Далеко от Москвы - Василий Ажаев

Подрывник в ответ на шутки откопавших его людей ругался самыми последними словами, поминая и буран, и снег, и бога...

— Природа, паря, серьезная здесь. С ней всегда держи себя настороже, — поучал ухмылявшийся Карпов.

— Будь она проклята, твоя природа, если она устраивает такие проделки с порядочными людьми, — возмущался Некрасов.

Глава шестая

Жилище богов — Тайсин

Строители знали: где-то в тридцати километрах по берегу справа — рыбокомбинат и поселок, километрах в сорока — нивхское селение. Здесь же, где они пересекли пролив, не было никаких признаков жизни человека. Скалистый мыс Гибельный возвышался над плоским мертвым берегом острова. Мрачное это название звучало предостережением и напоминало об участи горсточки русских людей, погибших в прошлом веке на этом берегу в неравной схватке с природой. Гранитные скалы остались памятником их геройству.

Остров закрывала завеса утреннего густого тумана. Поднявшееся солнце ударило по нему золотыми мечами. Туман быстро рассеялся, растаял. Сначала, как в дымке, затем все отчетливее и яснее проступила тайга.

Лишь прибрежная полоса земли была пока в руках строителей — на ней расположились они, как на отвоеванном плацдарме, со всеми завезенными сюда материалами, трубами, механизмами, запасами продовольствия. За площадкой сразу начинался лес.

Он стоял мощной стеной, словно вышел людям навстречу, чтобы помериться с ними силами и не пустить их дальше. Деревья росли в несколько ярусов. Всех выше была стройная колоннада лиственниц и ясеней, пониже — березы, кедры и ельник. В самом нижнем ярусе разросся кустарник. В целом это была единая, дикая, тесно сплетенная и перекрещенная преграда из стволов и ощетинившихся ветвей. Тайга угрюмо и настороженно молчала, как бы выжидая, что станут делать пришельцы дальше.

Беридзе, Рогов и Ковшов со скалы оглядывали эту картину, неприветливую даже под солнцем.

— Тайсин означает жилище богов? Неуютное же место выбрали себе боги для жилья, скажу вам, — пошутил Алексей.

— Да, квартирмейстер у богов неважный, — поддакнул Рогов

— Надо понимать, мы стоим у начала одного из тех белых пятен, товарищ главный инженер, по поводу которых мы с вами неоднократно сокрушались, — заметил Алексей.

— Ничего, мы быстренько нанесем на него красную черту, — успокоил его Беридзе.

Они спустились к мало приметной возле леса, старенькой, круглой фанзочке, поставленной, очевидно, рыбаками. Рядом стоял ветхий амбарчик на сваях — «избушка на курьих ножках», как назвал ее Рогов. Почему-то Беридзе избрал для штаба именно фанзу, хотя на берегу уже вырос целый палаточный поселок.

— Королевский дворец! — сказал он, насмешливо окинув взглядом почерневшие стены фанзы, уже пылавшую печку и белый, пахнущий свежим деревом стол. — Здесь, в этой резиденции тайсинских королей, мы дадим приказ о наступлении.

В избушке инженеры еще раз уточнили план действий. Ковшову с Тополевым и Таней Васильченко предстояло заниматься укладкой нефтепровода с этого берега, Рогов получил задание двинуться в глубь острова, прокладывать трассу нового участка. Все обсудив, они вышли к проливу.

По льду нескончаемо шли машины с людьми. Царапая лед гусеницами, ползли огромные тракторы с мощными бульдозерами — стальными острыми плугами. Голоса людей и моторов сливались в одну грозную, воинственную музыку штурма.

Первыми на тайгу двинулись двумя колоннами тракторы. Одну из колонн возглавлял Силин, вторую — Ремнев.

— Танки, вперед! — озорно кричал Силин, блестя черными маленькими глазами.

Проскочив береговую площадку, его трактор, не останавливаясь, с ходу ударил острым углом бульдозера в ствол большой лиственницы, стоявшей впереди, словно на страже. Мотор угрожающе взревел, вся машина в напряжении затряслась. Это длилось мгновение, и дерево подалось, накренилось, упало, подломленное под корень. Трактор сделал рывок, смял кустарник, наскочил на следующее дерево, легко срезал и его. За трактором Силина, чуть левее, следовал второй, еще чуть левее — третий... четвертый... пятый... Колонна, ведомая Ремневым, шла таким же порядком в нескольких метрах влево от первой. Все тракторы были соединены толстым стальным тросом. Он тащился сзади, охватывал, загребал деревья, нагибал их и с неумолимой мощью выдирал с корнем из мерзлой, звенящей земли.

Рычали тракторы, оглушительно трещали, падая, деревья. Будто дымом сражения, лес окутался взметнувшейся в воздух снежной пылью. Тайга встревоженно гудела. Силин с пылающим от азарта и одушевления лицом оглядывался назад и кричал:

— Так ее, тайгу!.. Вот... Врешь, поддашься!.. Не устоишь... Вот так! Круши ее, Силин!

Возле веселого, словно хмельного Беридзе топтался нивх Никифор; он снова наведался к строителям в гости. Втянув голову в плечи и от этого сделавшись еще меньше, он испуганно глядел на могучие машины, под напором которых падала громада леса. Олени с храпом рвались из рук нивхов, приехавших вместе с Никифором.

— Товарис, — дернул Никифор за рукав главного инженера. — Нельзя так тайга мять. Он злой — будет отомсти. Надо маленько оставляй деревья.

— Оставим маленько, хватит и тебе, и внукам твоим, — рассеянно отвечал Беридзе.

Машины скрылись из виду, но еще можно было проследить их движение по тому, как все дальше и дальше, будто гигантским ножом, надвое рассекалась тайга.

Силин рвался вперед. Его громадная, пышущая жаром, похожая на танк машина вдруг ухнула в какую-то яму. Послышался звериный рев. Тракторист наехал на медвежью берлогу; над хаосом поверженных деревьев поднялся большой бурый медведь, воздел кверху, как бы грозя своему погубителю, мохнатые лапы и рухнул.

— Скажи, какая беда: гусеницами Мишку раздавил! Не попадайся под горячую руку! — воскликнул Силин, наклоняясь всем телом вперед, как бы грудью своей желая сойтись с выросшей на пути непроходимой чащобой.

Хозяева тайги еще не понимали, что они должны покориться Силину без сопротивления. На шум из зарослей выбежали целым стадом кабаны — они брели невдалеке, видимо в поисках корма под снегом. Завидя несущееся на них гремящее черное чудовище, они замерли, насторожили уши, злобно захрюкали, задвигали челюстями и вдруг, к удивлению Силина, бросились навстречу.

— Какие герои, — сказал Силин и врезался в стадо.

В тайге образовалась широкая просека. Поваленные деревья с вывороченными разлатыми корнями хаотически загромождали ее. И не затих еще рокот ворвавшихся в тайгу тракторов, как просеку заполнили люди и начали расчищать ее под строительную площадку. На лошадях они трелевали деревья. Бригады лесорубов зазвенели топорами и пилами, готовя впрок бревна для устройства лежневки — накатной летней дороги на маревых местах — и для столбов связи. Над просекой вспорхнула песенка Фантова и Шубина:

Лесорубы, отточите топоры. Раз... два...Помахайте до вечерней до поры. Раз... два...А когда придет вечерняя пора. Раз... два...Вы пойдите, отдохните до утра. Раз... два...

Плотники и с ними сварщики, изолировщики, подрывники ставили палатки. Полотняный городок рос на глазах. В ряд построились четыре передвижные электростанции; они уже давали энергию для шпалорезки. Плотники бригады Пестова (старшего) только начали обшивать голый каркас шпалорезки, и дисковые пилы уже вертелись, пели и дзенькали, ровно полосуя на брусья и доски подвозимые из леса бревна.

Рогов снаряжал большую тракторную колонну с продовольствием, инструментами на поместительных широченных санях, прицепленных к каждому трактору. С этой колонной Александр Иванович намеревался двинуться пробитой просекой в глубь участка. Одновременно Полищук, верный спутник и помощник Рогова с момента их знакомства на аварийной барже, готовил в тот же путь колонну автомашин. Плотный след тракторных саней мог служить готовой автомобильной дорогой.

Одетый в нескладный и большой, не по росту полушубок, Пущин, стоя со Сморчковым возле его машины, торопливо записывал обязательства шофера: в полной сохранности и в срок доставить полученный груз до места на новой трассе. Сморчкову, первому из шоферов, выпал жребий промчаться на машине по тайге, утром еще не проходимой.

Дней через пять строителям уже казалось, что они давно живут на острове. Каждый прожитый час вмещал столько впечатлений и требовал от них таких физических и умственных усилий, что следовало бы считать сутки за неделю. Как и на материке, на участке почти всегда было светло, ночь вступала в свои права на короткое время, пока усталые люди спали, набираясь сил.

Громом взрывов, начатых на третий же день, гулом встревоженной тайги, рокотом моторов строители нефтепровода возвестили о себе всему острову, и к ним стали часто являться гости. Прилетели из Кончелана нефтяники, и почти тотчас на проливе снизился самолет, который привез из Новинска представителей рабочих нефтеперегонного завода. Обе делегации передали письма от своих коллективов с предложением строителям вступить с ними в соревнование в честь годовщины доблестной Красной Армии. Вслед за ними наведались рыбаки и привезли мороженую навагу. С группой пограничников прискакал на лошадях лейтенант Батурин. В разговоре с ним Алексей узнал, что Батурин — сын старого мастера, «короля вагранки», с которым инженеру привелось познакомиться на заводе Терехова.