Давид Бек - Раффи

поля боя и донес его до летнего дома в Арцванике. Лекари обследовали рану и сказали, что ничего опасного нет. Только тогда мелик Франгюл успокоился и, вытирая слезы и благословляя бога, удалился от одра больного.

Два дня он не был дома и теперь спешил, чтобы отпраздновать со своими близкими бесчестную победу. Черный мул, двое шатиров, рассыльный Амбарцум поджидали его у дверей ханской дачи. Он вышел, сел на мула и направился к своему замку, который находился недалеко.

Уже стояла глубокая ночь, луна то заходила за тучи, еще больше сгущая темноту, то появлялась, заливая бледным светом темные вершины гор и холмов. Ущелья всегда оставались во тьме, сюда не заглядывало даже дневное светило.

Счастливый, добившийся своей заветной цели, мелик Франгюл погонял мула. Спереди и сзади шли двое шатиров, а рядом шагал рассыльный Амбарцум. Дорога вела вниз и была ухабистой и каменистой. Мул, хоть и привыкший к таким дорогам, ступал с трудом. Иногда верный мул прядал длинными ушами и храпя отступал. Что чуяло животное — было неизвестно. Если бы он, подобно Валаамовой ослице[192], заговорил на человеческом языке, может, и сказал бы что-нибудь. Но рассыльный пояснил храп мула тем, что его пугала пролетавшая птица или промелькнувший заяц.

— Верно, — сказал мелик, — я тоже слышал в кустах какой-то шорох.

Так или иначе, но шли они медленно, и это заставило мелика разговориться с рассыльным. Когда люди в хорошем настроении, они не гнушаются беседовать с людьми, стоящими ниже их, делиться с ними своими тайпами. Тем более что Амбарцум был с меликом довольно близок. Разговор зашел о прошедшем сражении.

— До сих пор не могу понять, куда делся труп Тороса, сколько ни искали, не нашли. Я собирался четвертовать его.

— Так оно и вышло, мелик, нс сомневайся, — ответил соглядатай с какой-то дьявольской ухмылкой. — Я своими глазами видел — все его тело было в ранах. Говоря по правде, человек этот точно из железа, после стольких ран все еще храбро сражался. Если бы пуля не попала ему в голову, он бы и не упал.

— Но тело, с телом что сталось?

— Когда Торос пал, телохранители сразу унесли труп, ответил рассыльный.

— Куда?

— Что разберешь в такой суматохе?

Мелик был сильно раздосадован тем, что ему не удалось варварски разделаться с трупом врага.

— А Степанос Шаумян? Ты видел, он исчез, сгинул, как черт?.. — сказал мелик, сожалея об этой крупной потере.

— Да, да, как черт, — повторил рассыльный с неменьшим сожалением.

Мул снова прервал их беседу. Во время ночных путешествий животные бывают осторожнее, чем люди. Всхрапнув сильнее, он отпрянул назад и чуть не сбросил мелика.

— Что делается со скотиной? — спросил Франгюл, потянув его за узду.

— Я слышу шорох из-за деревьев, — проговорил один из шатиров.

В эту минуту отвратительным голосом закричала в лесу сова и хрустнула ветка, видно, этот бессонный страж лесов перелетел с дерева на дерево.

— Это сова, — сказал рассыльный и продолжил: — Ты был очень занят и не заметил, что после гибели Тороса Шаумян со своими людьми все еще продолжал защищаться. Я видел, как под ним пала лошадь, увлекая его за собой. В эту минуту подоспели наши и взяли его в плен. Его телохранители Джумшуд и Агаси долго дрались, чтобы отбить его, но им не удалось.

— Все это я знаю — его вместе с другими армянскими пленными отвели в дом хана и взяли под арест. Но куда он девался после этого?

— Что ж тут непонятного — или ему самому удалось бежать, или его выкрали.

— Последнее более вероятно… и я кое-кого подозреваю… да, это наверняка их дело… Они, видно, подкупили сторожей. Турок-сторож ради медяка готов на все… А в замке люди были заняты раной хана. Если бы даже убежала половина пленных, в такой суматохе никто бы ничего не заметил[193]… Дай бог, чтоб хан выздоровел, тогда я непременно накажу мерзавца, лишившего нас такой жирной добычи.

Мелик подозревал Сюри и главного евнуха Ахмеда, их тайные сношения с князем давно были ему известны.

Франгюл с провожатыми отошли довольно далеко от ханской дачи и уже подходили к Арцванику. Он все еще думал о том, как лишился знатного пленника. И в самом деле, для его жадного сердца то была огромная потеря. В эту минуту его внимание привлекла длинная белая тень, которая появилась вдали как привидение и тотчас же исчезла. Мул снова запрядал ушами и в страхе покосился в ту сторону. Но мелик приписал видение своему воспаленному воображению и снова завел разговор об упущенной «добыче».

— На этот раз ему удалось скрыться… Попадись он только мне в руки, уж я знаю, что сделаю…

— Вот он — я!.. — Послышался голос, и какой-то человек, с молниеносной быстротой выскочив из-за кустов, очутился перед меликом. В ту же минуту грянул выстрел и пуля пробила грудь изменника. Ноги убитого остались в стремени, мул побежал, и голова его хозяина билась о камни…

Двое неразлучных шатиров нашего мелика подверглись той же участи; еще двое вышедших из кустов ударами сабель повергли их наземь. А соглядатая Амбарцума схватили.

— Оставьте его, — приказал первый и, подойдя к рассыльному, спросил:

— Узнаешь меня?

— Узнаю. Ты князь Генваза Степанос Шаумян, — ответил тот нагло. — Только что мы говорили о тебе…

— Это ты принес крест и Евангелие в наш стан, чтобы обмануть нас?

— Да, и вы оказались настолько глупыми, что поверили.

— Теперь чем мне вознаградить тебя за службу?

— Вот этой саблей.

Он протянул руку к сабле князя.

— Нет, негодяй, я не оскверню ее твоей кровью.

Князь Степанос велел своим телохранителям Джумшуду и Агаси:

— Размозжите ему голову камнем!

Джумшуд повалил рассыльного на плоский валун, а Агаси поднял огромный камень и произнес:

— Сатанинская голова, придумавшая столько козней для выполнения злодейств мелика Франгюла, достойна именно такого вознаграждения.

— Она была вознаграждена еще раньше, — ответил негодяй, — сегодня ей установили цену в несколько тысяч армянских голов.

— Подлец! — воскликнул Агаси и с силой опустил камень.

Голова негодяя разбилась вдребезги.

Там, где совершилась эта маленькая драма, находился небольшой прорытый дождями ров. Туда и сбросили трупы. А мул, подобно мулу Авессалома, убежал за деревья, где и застрял в колючих кустах. Разница была лишь в том, что вокруг веток дерева обвивались длинные волосы Авессалома[194], а здесь за ветки зацепились длинные полы одежды Франгюла, полученной им от хана как «халат». Труп Франгюла тоже бросили в ров, а мула отпустили, и тот помчался к замку своего хозяина, чтобы