Змей подколодный - Елена Никольская

— Да не ревите вы, сударыня, — сказал куратор. — Без вас тошно…

Ну, тут уж ведьма заревела! Даже очень маленькие и глупые ведьмы реветь умеют шикарно — мало никому не покажется! Тем более если терять им совершенно нечего.

А терять было нечего.

"До свидания, дорогая"…

"Я согласна, господин наш враг. Я подпишу. Слово ведьмы!"

Когда ноябрьская ночь, зевая и потягиваясь, принялась гасить звёзды, в дверь мадам Окстри постучались — очень осторожно, костяшками пальцев. Мадам открыла сразу же и некоторое время молча смотрела на прислонившегося к косяку визитёра.

— Привет, дорогая, — сказал, наконец, визитёр. — Чайком не побалуете? Я вот и гостинцы захватил…

Визитёр вытащил из-за спины прикрытую салфеткой корзиночку.

— Верите, даже не заглянул, — печально сказал он. — Не мне ведь презентовали…

— Я едва глаза завела, — сказала мадам. — Скушайте это у себя, я позволяю.

— Ну-у, Кора… Отказывать голодному мужчине…

— В пять-то часов утра?

— А потолковать за рюмочкой в два часа ночи? — напомнил визитёр.

— Стало быть, квиты! — подытожила мадам. — Доброго рассвета вам!

— Так я ведь не упрёка ради! Напрашиваюсь, взываю к милосердию…

— Что я слышу! В вашем лексиконе новое слово? Мне, как лингвисту, весьма любопытно!

— Да полно, Кора…

— Заходите уже, — сказала мадам. — Милая моя подруженька…

Визитёр расплылся в улыбке и, скользнув в прихожую, приложился к ручке.

— Ах, душа моя! Клянусь, ни в одном мире не встречал женщины великолепнее вас! Вы ослепительны, Кора, и поверьте, это не дежурный комплимент! Не устаю завидовать Фариду! Кстати…

— Я одна, — сказала мадам, и гость облегчённо вздохнул.

— Конечно, я сильно ему проигрываю, — посетовал он, следуя за хозяйкой. — Но если бы вы дали мне хотя бы крошечный шанс!..

— Оставьте уже, — попросила мадам. — Расшаркиваться будете перед моей бывшей подругой — у вас же, помнится, роман был?

— Отчего же — "был"? — удивился гость. — Мои чувства к госпоже Элис суть секрет полишинеля!

— Особенно после того, как вы добились для неё патента на работу в этом городе! — язвительно сказала мадам. — Вот только я полагала…

— Вы ошибались, — сказал гость.

— Возможно. Надеюсь, с ней всё в порядке?

Гость поставил на стол корзиночку и, приподняв салфетку, повёл носом.

— Божественно! — с чувством сказал он. — Оцените мою выдержку, дорогая, — ведь половину ночи мы с этими чудными гостинцами провели вместе…

— Вы не ответили, — напомнила мадам.

— Ках ме! Уж не по этому ли поводу вы нынче ночью глаз не сомкнули? Разумеется, я не сделал ничего плохого нашей всеобщей любимице! Признаюсь, как на духу: мы слегка разругались. Но вы же знаете, милые бранятся — только тешатся… Так что к концу недели можете её навестить.

— Всенепременно, — сказала мадам.

— Лизаньке меня опасаться не с чего. Другое дело — мои зловредные коллеги! Или вы с Олегом просто на огонёк в её салончик забежали? Пальчиком погрозить? Воображаю!.. — Гость извлёк из корзинки крошечный бутерброд и огляделся. — Почему вы всё время моё любимое кресло от стола убираете, Кора?

— Потому что ему там не место! Не таскайте же вы его, умоляю! Сколько можно говорить!

— Ну я отодвину потом…

— Верю птичкам и зверькам…

— Ох, как я устал! — сказал гость, усевшись и вытянув ноги. — Кора. Покормите меня. Олег довёл вашего покорного слугу до полного истощения!

— Как я его понимаю! — фыркнула мадам.

— В том числе, желудочного. Выпили чуть не литр, безо всякой закуски! — пожаловался гость. — Это в компании-то вашей корзиночки… Но господина Стрепетова и Лизанькин коньяк не взял!

— Что вы говорите!

— Чуть ли не сатисфакции требовал, представляете?! Грозил попечительской коллегией! Словом, ужас, ужас…

— Не нажить бы вам, сударь, больших и ужасных неприятностей…

— Уж вы скажете! Это он горячку порол… Мы, собственно, договорились, — сообщил гость, с вожделением следя за появляющимися блюдами.

— Неужто?

— Да-да, клянусь вам, мы пришли к мирному соглашению. А можно сразу чай?.. Наши дети больше не станут бегать по левым урокам. И ни-ка-ких приключений за пределами гимназии. Я пообещал.

— А в пределах? — осведомилась мадам.

— М-м… Бесподобно вы готовите, дорогая! Как вы сказали? Нет-нет, душа моя! Ежели по мелочам… Столковавшись с директором гимназии…

— Ваши отношения с господином директором давным-давно никого не удивляют, — заметила мадам, намазывая гостю тостик. — Но вы, любезный мой коллега…

— Оу! — ухмыльнулся гость. — Нас подозревают в нестандартной ориентации?!

— …на сей раз и по мелочам перебираете, — закончила мадам. — Олег ещё молод, с ним можно поладить. Но договоритесь ли вы с Фаридом?

— Полагаете, нет? — задумчиво спросил гость. — Мне вот казалось именно что наоборот… Я бываю так убедителен, Кора!

— Уверена, сударь! — сказала мадам. — И учтите, терпение господина Демурова имеет границы. Весьма чётко очерченные.

— Увы мне, — вздохнул гость. — Сидеть мне в мышеловке, битому и несытому… Между прочим, касаемо Олега вы заблуждаетесь, мадам. Эт-то нужно было видеть!.. Я просто в изумлении, поверьте. Но какую идею он мне подарил! То бишь, я о сатисфакции.

— О боги, — сказала мадам. — Видимо, ваша беседа удалась на славу!..

— К чему вы? — удивился гость. — А! Что за странная мысль, Кора! Стал бы я выяснять таким образом отношения с коллегой! Я вот ему даже коньяк принёс…

— А с кем же вы собрались их выяснять? — удивилась мадам. — Не хотите же вы…

— Хочу, — признался гость.

Признание это заставило мадам выронить из рук ножик и уставиться на гостя во все глаза.

— Да вы с ума сошли, сударь, — сказала она, обретя дар речи. — Вы понимаете, что будет, если в попечительскую коллегию обратится Фарид?

— Не обратится, — уверил гость, подвигая к себе пепельницу. — Позволите закурить, мадам?

— Вы что же, всю гимназию вздумали под монастырь подвести?!

— Да что вы разнервничались? Папироску?

— Уж не решились ли вы сменить фронт? — холодно спросила мадам, принимая дымящуюся "беломорину".

— Ну-у, дорогая… Обижаете, право! Вам ли не знать, сколько сил я положил на нашу гимназию!

— Не вы один.

— Разумеется. Не паникуйте, Кора. Поймите…

— Понять вас стало крайне трудно!

— Поймите, — с нажимом повторил гость. — Здесь личное дело. Моё личное дело.

— Ках цирсшмей! — сказала мадам и расхохоталась. — Вы бы уж что-нибудь другое сочинили! Личное дело!..

— А вот представьте себе, — сказал гость, улыбаясь тоже. — К слову, дорогая, напомните-ка мне… Есть такое специальное письмо — с вызовом на дуэль…