Империя человечества. Время солдата - Алексей Бессонов

Из танка выбрался Деметриос. В руках он держал пару ортианских излучателей и какой-то небольшой мешок.

– Тут консервы, – сообщил десантник, встряхнув мешком (раздался глухой стук, будто в нем были кости), – и, между прочим, консервы классные. Рыба, языки…

– Пошли, – Хикки прервал свои размышления. – Чич, бери своего друга и тащи его наверх. Я не хочу, чтобы парня обнаружили раньше сроку – а в лесу его уже к утру обгрызут так, что родная мать не узнает… и не поймет, отчего он умер. Марик, помоги этому олуху. Давай мне мешок. Я тебя знаю – стоит доверить тебе жратву, и все, пиши пропало.

Взвалив на спину мешок, Хикки не спеша двинулся вверх по склону. За его спиной Чич и Деметриос, ругаясь, волокли к лесу труп инженера Райдера. Держали они его, само собой, за ноги – оглянувшись, Хикки посмотрел на тряпично мотыляющуюся рыжую голову и подумал о превратностях судьбы, неизбежных для тех, кто сует свои нос в чужое дерьмо.

Вот так, сказал он себе, жил человек, думал, наверное, денег заработать, а жирный дядька Марик его возьми да и прихлопни, словно комара какого. И правильно, и нечего лазить где не надо… нечего со всякими ублюдками хороводы водить и «Хаузеры» им настраивать.

Решение, окончательно созревшее в его голове после почти двух суток непрерывных размышлений и терзаний, вернуло Хикки давно утерянное расположение духа. Больше всего на свете он не любил расплывчатости, двойственности на перекрестках – теперь же, отбросив наконец свой страх, Хикки чувствовал огромное облегчение. Пан или пропал, и это лучше, чем муки беспомощности!

– За два часа до рассвета, – тихо сказал он. – Только нужно рассчитать время…

Хикки решил перестаховаться и повел разведчик не прямым, как стрела, курсом, а неровной дугой, стараясь все время держаться над океаном. Умом он прекрасно понимал, что на дикой планете орти никогда не станут следить за воздухом, но тем не менее что-то заставляло его свести риск к минимуму.

Доблестное воинство, напряженно сопящее за его спиной, также не способствовало появлению излишней самоуверенности. После военного совета, в котором принимали участие он, Ирэн и Деметриос, было решено оставить в пещере хрупкую Нору и лейтенанта Ругача, как мало пригодных к строевой службе и ведению боевых действий. К тому же Хикки очень хотел сохранить Чича, рассчитывая при случае выгодно продать его властям. Он не помнил, кокое именно вознаграждение положено за его голову, но имел все основания полагать, что на годик беспробудного пьянства ему хватит. В итоге Ругач получил строжайший приказ не спускать с Фернандеса глаз, а блондинистая Лана принялась натягивать на себя десантное снаряжение, оказавшееся в одном из ящиков Деметриоса.

Хикки снял руку с трэкболла управления, поднял забрало шлема (он не доверял навигационной аппаратуре разведчика и вел машину по своим приборам) и осторожно глянул на Ирэн. Примостившаяся в слишком тесном для человека кресле, девушка перехватила его взгляд. Хикки подмигнул ей, и она доверчиво улыбнулась в ответ, смахивая с лица напряжение. Ему было странно видеть ее в потертом десантном шлеме, с застегнутым на подбородке двойным ремнем, с поднятым наверх желтоватым забралом… с такими огромными глазами.

Протянув руку, Хикки погладил ее по плечу. Ирэн наклонила голову, потерлась щекой о его тяжелую металлизированную перчатку. В его улыбке, прячущейся под черной сферой шлема, ей почудилось давнишнее лукавство: девушка неслышно вздохнула и почуствовала, как отпускает дрожь, начавшаяся сразу после взлета. Она закрыла глаза и откинулась на высокий подголовник.

– Готовность минута, – объявил Хикки.

Деметриос, устроившийся на корточках в дверном проеме рубки, зашевелился, проверяя подгонку снаряжения. На нем было все, что положено иметь имперскому гренадеру – отправляясь в полет, он неизменно прихватывал с собой любимые игрушки, и на этот раз они пригодились ему для настоящего дела. В тяжелую пехоту традиционно отправляли самых крепких лбов, и навьючивали их, словно караванных верблюдов. Когда Хикки перед взлетом увидел, сколько добра висит на внушительной фигуре гвардии гренадера, то икнул от ужаса и поспешил спрятаться в рубке. Он с таким весом не прошел бы и десятка километров. Правда, гренадерам и не приходилось много ходить…

Хикки стиснул зубы. Он заходил на минимальной высоте, но даже и отсюда ему были отлично видны куполообразные строения жилых корпусов, решетчатые башенки «Хаузеров» с лесом антенного хозяйства на растяжках, и круглая, словно перевернутая миска, «пушка» передатчика дальней связи, установленная на вершине главенствующего холма. Туда-то он и целился.

Расхлябанность, весьма характерная для всех нерегулярных подразделений – читай, банд – в исполнении заносчивых орти выглядела просто замечательно: над всем лагерем светился лишь один прожектор, да и тот был направлен непонятно куда. Хикки аккуратно обошел спящий лагерь, еще раз убедился в том, что никто из караульных и не подумал почесаться, и опустил разведчик на обратном скате холма, который смотрел на какое-то болото.

Деметриос вылетел из машины раньше, чем опоры шасси коснулись мягкого грунта. Следом за ним разведчик покинули Лана и Ирэн. Хикки чуть замешкался, прокручивая сканером окрестности.

– Тишина, – сообщил он, выскакивая на воздух. – Никого нет… где тут вход?

Марик дернул стволом в сторону прикопанного в холме строения, почти невидимого в глубокой тени антенны. Хикки присмотрелся.

– Вход с той стороны, – мрачно сообщил он. – Ну, помилуй, господи!

Добежав до вершины, Хикки упал под шершавой бетонной стеной и заглянул вниз. Как ему и казалось, небольшая дверь с круглым окошком находилась с противоположной стороны. Под ним лежал спящий лагерь…

Хикки вновь стал невидимым. Вожделенная дверь была совсем рядом, и он не стал долго раздумывать – скользнул по травяному склону вниз, остановился на металлической ступеньке у входа и рванул серую железную дверь вбок. К его радости, дверь была незаперта. Наблюдавший за ним Деметриос быстро спустил вниз женщин и слез сам.

– Света нет, – прошептал Хикки. – Ну, быстро!..

За дверью оказался узкий коридор, полого ведущий в середину холма. Хикки миновал его без всяких проблем и бесшумно просочился в какой-то небольшой зальчик. Его внимание привлекли две темные ниши у противоположной стены. Пошарив рукой у себя на поясе, Махтхольф одним прыжком преодлел разделявшее их расстояние…

– Ты знаешь, где тут центральный зал? – прошептала над его ухом Ирэн.

Хикки выпрямился. В эту секунду Деметриос зажег потайной фонарик, его узкий лучик прорезал тьму, и в глазах девушки отразилась зеленоватая кровь на изогнутом черном клинке в ладони Хикки. Она побелела и опрянула в сторону, едва не упав на Лану.

– Их было двое, – глухо сказал Хикки, вытирая обо что-то свой кинжал. – Тут могут быть еще… Марик, иди туда, влево и обыщи все помещения, которые попадутся тебе на глаза. Огня старайся не открывать, здесь можно попасть в какой-нибудь энергоузел. Девочки, за мной.

Все так же уверенно – свет был ему не нужен – Хикки вышел на середину комнаты и зашарил у себя под ногами. К этому времени Ирэн уже догадалась опустить забрало и включить сублазерный ПНВ. В его не совсем естественной картинке отразился большой прямоугольный люк в полу и фигура Хикки, наполовину ушедшая вниз.

– Здесь лестница, – объяснил он, – только она очень узкая, будьте осторожны, а то промахнетесь мимо ступеньки…

– И сколько мы еще будем тут болтаться? – спросил Кришталь, с мученическим видом массируя себе виски. Он изо всех сил делал вид, что у него раскалывается голова, но Лоссберг не желал ему верить.

– Без приказа я садиться не буду, – отрезал полковник. – А связь у меня односторонняя.

– Согласно приказа, – простонал Кришталь.

– Истинно так, – кивнул Лоссберг и налил себе новую порцию коньяку.

В глазах штурмана неожиданно проснулась лукавая мысль. Он покатал по столешнице пустую кофейную чашечку и мечтательно возвел очи горе:

– А вот если придет приказ… а ты – пьян!

Лоссберг не удивился.

– Ты просто мало со мной летаешь. Подумаешь, пьян! Главное у нас что? Правильно, субординация. Чинопочитание. И – дух и буква Устава. А также приказы вышестоящих военачальников. А пьян какой-то там Лоссберг или не пьян – это уже дело пятое.

Кришталь тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал, что его командир относится к тому разряду деятельных натур, которые болезненно переживают любое бездействие, подсознательно не желая сидеть на месте, он даже уважал в своем командире эту его жажду движения, но вот спиваться с ним на пару он упорно не желал. Когда-то Лоссберг начал пить под мудрым руководством своего дивизионного командира, знаменитого аса и не менее знаменитого пьяницы. Прошло время, он сам стал командиром и асом, и, четко приученный коротать время за бутылкой, превратился в расчетливого – иных на Флоте не держат – хитрого и, главное, убежденного адепта Зеленого Змия. Трезвенников, постников и прочих, как он говорил, «евнухов душевных», Лоссберг не терпел на дух, особенно в числе своих старших офицеров.