Гиперион. Падение Гипериона - Дэн Симмонс

– Ты ему поверил? – спросила я. – В смысле, что ты сам захотел?

– Ты же видела видеозапись.

– Запись можно подделать.

– Да. Но эта – подлинная.

– Тогда почему ты вызвался участвовать в паломничестве? И почему твой телохранитель пытался убить тебя после того, как ты поговорил с епископом Церкви Шрайка и капитаном-тамплиером?

Джонни попробовал омлет, одобрительно кивнул и подцепил на вилку еще кусок.

– Телохранитель совершенно незнаком мне. Должно быть, его приставили как раз в ту неделю, память о которой я потерял. Его задача, очевидно, сводилась к тому, чтобы следить, не обнаружил ли я чего-то важного. А если обнаружу – устранить.

– И где же находится это «что-то важное»? В Сети? Или в киберпространстве?

– Думаю, в Сети.

– Нам необходимо узнать, на кого он… оно работало и почему его приставили к тебе.

– А я знаю, – сказал Джонни. – Я просто спросил. Техно-Центр ответил, что я сам затребовал телохранителя. Этот кибрид управлялся структурами Техно-Центра, которым у вас соответствуют полиция и служба безопасности.

– Тогда спроси, зачем он пытался убить тебя.

– Я спрашивал. Они упорно стоят на том, что подобное невозможно.

– Тогда почему этот так называемый телохранитель крался за тобой неделю спустя после убийства?

– Они заявили, что, поскольку я не обратился в службу охраны после того, как… вышел из строя, органы управления Техно-Центра сами сочли необходимым обеспечить мне защиту.

Я рассмеялась:

– Тоже мне защита! И почему он кинулся бежать, когда я его выследила? Ну, там, у тамплиеров? Джонни, они даже не пытаются выдумать правдоподобную версию.

– Да, действительно.

– А епископ? Он ведь тоже не объяснил, откуда у Церкви Шрайка нуль-канал на Старую Землю… или как вы там называете этот ваш искусственный мир.

– Но мы ведь не спрашивали.

– Да, не спрашивали. Потому что хотели выбраться живыми из этого чертова Святилища.

Джонни, казалось, не слышал меня. Он прихлебывал кофе и глядел куда-то мимо.

– Что с тобой? – спросила я.

Он щелкнул пальцем по губе и посмотрел на меня:

– Ламия, здесь какой-то парадокс.

– Какой?

– Если бы я действительно хотел отправиться на Гиперион… то есть отправить туда своего кибрида, я должен был уйти из Техно-Центра и весь свой интеллект, все сознание передать кибриду.

– Почему? – спросила я. И тут же поняла, в чем дело.

– Сама подумай. Киберпространство – это абстракция. Наложение информационных структур, порождаемых ИскИнами и компьютерами, на Гибсоновские матрицы, которые исходно предназначались для того, чтобы оператор-человек мог этими структурами управлять. Или, если угодно, форма сосуществования человека, машины и ИскИна.

– Но ваша аппаратура – она же должна где-то находиться, – возразила я.

– Да, но к «личности» ИскИна это не имеет никакого отношения, – сказал Джонни. – Я могу «быть» где угодно, в любой из взаимно перекрывающихся инфосфер. Мне доступны все миры Сети, киберпространство и, конечно же, все конструкты Техно-Центра. Старая Земля, например. Но только находясь в этой среде, я могу претендовать на «сознание» или управлять периферическими устройствами… вот этим кибридом, например.

Я поставила кофейную чашку на стол и посмотрела на устройство, которое не далее чем прошлой ночью делило со мной постель.

– Да?

– А в колониальных мирах инфосферы бедные, – продолжал Джонни. – Контакт с Техно-Центром поддерживается только по мультилинии, а возможности у нее примерно такие же, как у компьютерных интерфейсов Первой Информационной Эры. В общем, «поток сознания» по ней не передашь. Что же касается собственно Гипериона, тамошняя инфосфера существует разве что в зачаточном состоянии. Да и вообще Техно-Центр, насколько мне известно, не поддерживает никаких контактов с этим миром.

– Вы что, вообще не стремитесь контактировать с удаленными колониальными мирами?

– Нет, почему же. Техно-Центр поддерживает связь с большинством колоний, с космическими варварами – Бродягами, например, – и с другими источниками, о которых Гегемония вообще не имеет представления.

– С Бродягами?!

Это признание меня просто ошеломило. После битвы за Брешию Бродяги превратились в главное пугало Сети. Сама мысль о том, что Техно-Центр, эта конгрегация ИскИнов, которая консультирует Сенат и Альтинг, обеспечивает работу нашей экономики, нуль-сети – по сути, всей нашей технической цивилизации… сама мысль, что Техно-Центр поддерживает отношения с Бродягами, наводила жуть. И что это за «другие источники»? Впрочем, какое мое дело?..

– Но ты же говорил, что туда может отправиться твой кибрид, – сказала я. – А ты «передашь» ему свое сознание. Что ты имел в виду? Что ИскИн может стать… человеком? Ты действительно можешь существовать только в твоем кибриде?

– Однажды это уже сделали, – тихо ответил Джонни. – Воскресили одного субъекта вроде меня. Эзру Паунда, поэта двадцатого века. Он покинул свой ИскИн и бежал из Сети в кибриде. Но этот Паунд был безумен.

– А может быть, разумен?

– Может быть.

– Значит, вся информация и личность ИскИна могут сохраниться в органическом мозгу кибрида?

– Конечно, нет, Ламия. Переход сотрет почти все. Не останется и одной десятитысячной части. Органический мозг не может обработать даже самую примитивную информацию так, как умеем мы. Личность, которая получится в результате такой… пересадки, не будет ни личностью ИскИна, ни кибридом, ни человеком в подлинном смысле…

Джонни вдруг осекся, отвернулся и уставился в окно.

С минуту мы молчали. Потом я протянула руку, но не прикоснулась к нему, а только спросила:

– В чем дело?

Не оборачиваясь, он продолжил вполголоса:

– Быть может, я ошибаюсь. Быть может, удастся получить личность вполне человеческую… или почти человеческую, над-человеческую, если угодно… Личность, несущую в себе элементы пророческого безумия. Если очистить ее от воспоминаний о нашей эпохе, о Техно-Центре… Вдруг она воспроизведет свой прообраз?

– То есть Джона Китса?

Джонни отвернулся от окна и закрыл глаза. Он был так взволнован, что голос его стал хриплым. В первый раз я слышала, как он читает стихи:

Фанатик видит сон и в грезы этиТоварищей зовет; и дикарюВо сне является прообразЕго небес. Как жаль, что не дано имПеренести на лист зеленый иль пергаментНапева нежного хоть слабое подобье,Но лавры не венчают их чело…Поэзии одной дана такая власть:Спасти прекрасной вязью словВоображение от тьмыИ мрачного забвенья. Кто сказать посмеет:«Ты не Поэт – замкни уста!»Ведь каждый, кто душой не очерствел,Поведал бы видения свои, когда б любилИ искушен был в речи материнской.А видел этот сон Фанатик иль Поэт,О том узнают, когда писец живой – моя рука —Могильным станет прахом.[38]

– Ничего не понимаю, – пробормотала я. – Что это значит?