Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - Френсис Уэлч

фрейлен Шнейдер отличалась очень ровным характером и удивительной добротой» (Мосолов А. А. При Дворе последнего Российского Императора. М., 1993. С. 58). Добровольно последовала с Их Величествами в ссылку в Тобольск и Екатеринбург. Там она была разлучена с Императорской Семьей и посажена в тюрьму. Потом 20 июля 1918 г. ее перевели в пермскую тюрьму вместе с фрейлиной Императрицы графиней А. В. Гендриковой. В ночь на 23 августа / 5 сентября 1918 г. обе были убиты большевиками в составе 10 заложников «Красного террора» на ассенизационном поле. Их тела были найдены белогвардейцами 2 мая 1919 г. и погребены 16 мая по православному обряду в деревянном склепе на Ново-Смоленском кладбище в Перми. По вероисповеданию была лютеранкой. Канонизирована 1 ноября 1981 г. Русской Православной Церковью Заграницей как святая мученица Екатерина.

96

Имеется в виду князь Георгий Евгеньевич Львов (1861–1925), занимавший пост премьер-министра председателя Временного правительства со 2 марта по 7 июля 1917 г.

97

«Во время болезни его учеников Гиббс ночевал в Александровском дворце, чтобы в любое время оказаться под рукой в случае необходимости. […] Императрица настояла, чтобы на следующий день Гиббс взял себе выходной, поэтому в четверг вечером он отправился в Екатерининский дворец и снова спал в собственных апартаментах. Поездов в тот день не было, но рано утром на следующий день он отправился на вокзал и увидел, что формируется состав. Он сел в вагон, все время думая о том, как и когда сумеет вернуться назад. Приехав в Петроград, он увидел улицы, усыпанные мусором, и сгоревшие дома. Попав в свою квартиру, он убедился, что все на месте, и захватил с собой несколько книг. Затем отправился в свое новое детище — школу Притчарда, где провел несколько часов, расспрашивая, что там достигнуто и каковы перспективы» (Бенаг К. Англичанин при Царском Дворе. СПб., 2006. С. 126–127). Гиббс осуществлял связь между Петроградом, Императрицей и близкими ей людьми, находившимися тогда в Александровском дворце. Он «…видел обеих дочерей и тяжело больную жену графа Фредерикса, министра Императорского Двора и уделов, в тесной комнате офицерского госпиталя, поскольку их квартира совершенно уничтожена огнем. Никто из членов Императорской Фамилии не осмеливался выйти на улицу, поскольку улицы, а также и трамваи, были в руках революционеров, но Сиг* мог передвигаться по городу; он доставлял вести и выполнял различные поручения. Одно из них заключалось в том, что он отправился домой к Лили Ден, чтобы навестить ее семилетнего сына Тити, который был болен, и привезти даме свежую одежду» (Там же. С. 130). Наставник Цесаревича совершил еще одну поездку в столицу. Это произошло 8 марта 1917 г. Вернувшись в тот день из Петрограда, он не был уже допущен во дворец в связи с арестом Государыни. Но он не был намерен отказываться от выполнения своего долга. «Прежде всего он решил искать помощи у британского посла сэра Джорджа Бьюкенена, который сочувственно выслушал его и тотчас отправил письмо главе Временного правительства с просьбой разрешить Гиббсу вернуться к его обязанностям. Прошло несколько недель, прежде чем был получен отрицательный ответ за подписью „пяти государственных комиссаров“. Было послано второе письмо; Бьюкенен советовал набраться терпения, обещая использовать свои полномочия, чтобы предпринять все, что в его силах. Со своей стороны, Гиббс стал обращаться во все революционные органы, какие только можно, но безуспешно. * Сокращенное имя Сиднея Гиббса. Он также сразу же написал экс-Императрице о том, что предпринимает попытки вернуться к своим обязанностям. Переписка была разрешена, хотя вся корреспонденция, как отправляемая из дворца, так и приходящая, просматривалась дворцовым комендантом, который довольно скоро стал жаловаться на чересчур большое количество писем. Гиббс поддерживал связь со своими учениками и теми служащими, которые остались с Царской Семьей. Его коллега, Пьер Жильяр, которому не позволили покидать дворец, часто обращался к Гиббсу с просьбой выполнить те или иные поручения в городе — что-то купить, посетить банк или выступить в качестве делового представителя. Цензура запретила наставникам обмениваться важной информацией, хотя вполне возможно, что они выработали какой-то код» (Там же. С. 133–134).

98

Кобылинский Евгений Степанович (1875–1927), полковник Лейб-Гвардии Петроградского полка. Родился в Киеве в дворянской семье. Окончил кадетский корпус и военное училище. Участник Первой мировой войны. На фронте в 1915 г. был ранен под Лодзью, после лечения в Царскосельском лазарете вернулся на фронт. Контужен в сражении под Старой Гутой. Из госпиталя вновь возвратился на позиции. После осложнений по здоровью остался в тылу. До сентября 1916 г. находился в Царскосельском лазарете. Переведен в запасной батальон Сводного полка. С конца 1916 г. состоял при генерале Корнилове, пользовался его личным доверием. В марте 1917 г. — начальник царскосельского караула, в мае 1917 г. был назначен комендантом царскосельских дворцов для обеспечения безопасности Романовых. С 1 августа — командир Отряда особого назначения по охране Царской Семьи в Тобольске и одновременно — до 2 мая 1918 г. — комендант губернаторского дома, где содержалась под стражей Царская Семья. Последний друг Государя. «Евгений Степанович Кобылинский — гвардейский офицер. Принимая участие в войне с немцами, в одном из боев был жестоко ранен и лишь благодаря умелому лечению остался жив. Ни к каким политическим партиям он никогда не принадлежал и не стремился примыкать, он просто был человек в лучшем смысле этого слова. Благородный и честный по природе, воспитанный и развитой, он всюду проявлял такт и достоинство с людьми; трудолюбивый и бескорыстный, он завоевывал к себе доверие и уважение» (Панкратов В. С. С Царем в Тобольске. М., 1990. С. 17–18). Штабс-капитан П. П. Булыгин так пишет о нем в своих воспоминаниях: «Преемником Коровиченко в Александровском дворце был мой сослуживец по Лейб-Гвардии Петроградскому полку полковник Е. С. Кобылинский — офицер старой школы, человек искренне преданный своему Монарху. Принял он на себя это тяжкое и неблагодарное назначение только потому, что не мог найти лучшего способа быть полезным своему Государю в то смутное время. Но многие неправильно истолковали его позицию. Мы с ним крепко подружились во время беспорядков в нашем полку. Вновь, после долгой разлуки, мы встретились в Омске в 1919 г. Евгений Степанович рассказал мне с большой горечью о травле, которой он подвергался, особенно со стороны друзей и сторонников не поладившего с ним генерала Дитерихса. „Они называют меня царским тюремщиком, — говорил Евгений Степанович. — А я пожертвовал Государю самое дорогое, что имел, — свою честь… Что я мог сделать один? Где были Вы?“ Он был прав: где были Мы? В 1917 г. в Крыму Вдовствующая Императрица Мария Федоровна показала мне письмо от Царя из Тобольска: