Парус любви - Лори Макбейн

Это был трудный вопрос не только для капитана и леди Ри Клэр, но и для всех членов экипажа; люди порой ссорились и даже угрожали друг другу кулачной расправой, когда речь заходила о репутации молодой леди и о том, что ей требуется защита. Она ведь не какая-нибудь девица сомнительного поведения с пристани Чарлз-Тауна. Сеймус Фицсиммонс тешил себя мыслью, что экипаж «Морского дракона» состоит из приличных парней с отнюдь не пиратской моралью; его, как и многих других, глубоко трогали несчастья, выпавшие на долю леди Ри Клэр.

Мак-Доналд несколько иначе реагировал на создавшуюся ситуацию. Вообще-то шотландец не склонен был волноваться ни по какому поводу. Сеймус Фицсиммонс не знал за ним вспышек гнева, его даже поражало, что шотландцы слывут вспыльчивыми людьми, и вызывала сомнение правдивость рассказов о кровавой вражде между кланами. Но теперь Сеймус перестал сомневаться в их правдивости, ибо Мак-Доналд высказывался с такой горячностью, словно кто-то угрожал изнасиловать его самого либо его дочь, а не некую девушку, которую он увидел всего две недели назад.

Сеймус Фицсиммонс улыбнулся самоуничижительной улыбкой – надо было обуздать свой язык, чтобы на его голову не обрушился шотландский меч. Обычно Мак-Доналд размахивал этим мечом в защиту капитана, ибо он скорее предал бы свой собственный клан, нежели Данте Лейтона.

Положение сложилось довольно затруднительное; весь экипаж хотел, чтобы капитан и леди соединились в законном браке. Поскольку все сходились на том, что капитану не найти себе более подходящей красивой молодой жены, а леди Ри Клэр не подобрать себе более достойного мужа, истинного джентльмена, конечно, было бы славно отпраздновать свадьбу. Однако обстоятельства, казалось, этому отнюдь не благоприятствовали. Впереди, с правого борта, уже лежал Антигуа, леди Ри Клэр только и мечтала вернуться в Англию, а капитан был похож на разъяренного тигра, мечущегося в клетке, поэтому шансов на то, что желание команды исполнится, было мало. Время шло с неумолимой быстротой, и если капитан намеревается сделать эту леди своей женой – а по тому, как он смотрел на нее, нетрудно догадаться, что именно таково его намерение, – ему следует спешить. Думая об этом, ирландец вздохнул с затаенной завистью и беспокойством.

– Я как раз думал, мистер Фицсиммонс, что миледи очень хорошо разбирается в кружевах, у нее прекрасный вкус, – вполголоса произнес Данте, обращаясь к ирландцу, который со смущением почувствовал, что капитан читает его мысли.

– Конечно же, у нее прекрасный вкус, капитан, – с широкой улыбкой ответил тот, вручая Ри бокал с мадерой. Он был рад, что капитан не обиделся на его неосторожные замечания.

– Хочу поблагодарить вас, мистер Фицсиммонс, за ленты. Конни сказал, что это ваш подарок. Ленты просто чудесные, – произнесла Ри с таким чувством, как если бы ей поднесли дорогое украшение. – Просто не знаю, как благодарить вас и весь экипаж за эти одежды. Это не только добрый поступок, но, насколько я поняла со слов Конни, и большая жертва. Я не забуду вашего великодушия, – обещала она, проводя рукой по мягким кожаным лоскутам юбки и глядя то на Сеймуса Фицсиммонса, то на Аластера Марлоу, – оба они стояли с очень довольными лицами.

– Конни слишком много болтает, – сказал Аластер, снисходительно улыбаясь.

– А вот мне кажется, что он чересчур молчалив, – пробормотал капитан, прищуренными глазами внимательно разглядывая Ри, не упуская из виду ничего, включая и светло-коричневый лоскут на бедре у девушки. – По-видимому, я единственный человек на борту, ничего не знавший об этой необычной затее, что, согласитесь, довольно странно, поскольку, как выясняется, я тоже принял в ней участие, и довольно большое.

– У капитана есть особые привилегии, мы все ему завидуем, – сказал Сеймус Фицсиммоис, подмигнув своим черным глазом. Произнося это, он наблюдал за Данте Лейтоном, который коснулся рукой кружевной отделки на груди Ри.

– Это наверняка затея Хаустона Кёрби? – спросил капитан, не ожидая ответа. Он слишком хорошо знал своего стюарда, чтобы предположить, что на борту «Морского дракона» что-то могло произойти без его ведома.

Хаустон Кёрби словно бы стоял за дверью, ожидая этих слов, чтобы войти, потому что именно в этот момент он и появился в каюте с тяжелым подносом в руках; по пятам за ним следовал Конни Брейди с более легким подносом, на который он смотрел с явным вожделением. И потому не заметил, что стюард резко остановился при виде Ри, с удовлетворенной улыбкой созерцая творение своих рук. Конни с ходу наткнулся на спину Хаустона Кёрби и едва не опрокинул на него супницу. Только своевременно протянутые руки Данте удержали ее от падения на палубу.

Хаустон Кёрби удержал свой поднос, но несколько вареных картофелин все же упали на пол. Обернувшись через плечо, стюард сердито обрушился на покрасневшего от смущения юнгу:

– Что с тобой, мистер Брейди? У тебя что, нет глаз? Не видишь, куда идешь?

– Мне кажется, Кёрби, это ты смотрел не туда, куда надо, – заметил Данте, ставя супницу на безопасное место на столе. – Успокойся, Конни, – добавил он, видя, что юнга вот-вот расплачется.

– Пожалуй, вы правы, капитан, – признал стюард, подмигнув Конни, ибо не в его привычках было возводить на других напраслину. И вновь устремил взгляд на Ри. Он созерцал поразительные плоды своих усилий почти с ангельским выражением лица.

– Можешь гордиться, – заметил Данте, забирая у него из рук покачивающийся поднос, – ведь перемена, произошедшая с нашей гостьей, по-видимому, дело твоих рук.

– Спасибо, Кёрби, – сказала Ри, покачивая над плечами своими золотистыми косичками и обнимая сияющего стюарда, который сконфузился, как и Конни. – Боюсь, что я причинила вам много беспокойства.

– Никакое это не беспокойство, миледи, – ответил Хаустон Кёрби, позабыв, как засиживался допоздна при мерцающем свете и как, вскочив чуть свет, сразу же хватался за иглу и напереток.

– Сидит очень хорошо, – сказала Ри, поворачиваясь вокруг, чтобы он мог полностью оценить свою работу. – Но как вам удалось сшить это, не снимая мерки? – с любопытством спросила она.

– Да, пожалуйста, просвети нас, Кёрби, – поддержал Данте, не отрывая взгляда от мягкой линии груди под вырезом.

– Тут нет ничего хитрого, милорд, – ответил Кёрби, стараясь не дать повода капитану, настроенному не слишком миролюбиво, напасть на него. – Я снял мерку, когда чистил одежду леди Ри. Дело довольно простое, хотя мне и пришлось поторопиться, чтобы успеть, прежде чем мы достигнем Антигуа... Я хотел видеть вас в этой обновке, миледи, до того как вы покинете корабль, – сказал Хаустон Кёрби, многозначительно глядя на капитана.