тамара вскочила со своего стула, обежала стол и расцеловала его в щеки.
- Иван! Еще раз! Зураб, ну что ты сидишь? Иди, станцуй с женой!
Иван снова пел, отстукивая себе и паре танцоров ритм. Чуть позже музыку подхватил на аккордеоне Илья. Остальные, смеясь и хлопая, смотрели как пара Кипанидзе здорово выплясывает посреди зала. Она ходила павой, а он, вокруг нее, выдавая коленца – крутился чертом!
- Ай, молодец! Ай, спасибо! Удружил, Ваня! – раскрасневшийся после танца особист хлопнул его по плечу и вполне благосклонно смотрел, как супруга снова расцеловала Косова в щеки.
Потом они снова пошли курить. Но атмосфера уже была куда как теплее, чем в первый раз. Даже Каухер… как-то по-другому смотрит.
- Слушай! А откуда ты знаешь и украинские, и грузинские песни? – спросил Каухер, и вроде бы даже – без неприязни.
- Ну как сказать… я два года на Севере отработал. Там же… люди разные есть. А вечерами, в бараке лесорубов или строителей – чем заняться? Вот… кто в карты играет, кто читает, а кто – песни поет. А память у меня всегда была неплохая!
Комполка Шедько, уже изрядно выпивший, гудел ему на ухо:
- Ты, Иван, этих не слушай! Летчики, танкисты, моряки еще! Без пехоты, Ваня, армии не бывает! И правильно решил, что в пехотное, правильно! Оно – привычнее, да и надежнее! Я тебе вот что скажу – тебе, Иван, к поступлению в училище, надо бы курсы стрелковые закончить. Чтобы значок, значит, был! Ворошиловский стрелок! И лучше – второй степени! Там, в Омске это оценят! Да и нормы ГТО сдать обязательно! И опять же – с отличием, вот! У меня знакомые в Доме Красной армии есть. Можно, конечно, в любой клуб записаться… Но у нас там… более ответственно подходят. Пусть и жестче спрос, зато и знаний – больше. Я договорюсь, чтобы тебя приняли. Но! Сдавать будешь сам, без поблажек! Ты меня не подведи. Понял, Иван?!
«Дело нужное! И стрелковая подготовка и физическая – точно пригодится, и к поступлению, и потом. В училище легче будет!».
- Спасибо, Василий Николаевич! Не подведу, обещаю!
Вечер продолжался. Несмотря на обилие закуски, народ все же постепенно поднабрался. И Косов тоже чувствовал легкое опьянение. В какой-то момент гости переместились в холл на этаже, перемешались там с людьми из других квартир. Откуда появился патефон, Иван не знал. Начались танцы.
Благо, что Тоня хоть чуть-чуть, но натаскала Косова. Уж вальс-то он мог танцевать без особой опаски. В основном, он танцевал с Зиной, на которую было довольно забавно смотреть. Девушка… изрядно поднабралась. Нет, со стороны все смотрелось вполне пристойно, но Иван, танцуя с ней, понимал, что и прижимается она к нему сильнее, чем надо, и зарумянилась, и смеется очень уж заразительно. Даже мило насупилась, когда Косов все же станцевал с Тамарой.
- Иван! А как тебе удается писать такие хорошие стихи к песням? – женщина, танцуя с ним, тоже, как и Зиночка, дистанцией себя на ограничивала. И
