История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства - Мирча Элиаде

Один из "основных мифов" человечества, значение которого было раскрыто М. Элиаде, — миф о Мировом Древе[838] — был в равной мере переосмыслен и в буддизме, и в христианстве: Будда, ожидающий просветления у ашваттхи (§ 147), жертвенного столпа и воплощения мировой оси, придает новый смысл этому ритуальному символу, как и Христос, пригвожденный к кресту: орудие позорной смерти становится древом жизни. Это раскрываемое Элиаде переосмысление универсального символа демонстрирует, насколько далеко его антропология ушла от сравнительной антропологии "Золотой ветви", отыскивавшей этот символ в сотнях традиций (притом что сам Элиаде опирался на работы Фрэзера: по его признанию, он выучил английский для того, чтобы читать книги маститого кембриджского антрополога).

Однако глубина и привлекательность книги (как и всего творчества Мирчи Элиаде) — отнюдь не только в обнаружении этих "бродячих сюжетов" и общих тенденций. Сравнивая историю религиозных идей в разных традициях, Элиаде постоянно подчеркивает уникальное значение религиозного опыта каждой исследуемой им культуры. И дело здесь не столько в культурном релятивизме, сколько в стремлении к пониманию, а, стало быть, и взаимопониманию разных культур. Об опытах такого взаимопонимания и свидетельствуют упомянутые бродячие сюжеты и целые литературные произведения. Достаточно сказать, что и в древней Руси, православная культура которой была принципиально ориентирована на святоотеческую традицию, уже в эпоху начального христианства была популярна "Повесть о Варлааме и Иоасафе" (см. последнее издание — Л., 1985), переведенная в средние века более чем на тридцать языков Европы, Азии и Африки (славянский перевод был сделан с греческого); в индийском царевиче Иоасафе большинство исследователей видят христианизированное отражение образа Будды.

Собственно, опыт такого понимания (и взаимопонимания с читательской аудиторией) явила и жизнь самого автора "Истории веры". Рожденный на Балканах, в Румынии, издревле воспринимавшей греческие, романские, славянские и германские традиции, Элиаде прошел «искус» Востока, несколько лет прожив в Индии и познав санскрит и йогу не понаслышке, покинул родину, спасаясь от фашистской и последующей коммунистической диктатуры, нашел приют (и сотрудничество Ж. Дюмезиля) во Франции, наконец, создал школу в Америке (в Чикагском университете) — см. Литературный гид "Мирча Элиаде" (Иностранная литература. 1999. № 4; подготовила А.А.Старостина). Элиаде умер в 1986 г., когда начался необратимый распад неприемлемой для него коммунистической системы.

Ныне в России творчество Элиаде (и научное, и художественное), замалчиваемое в советскую эпоху,[839] проходит "испытание популярностью". Издательства соревнуются в издании одних и тех же его работ. Эту популярность можно считать отрадной, ибо в потоке «эзотерической» литературы, заполонившей полки магазинов, читатель может найти его книги, где серьезно и доступно изложено то, что давно волнует носителей европейской культуры: суть йоги и буддизма, конфликт иудаизма с возникающим христианством, мистерии древнего Востока и др.

Отрадным можно считать и то обстоятельство, что российская наука в годы, неблагоприятные для исследования «несоветской» духовности, оказалась в состоянии сохранить и развить те признаваемые мировой наукой традиции, которые были заложены еще в эпоху А.Н. Веселовского. В те же годы, когда М. Элиаде готовил 16-томную "Энциклопедию религии", в Москве была подготовлена энциклопедия "Мифы народов мира" (вышла в свет в 1980-82 гг.), выдержавшая много изданий и не устаревшая по сей день. В «Мифах» — особенно в статьях представителей семиотической школы (Древо мировое, История и мифология, Космос и др.) — были конструктивно восприняты идеи М. Элиаде. Читатель может пользоваться этим справочным изданием и при чтении "Истории веры и религиозных идей": статьи А.Ф. Лосева по античной мифологии, В.Н. Топорова по древнеиндийской, Л.Э. Мялля по буддийской мифологии, С.С. Аверинцева по иудаизму и христианству во многом дополняют данные, приводимые Элиаде. Многотомный труд А.Ф. Лосева "История античной эстетики" содержит характеристику историко-философских оснований позднего развития античной мифологии и синкретических религиозных систем — герметизма, гностицизма и др.

Как уже говорилось в послесловии к I тому, читатель имеет возможность обратиться к переводам источников, цитируемых М. Элиаде, которые выходят в академической серии "Памятники письменности Востока"; из основных источников, постоянно цитируемых у Элиаде, следует отметить изданную в академической серии "Памятники исторической мысли" книгу Тита Ливия (История Рима от основания города. Т. 1–3. М., 1989–1993); выпускаемую Еврейским университетом в Москве и издательством "Гешарим/Мосты" "Библиотеку Флавиана" (в том числе: Иосиф Флавий. Иудейская война. М., 1993); публикуемые издательством «Алетейя» (СПб.) источники в серии "Античная библиотека", "Византийская библиотека" и "Античное христианство" (в том числе: Иисус Христос в документах истории. СПб., 1998; Апокрифические апокалипсисы. СПб., 2000 и др.). Переводы отмечены в комментариях к I и II томам. Комментатор, прежде всего, учитывал интересы широкого читателя и стремился специально отметить воздействие мировых религиозных идей на русскую традицию.[840]

Примечания

1

Ping-ti Но. The Cradle of the East, p. 16 sq.

2

Ibid., pp. 43 sq., 91 sq., 121 sq., 177 sq.

3

Проблема распространения древнейших земледельческих культур — т. н. культур крашеной керамики — остается дискуссионной: допускается как самостоятельное развитие сходных культурных форм на Ближнем и Дальнем Востоке, так и влияние ближневосточных культур через Среднюю (Центральную) Азию.

4

Ibid., p. 279 sq. Аналогичные верования и обряды встречаются в некоторых доисторических культурах Ближнего Востока и Восточной Европы.

5

J.G. Andersson. Children of the Yellow Earth, p. 315. Kwang-Chih Chang. The Archaeology of Ancient China, p. 103; ср. также: Hanna Rydh. Symbolism in mortuary ceramics, passim.

6

Каури — раковины морского моллюска, имевшие хождение вместо денег в Азии и Африке вплоть до XIX в.

7

Отличная репродукция в книге Хэ, стр. 154, рис. 9

8

Но. Ор. cit., р. 282; В. Karlgren. Some fecundity symbols in Ancient China, p. 18 sq.

9

Hentze. Bronzegerät, Kultbauten, Religion im ältesten China der Shangzeit, pp. 49 sq., 88 sq. Idem. Das Haus als Weltort der Seele, p. 23 sq. et fig. 10–12. В этих предметах находят много параллелей с культурами, исторически или морфологически связанными с древней китайской цивилизацией.

10

Довольно распространенный в Северной Азии способ гадания: задавался вопрос; кости животных или черепаший панцирь подвергались обжигу, а прорицатель толковал конфигурацию образовавшихся трещин. Рядом с каждой записывались вопрос и ответ.

11

"Шицзин" — "Книга песен" — древнейшее собрание китайских поэтических текстов (XI–VI вв. до н. э.). См. рус. перевод: Шицзин. М., 1957.

12

Bernard Karlgren. Legends and Cults in Ancient China, p. 344.

13

Саламандра, тигр, дракон и т. д., до сих пор бытующие в китайской иконографии и народном искусстве, — космологические символы, засвидетельствованные уже в конце неолита. Ср.: Carl Hentze. Bronzegerät… pp. 40 sq., 55 sq., 132 sq., 165 sq.

14

Hentze. Das Haus als Weltort der Seele, p. 14 sq. et passim.

15

Li Chi. The Beginnings of Chinese Civilization, p. 32.

16

Ibid., р. 35.

17

Формула: "Я, единственный из людей" (или, может быть, "Я, первый из людей") засвидетельствована в оракулярных надписях; ср.: David Keightìey. Shang Theology and the Genesis of Chinese political Culture, p. 213, n. 6.

18

Как это отмечает Кейтли (цит. соч., стр. 214 и далее), культ предков выделял царскую линию как источник политической и религиозной власти. Доктрина "мандата Неба", которую обычно считают изобретением династии Чжоу, корнями уходит в теологию эпохи Шан.

19

См., например: Но. The Cradle of the East, p. 320.

20

Охота, наравне с войной, воспринималась архаическими обществами как форма обмена — жертвоприношение — между коллективом и иным (природным, племенным) миром.

21

Li Chi. Ор. cit., p. 21 sq. Автор обращает внимание на анималистические мотивы (тигр, олень и т. д.) в росписи бронзовых ваз (р. 33). Добавим, что речь идет об эмблематических животных, несущих в себе довольно сложную космологическую и инициатическую символику.