Маска Зеркал - M. A. Каррик

стало еще труднее". Бокал эхом отозвался на слова Варго. Как бы близки они ни были, Альсиус всегда знал то, чего не знал Варго. Он чувствовал их, как недостающие зубы, как части себя, о которых он даже не подозревал, пока они не исчезли. За те несколько часов, что они провели, планируя это безумие, никто из них не подумал о том, что будет значить для Варго остаться одному, без многолетних знаний и мудрости Альсиуса.

Варго даже не был уверен в том, кем он был без наставлений старика.

"Полагаю, мы это узнаем", — пробормотал он, отвернувшись от Туатиума и мира Альсиуса.

Мир Варго не состоял из света. Улицы Надежры расстилались перед ним мутной паутиной, полной смещающихся теней и глаз, мелькающих в темноте, как ножи. Все здесь ждало момента слабости — подходящего момента для удара. Тяжесть этих глаз была физически ощутима — отчасти голод, отчасти ненависть. Он вздрогнул и натянул халат, тщетно пытаясь отгородиться от них.

Халат был совсем не похож на янтарный бархатный плащ, который он надел на встречу с Фьенолой. Это был даже не тот бисерный декаданс, который он носил в Ночь колоколов. Вместо полотна ткань была тусклой и нитяной. Одеяние, которое можно было легко поднять или распахнуть, в зависимости от того, на какую часть тела оно было куплено. Дешевые оловянные колокольчики тускло звенели, рекламируя продаваемый товар, а ногти были грязными и обломанными, словно он скреб ими о бесчисленные каменные стены.

Варго вздрогнул. Если бы не Альсий, его судьба могла бы быть именно такой: не хозяин Нижнего берега, склоняющий Надежру к своей воле, а ночной кустарь, продающий единственное, что у него есть, чтобы выжить. От этой мысли по коже поползли мурашки, и он сердитым движением сорвал с себя халат, разорвав непрочную ткань и отбросив ее в сторону.

Халат исчез, едва оказавшись в его руках, и вновь появился на его теле.

""Иди ты на хрен", — огрызнулся Варго, обращаясь к окружающей его тьме. "Одевай меня во что хочешь, я не такой, какой я есть".

Но предательская часть его сознания шептала: "А разве не так? Он и сам так думал, когда сидел напротив Меттора и продавал Ренату Виродакс за чартер. Потому что это приближало его к настоящим целям. То, что ему не платили монетой и он не торговал своим телом, не меняло истины.

В реальном мире он мог изображать любую личину, какую только пожелает. Но здесь все его личины были отброшены, заперты за стеклянным пузырем, в котором находилось все, что создал Альсиус.

От этой мысли он вздрогнул. "У меня нет времени на это дерьмо", — пробормотал он. Его тревога была вызвана не только тем, что царство разума хотело одеть его, как дешевую ночную проститутку. Он узнал имя Фиенолы — Мирскеллис: писец Сетерина, живший в Надежре до завоевания Тирана. Варго не помнил большинства подробностей — вероятно, они были у Альсиуса, — но знал, что эксперименты этого человека с царством разума закончились тем, что его разум был потерян там. Навсегда.

Он не собирался задерживаться здесь настолько, чтобы рисковать этим. Но как, черт возьми, он должен был найти Ренату?

Фиенола сказала, что кошмар Ренаты привел ее в Сетерис, но его окружение более или менее походило на Надежру. В Чартерхаусе все были под дозой; если она и потеряла какую-то часть себя, то, возможно, она все еще там.

Пока Варго пробирался по Верхнему берегу к Восходному мосту, город вокруг него менялся. В один момент Жемчужные острова были буквально вырезаны из жемчуга; затем они превратились в зеленые, грязные поля, как будто все это было еще древними фермерскими угодьями. Когда он пересек Истбридж, дома закружились вокруг него, охватывая остров Априла, в центре которого находилась открытая площадь. Вокруг него маячили призрачные полупрозрачные фигуры врасценцев, которые махали каравану, въезжавшему на ближайший мост. Куреч, подумал Варго, отмечая сходство лиц. В первые дни существования Надежры врасценские династии строили фундамент островов для своего народа, причем разные ветви жили в разных домах.

Он осторожно шел по мосту, ускоряя шаг каждый раз, когда он превращался из каменного в деревянный и обратно. Это превратилось в недостойную скачку, когда солнце взошло как раз в тот момент, когда он достиг Старого острова, и мост превратился в луч рассветного света.

Свет, который исчез, как будто его и не было, оставив его в Надежре тиранта. Варго торопился, опустив голову, надеясь, что никто из окружавших его призрачных воинов не обратит внимания на ничтожную ночную фигуру — или не примет его за Тиранта.

Вот только он направлялся в Чартерхаус, оплот Тиранта. Пожалуйста, переоденься до того, как я доберусь туда, подумал Варго, наполовину в молитве.

Он сомневался, что боги его слышат, но когда он прибыл в Хартию, там царила привычная бюрократическая суета. Варго пробрался сквозь толпу к зрительному залу — и обнаружил, что он так же жутко пуст, как и переполненная прихожая.

Учитывая, как все изменилось, он не собирался принимать это как должное. "Рената?" — позвал он.

Имя, казалось, исчезло, как только слетело с его губ. Тем не менее, Варго попробовал еще раз. "Рената? Ты здесь? Рен…"

Его взгляд привлекло мерцание. На скамейке лежала ее призматическая маска Дримвивер — та самая, которую он купил ей на Осенней Глории.

Варго подошел к ней. Ему показалось, или металл был теплым на кончиках пальцев, как будто она только что сняла ее?

Он казался твердым, как ничто другое здесь. Но если только духи не превратили недостающую часть ее сознания в маску, он не приблизился к тому, чтобы найти ее.

"Ты здесь?" — пробормотал он маске, чувствуя себя глупо. Ответа не последовало. Вздохнув, Варго поднял ее к лицу, гадая, вызовет ли это ее.

Не вызвало. Но сон вокруг него изменился.

Он все еще находился в Чартерхаусе. Только теперь все, что он видел, переливалось слабым радужным светом, как ажа, как перья птицы-чародея… Все, кроме следа на полу. Он тоже был радужным — но с мутным, прогорклым оттенком. Как пепел.

Не об этом ли говорила Шорса на своих чтениях? Хорошее, плохое и то, чего нет. Ажа — добро. пепел — зло. Это место было тем, что не было ни тем, ни другим, ни тем и другим.

Варго надел маску и пошел по следу. Он вывел его из Чартерхауса на Старый остров. Затем, словно перестав обращать внимание на дорогу — а он никогда этого не делал, — он вдруг оказался в