Музыкальный приворот. По ту сторону отражения - Анна Джейн

Кей мрачно отмахнулся от приятеля, а когда тот совсем достал его своими рассуждениями, ушедшими куда-то в область эротических игр, в полсилы ударил по плечу, чтобы тот заткнулся наконец. Вообще-то Кей разделял мысли гитариста, но в последнее время его «действительно люблю» поглощало «очень хочу».

Но Рэн оказался прав – не пришла. Она не пришла! Посмела выбрать красивого и популярного. А не обычного и заботливого. Кинула Антона, теперь одна, и это вместо того, чтобы принять кольцо. А он так хотел подарить его своей любимой девочке с постоянно надутыми губками – от этого Катя была так похожа на маленькую девочку, которую хотелось одновременно защищать и целовать в эти же самые губы.

Тропинин чувствовал себя обманутым. Радова вздумала выбрать яркость, предпочтя ее надежности, и он был просто в ярости. Когда парень прибыл в студию, ярость его только усилилась. Даже не очень внимательный меланхоличный Фил заметил состояние друга. Он, сидящий на подлокотнике кресла, обычно занимаемого звукорежиссером, и поедающий большую шоколадку, которые в больших количествах присылали поклонницы, прознав о его вкусовых пристрастиях, внимательно посмотрел на озлобленного Кея, крепко сжимающего зубы, и кротко поинтересовался:

– Что? Неужели Катенька пришла не к Антону? – Фил был в курсе игр друга с девушками, но не брата. И совсем не одобрял их. Близнец называл Филиппа в шутку «полурыцарем современности».

– Не пришла, – выкрикнул Кей, нервно шагающий взад-вперед.

– Не споткнись о мою гитару и комбик, – тут же предупредил его Филипп.

– Да пошли они на хрен, твои комбик с гитарой.

– Да уж, сильно ты расстроен. Шоколадку хочешь?

– Нет, спасибо! – Тон блондина был очень невежливым.

– Нужно уметь принимать поражения, – спокойно отреагировал Фил. – Кстати, с лесными орехами… В конце концов, ты ее обманывал и…

– Сделай одолжение, заткнись. Брат, молчи, ладно, я на пределе, – попросил его Антон-Кей. Филипп согласно кивнул мелированно-каштановой головой.

Минут двадцать Кей сидел на полу, что-то наигрывая на гитаре – звук ее получался рваным и мрачным. Потом парень бросил это дело и поинтересовался, были ли сегодня здесь Арин.

– Был, – отвечал Фил, потягиваясь, – ушел ровно за десять минут до твоего прихода – ему кто-то позвонил. Обещался приехать скоро. Он сводит треки, так что вернется.

Кей только кивнул. Он очень хотел увидеть старого друга. Не сомневался, что Арин замешан в этой идиотской истории. Не зря же его обожаемая сестренка оказалась в пиццерии вместо Кати. Она узнала, что Кей обещал вновь начать встречаться с ней, если Радова сделает неверный выбор. Да он тогда просто неудачно пошутил, черт возьми. Алина теперь ему совсем не нужна. Наверняка она и отправила Катю в «Солнечную гладь». Но как эта стерва умудрилась сделать это?

«Алина, Алина, ты добьешься своего, сведешь меня с ума», – подумал с неожиданно болью Кей. В эти минуты он четко стал осознавать неправильность своих действий в отношении с Катриной. Нет, стыд за то, как он поступал с влюбленными в него девушкам, музыкант не испытывал. Ему было нехорошо из-за того, что он решил поиграть именно с ней, ранимой и доверчивой. Начал бы сразу нормально встречаться с девушкой: как и все, признался бы в том, что ее сокурсник Антон Тропинин и есть Кей, и тогда бы у них не было никаких разногласий, а их отношения со времени его знакомства с семьей Радовых стали бы уже близкими. И он бы точно знал, что она примет это проклятое кольцо, от избытка чувств выкинутое им куда-то на дорогу.

О кольце он сожалел больше, чем о том, что с Алиной не получилось. И уже никогда не получится. Тогда, в отеле, после того, как Катя убежала (не мог же он привезти ее, напившуюся, к себе в квартиру, где, по ее мнению, жил Антон), Алина активно взялась за него, принявшись, в любимую ее игру: «Соблазнить Дракона». Но он не поддался ей, хотя искушение было огромно.

А у Кати нежная светлая кожа…

– Тварь, – тихо бросил Кей.

– Кто? – с набитым ртом поинтересовался Филипп-сладкоежка. – Катя?

– Я.

Фил встал, подошел к другу и молча положил ему на плечо руку. Отчего-то светловолосый почувствовал себя чуть легче.

– Расслабляйся, пока есть время. Просто расслабляйся, – взрослым голосом сказал гитарист и взял в руки инструмент, прихватив медиаторы.

В молчании, прерываемом неспешной техничной игрой Филиппа, музыканты дожидались появления Арина. И тот приехал минут через тридцать, очень задумчивый, впрочем, как и всегда.

– Ну, привет, дружок, – ласково приветствовал его Кей, словно был нянечкой, давно не видевшей своего пятилетнего любимца-шалопая.

Черноволосый пожал ему руку и уселся напротив, скрестив ноги и машинально то снимая, то надевая свою перчатку на левой руке. Волновался. Эту перчатку, подаренную давно-давно Олей, брюнет носил почти всегда, в знак того, что он помнит о ней. Вот же идиот. Знал бы он о том, что случилось на самом деле.

Кей с улыбнулся лучшему другу. Он сразу заподозрил, что бас-гитарист что-то знает, и пристально смотрел на него. Арин, едва заметно нервничая, устало глядел куда-то на потолок и не мог встретиться с вокалистом их общей группы взглядом.

– Катя не пришла, – наконец произнес Кей отстраненно.

– Да? – чуть помедлив, спросил Арин. – Понятно.

– О да. А знаешь, кто пришел? Пришла твоя сестра. Я отвез ее домой. Можешь не волноваться. Слушай, – Кей подался вперед, – я же просил тебя объяснить ей, что между нами ничего не может быть. Как друга просил. А ты… Ни о чем не хочешь мне рассказать?

Вновь воцарилось молчание. Фил продолжал наигрывать сложную мелодию, понимая, что обстановка накаляется.

– Почему Алина продолжает так себя вести? Откуда она узнала, куда я пригласил Катю? Почему сама пришла? Что, есть мысли?

– Прости меня, – негромко проговорил Арин и резким движением отбросил перчатку в сторону. – Я слишком далеко зашел. И мне не следовало вставать между тобой и твоей новой девушкой. Но, – его голос едва заметно дрогнул, – но, ты же знаешь, сестра для меня многое значит. Она уговорила помочь. Просила меня кое-что сделать.

– Я знаю, – кивнул Кей, и его взгляд не предвещал ничего хорошего. – Что вы заставили Катю поверить, что Антон плох, а Кей Nзапрещено цензуройN крут? Поэтому она не пришла?

– Да, – со вздохом сожаления ответил Арин. Фил присвистнул, прервав игру. Он смотрел то на одного парня, то на другого.

– А ты же знаешь, как я ее ждал, – беззлобно проговорил Кей, еще ближе наклоняясь к Арину, – а она вместо того, чтобы идти ко мне, поехала в этот долбаный ресторан. Представляешь, как мне было обидно?

– Кей, мне правда жаль.

– Я верю. Я тебя даже прощу – ты же мой первый друг. Почти брат. Мы играем в одной команде. – Арин удивленно поднял голову. – Но я набью тебе морду, – с горькой улыбкой сказал светловолосый. – Я тебе все равно набью твою морду. Чтобы отучить тебя быть подонком.

Арин слабо улыбнулся. И только Фил хотел сказать что-то вроде «мир, дружба, жвачка», как Кей, все так же, по-змеиному, улыбаясь, внезапно ударил друга в лицо кулаком, до крови разбив тому губу, после чего встал на ноги.

– Вставай. Вставай, Nзапрещено цензуройN.

Арин тоже поднялся.

– За то, что вел себя не как друг, – поведал ему Кей. – Ну ладно. Наверное, хватит.

По окровавленным губам Лескова пробежала полуулыбка. Он очень хорошо знал этого человека.

– Не веди себя больше так. – Солист их общей группы откинул со лба бело-серебряную прядь волос и тихо произнес: – Нет, я передумал. Не хватит.

Он размахнулся, и Арин вновь получил резкий и сильный удар по лицу. Бас-гитарист упал от неожиданности, а Кей, не долго думая, с яростной гримасой на лице нанес ему еще пару злых ударов в живот и по ребрам. Абсолютно молча. Ни он, ни черноволосый не проронили ни звука. И более того, Арин не сопротивлялся.

Антон всегда был сильным мальчиком и сейчас наслаждался своей силой.

Когда Арин попытался подняться, не пытаясь утереть кровь – единственное яркое пятно на его лице, к которому прилипали волосы, Кей не удержался и, схватив парня за грудки, как следует встряхнул, прошипел что-то нецензурное и еще пару раз ударил друга по лицу – не так больно, как первые два раза, а скорее унизительно. А после отбросил в сторону, тяжело дыша от гнева. Арин все так же молча сел на пол, согнув ноги в коленях и не поднимая лица, закрытого плотной пеленой из волос.

– Жестоко, – проговорил Фил, наблюдая за всем этим. Встревать в их разборки он не собирался, хотя, по логике вещей, как миролюбивый и добрый медвежонок, должен был. – Кей, прекрати, ты же знаешь, как я не люблю вида крови.

– Знаю.

Блондин вдруг хрипло рассмеялся, глядя на испачканный кровью кулак:

– Нормально.

– Слабо, – отозвался глухо Арин. – Бей еще.

– Ты правильно делал, что не двигался. Сам знаешь, иногда меня трудно успокоить. Теперь мы квиты, – подал он руку с ободранными костяшками длинноволосому и рывком поднял его на ноги. По лицу парня текла кровь. – Неравномерно квиты.