Обнаженная натура - Лорел Гамильтон

— Так, понятно. Готова?

— Второй раз тебя кормить с таким небольшим перерывом я не смогу, Истина.

— Все нормально, Анита. Можешь мне поверить, это не понадобится, когда мы сядем.

Мне пришлось поверить ему на слово. Он меня поднял в воздух, и мне пришлось зажимать укус на запястье вместо того, чтобы вцепляться в вампира. У меня была надежда, что если прижать как следует, к моменту приземления кровь остановится. Если да, то это будет единственное, что сегодня получилось правильно.

Я прижалась к Истине так тесно, как только могла, лишенная возможности за него ухватиться, но в конце концов не могла больше выдержать: бросила собственную руку и обхватила его за шею, спрятала лицо у него на груди. Он теперь был теплым — теплым от моей крови, моей энергии. У него на шее под моей щекой бился пульс, и стук его сердца взывал ко мне.

От изгиба шеи пахло чистотой и свежестью, как от чистых простыней, высушенных на ветру под солнцем. Как будто в его коже сохранился след всех тех солнечных дней, которых он уже никогда не увидит.

В том, как он меня держал, что-то изменилось, и я повернула голову посмотреть. Внизу вспыхивали мигалки, сновали копы, но не очень близко. Истина опустился на землю возле дальнего конца темных торговых рядов. Немножко пробежался, чтобы погасить инерцию, но плавнее, чем в прошлый раз. То ли вспоминался навык, то ли он был в лучшей физической форме.

Он шагнул в густую тень затемненного магазина и посмотрел вдоль улицы, где стояли машины с мигалками.

— Там как раз полицейское заграждение.

— Можешь поставить меня на землю, — сказала я.

В темноте блеснула улыбка, и он поставил меня, ничего не сказав.

— Все еще кровь идет? — спросил он.

Я посмотрела на руку и увидела, что кровь засыхает.

— Уже нет.

— Это хорошо.

И возникло неуклюжее молчание. Так бывает, когда на первом свидании непонятно, пора уже целоваться или только обниматься. И это было неправильно: у меня еще никогда не было такого чувства в его присутствии. Он нагнулся ко мне, я шагнула назад.

— Извини, Истина. Я не знаю, что происходит, но не думаю, что это добровольно с твоей или с моей стороны.

Он выпрямился, глядя на меня. Лицо его было скрыто тенью.

— Ты думаешь, я тебя зачаровал.

Я пожала плечами.

— Но это не я, Анита. Ты же тоже чувствуешь эту тягу.

Я вспомнила, что мне когда-то сказал Жан-Клод.

— Очень многие из сил Белль — обоюдоострые. Но это острие поражает лишь до той глубины, до которой вампир хочет быть поражен.

— Значит, ты хочешь поражения до самого сердца.

На это я не знала, что сказать, и потому прикрылась работой:

— Мне пора. И тебе тоже пора. — Я мотнула головой. — Давай, Истина, лети отсюда, просто куда-нибудь в другое место.

В ту же секунду он взмыл в небо, и мне отбросило ветром волосы в лицо.

Я повернулась туда, где было ограждение. Все эти барьеры мне сейчас придется проходить, объясняя патрульным, чтобы пропустили к ребятам из СВАТ. Мне хотелось найти Эдуарда — не ради полицейской работы или по практическим причинам, а потому что нужен был друг. Такой друг, что не хочет меня трахать и не собирается в меня влюбляться. Которому от меня ничего не надо.

И список таких друзей становился все короче и короче.

Я почти уже добралась до барьеров, когда мне перегородил дорогу мужчина в свитере с капюшоном. Я собиралась извиниться и обойти его, как увидела под капюшоном лицо — и слова замерли в горле.

Темно-карие глаза, черные волосы, смутная бледность кожи, красивое и мужественное лицо, но он повернулся к свету — и стали видны шрамы ожогов справа.

Рука дернулась к «браунингу» — его не было. Ничего не было. Я была безоружна — а он передо мной.

— Не вызывай ментально своих вампиров. Я это почувствую — и велю своим вампирам убить эту соблазнительницу в клубе. И я знаю, что ты безоружна. Не думал, что ты окажешься столь беспечна, но это дает нам шанс поговорить.

Я облизала вдруг пересохшие губы и сделала единственное, что пришло на ум: шагнула назад, давая себе место. Как бы мало толку в этом ни было.

— Зачем было захватывать клуб? Зачем давать полиции время поймать твоих вампиров в западню?

Я спрашивала спокойным голосом. Очко в мою пользу.

— Это была приманка для тебя, Анита.

— Надо же. Обычно мужчины просто цветы посылают.

Он посмотрел на меня сплошными карими радужками. До конца понять выражение его лица я не могла, но, очевидно, моя реакция отличалась от ожидаемой.

— Если ты каким-либо способом позовешь на помощь, я велю вампирам, которые мне подчинены, начать убивать проституток.

— Они танцовщицы, а не проститутки, — ответила я, — но я тебя поняла. Ты достаточно сильный мастер, чтобы обращаться к своим вампирам ментально.

— Как и ты, — кивнул он.

Я сделала глубокий вдох и постаралась изо всех сил как-то взять под контроль сердцебиение и пульс. Что ему на это ответить, я не знала, и поэтому промолчала. Держать язык за зубами — это редко меня заводило в беду.

Он оглядывал меня с головы до ног — не как мужчина смотрит на женщину, а как смотрит покупатель на намеченный, автомобиль. Взгляд именно клиента в магазине, а не кавалера на свидании.

Я попыталась его втравить в беседу:

— Ты сказал, что хочешь говорить? Давай будем говорить.

— Пойдем со мной. Прямо сейчас.

Он протянул большую руку с длинными пальцами. И действительно большую, слишком большую, я бы сказала, но изящную. Как его голос.

— Не пойду, — ответила я.

— Тогда я немедленно дам приказ убивать блудниц.

Я покачала головой:

— Ты их наверняка убьешь в любом случае.

— А если я дам тебе слово?

— Я знаю, что ты говоришь искренне. Но ты — серийный убийца и сексуальный садист. Прости, но это не позволяет тебе верить.

Я пожала плечами и начала яростно думать в сторону Эдуарда. Не магически, а просто желанием, чтобы он посмотрел сюда, подошел сюда, заметил. Но я слишком низкорослая, и толпа меня закрывает; а стоящий передо мной вампир закрывает еще сильнее, И вряд ли случайно.

— Я понимаю, о чем ты, — сказал он и снял капюшон с правой стороны, — Посмотри как следует, Анита. Посмотри, что сделали со: мной люди.

Я попыталась не смотреть, потому что это мог быть просто прием отвлечения, но есть вещи, на которые не смотреть трудно. У Лидера лицевые шрамы идут по краю щеки, уходя на подбородок. А у Витторио вся правая щека, от края капюшона до рта и подбородка была сплошным рубцом.