Сетевые публикации - Максим Кантор

Путин, что ли, придумал финансовый капитализм? Путин разве распустил слух, что цивилизация в мире только одна единственная? Путин, что ли, сказал, что Россия есть часть Европы и потому должна копировать ее ошибки? Путин организовал раздел страны по улусам? Путин разве разделил империю и позволил миллионам беженцев и бесправных провалиться в трещины? Путин начал феодальные войны? Путин инициировал войны компроматов? Путин раздарил недра, принадлежавшие всему народу? Путин наладил вывоз капиталов за границу? Путин, что ли, отдал Крым и Севастополь? Это благодаря Путину ситуация выглядит так, словно Россия платит оброк Западу, вывозя все средства, выкачанные из российской земли, прочь из страны? Это Путин своим личным распоряжением вывез детей и имущество чиновников за границу — так, что ни малейшего интереса уже не осталось у них в той стране, которой они управляют? Это Путин банкротил заводы? Это Путин добился того, что наука и образование в некогда ученой стране стали посмешищем? Это Путин выселил москвичей на окраины, а город роздал бандитам? Это Путин взвинтил цены на недвижимость? Это Путин превратил современное искусство в торговлю подделками и барахлом, а старых заслуженных мастеров отправил умирать по богадельням? Это Путин разворовал музеи? Это Путин разве превратил профессию журналиста в лакейскую должность? Путин, что ли, виновник того, что миллиардер с проститутками пропивает в Куршевеле сумму, равную пенсионным окладам микрорайона — а перепуганная Франция вручает ему орден Почетного легиона? Путин, что ли, заселил город Лондон российским ворьем? Путин в одиночку заполняет рестораны и казино Лазурного берега? Путин один разграбил страну? Разрушенная часовня (см. фильм «Кавказская пленница») — тоже он?

Или беда, которая случилась со страной, нуждается в правдивом анализе, в выявлении реальных причин, в назывании всех имен, всех цифр, всех обманов? Но в тысячу крат удобнее локализовать, канализировать проблему: не капитализм виноват, не раздел страны причиной, не приватизация — а взяточничество клана Путина и КГБ. Вопрос в том, кому удобно таким образом локализовать проблему. И когда прогрессивная часть общества, отвергая мздоимство и произвол одного чиновника, немедленно голосует за олигарха, зовя нового вора на царство, — то иллюзий не остается никаких. Вы не проблему решать хотите, вы не страну спасать желаете — вы хотите в лучших традициях российской истории все беды строя свалить на одного правителя и идти дальше: воровать, богатеть, жиреть. И при этом дать простым людям иллюзию, что те поборолись за свободу.

Любопытно, что фронда не делает секретов из того, что обслуживает интересы принцев и борется не за благо населения, но за ограничение власти Мазарини (Дона Рэбы). Говорится прямо: программы нет, есть задача — свалить грехи системы на одного правителя. Население, которое жаждет высказать обиду, охотно спускается к водопою протестных демонстраций. Здесь население пойдет в одних колоннах с принцами и виконтами — об руку с телеведущими и бывшим премьером. Едва принцу Бофору, герцогу Лонгвилю, Кириенко, Навальному, Белых и т. п. предлагают корпоративный или государственный пост — фрондер приостанавливает протестную деятельность, начинает службу, оплаченную из украденных у народа средств. А колонна протестующих продолжает свой марш. Когда либеральные писатели в знак протеста фланируют по бульварам — это мило: они утверждают жизненность метафоры «бульварные писатели». Политика, мнится в этот момент, делается хрупкими богемными руками. На деле, разумеется, политика всегда делается политиками, которые имеются и в настоящий момент.

Иногда (и это сравнение мне представляется самым неудачным) лидеры протестной богемы напоминают себе «сотню прапорщиков», то есть декабристов. Это — абстрактное пожелание подвига. В реальности же было так, что привилегированные дворяне вышли с протестом, отказываясь тем самым от привилегий, выступая за нужды народа; терпеть чужое рабство им было нестерпимо. «Сотня прапорщиков» выступила не за права избранных (сословные права у них и так имелись) — дворяне выступили за права черни и быдла. В этом смысле бульварные манифестанты выступают скорее в качестве антидекабристов, плебеев. Требующих себе сословных прав. Проводящих черту меж чернью и собой. Среди литературных манифестов этот — небывалый.

Повторяю, если по условиям игры положено считать Болотную площадь — Сенатской, а прогулки по бульварам — построением мятежного полка в каре, то почему не поиграть на прогулке?

Но когда «марш миллионов» марширует в пустоту, в никуда, без плана и цели — за оболваненные миллионы становится обидно. Куда «миллионы» придут? Вот представим, произошла победа фронды — отчего бы не победить? Устранить Рэбу — отлично, я за! Но мы ведь не в кино, не смотрим фильм Германа. Многим реальным политикам (не бульвардье, а настоящим) нужны перемены. Недурно бы разобраться, какие именно. Дальше-то что будет, когда Дона Рэбы не будет? Есть ли проект новой экономики? Планируется ли отказ от уворованной собственности корпораций? Нет же. Планируется одно, логическое: воцарение управляемого наместника, при нем дальнейший передел феодов, разваливание бесполезного тела России на составные части. Собственно говоря, удерживать в единстве больное бесправное пространство, населенное бесправной «чернью», содержать общий подвал с ресурсами, куда хозяева недр заглядывают, вернувшись из своих круизов, — удерживать эту длинную землю как одно целое трудно, если не использовать вертикаль власти. Но «вертикаль» мешает либеральному рынку: проще разъять общий схрон на отдельные склады награбленного, центробежные силы активнее центростремительных; продано уже все, осталось последнее — сама страна. Пора и последнее продать. И чему удивляться, когда на смену демократической риторике (о, как это будоражило мозги двадцать пять лет назад: мы хотим гражданских прав!) пришла риторика фашизма. Обнаружили, что равные гражданские права — фикция, а теперь фашизм моден. Ну да, фашизм именно моден, к фашизму тянется молодежь, как к запретной истине.

Некогда Хью Оден написал простую формулу, говоря о германском фашизме: «Кому причиняют зло, зло причиняет сам». Несмотря на упрощенность, формула верна: русский национализм сегодня — это самое живое, искреннее и подлинно свободное движение мысли. Это не сервильная риторика либералов — это набравшийся социальной правды народный крик. Крик этот вульгарен и дик, добра от него не жди — но его и не спрячешь в карман. Так уже не раз бывало в истории — это очевидный исторический закон рождения национализма, а затем фашизма. Сегодня в России фашистский лозунг — не редкость. Мало того, фашизм не пугает так, как пугает либерализм. И это само по себе невероятно. Но однако факт: течение русской истории привело к тому, что фашизм для умственной молодежи стал притягательнее либерализма, он выглядит чище. И сулит больше прав народу. Есть от чего развести руками. Модный журналист сегодня открыто признается, что он фашист; модный писатель пишет, что подлинная демократия возможна лишь при национализме, — это не движение «Наши», это не происки кремлевских идеологов, это даже не юродивые из национал-социалистов или геополитиков. Нет, это светская, салонная хроника.

Сказать, что по плечам либеральной буржуазии приходит фашизм, — банально, это все знают. Следует еще сказать, что фашизм рекрутируется из люмпенов, — а у нас вся страна люмпенизирована, и тон задают люмпен-миллиардеры, не привязанные ни к чему, свободные от общественных долгов, — молодежь усвоила эту мораль. Следует сказать, что, если упростить сложную историю России до черно-белого кино, белое надоест и захочется черного. Нельзя долго унижать историю Отечества, нельзя издеваться над жизнью предков. Сочинять, будто Сталин начал Вторую мировую войну, не только исторически безответственно: в антикоммунистическом запале своем, уменьшив вину Гитлера, Резун и Латынина сделали фашизм притягательным. Уравняв оба режима — коммунистический и фашистский — в едином понятии «тоталитаризм», а затем обозначив первопричиной бед все-таки коммунизм, идеологи либерализма с фашизма практически сняли вину. Этот оправдательный вердикт вынесли как-то незаметно. Ах, это они не нарочно — они просто так ненавидят Магадан, что им даже Аушвиц кажется детским садом. В некий момент термин «красно-коричневые» казался удачным: они же все против демократии, какая разница, что одни за равенство, а другие за неравенство? Но история не прощает таких абстракций — у истории на все абстрактные вызовы имеется конкретный ответ. Ну вот, уже получили формулу: фашизм как избавление от гнета глобального финансового капитализма. От коммунизма-то отказались легко: кому нужно равенство в нищете? А вот гитлеровская идея гегемонии по праву рождения — это соответствует моменту, это снова вырастили. И почти что теми же самыми методами. Неужели вы не видите, как просыпается большое зло? И неужели вы не видите, что фронда не оппонирует злу — но лишь травит одного пахана, поощряя общий разбой, — а, соответственно, порождает реакцию?