Я иду искать - Макс Фрай

И в этой тьме ты оказываешься совершенно один. Наедине с тусклым жёлтым ламповым светом, чужими встревоженными голосами, и болью, которая, впрочем, уже почти не твоя, и страхом, всё ещё твоим, таким сокрушительно сильным, что раздирает на части то, что следует сохранить целым — не тело, не разум, а самую суть твоего существа, и это так дико, неправильно и несправедливо, что невозможно согласиться с тем, что оно действительно происходит — с тобой, вот прямо сейчас. Какое, к чёрту, «действительно»?! Я так не хочу. Немедленно отменить!

«Отменить!» — кричит всё твоё существо. И даже обнаружив, что желания недостаточно, продолжает кричать, собирается воедино ради этого крика, который теперь и есть ты — такой победительно громкий, что невозможно не проснуться. Я, по крайней мере, не смог.

— Я же говорил, в моих снах никто не умирает взаправду, — сказал я, открывая глаза. — Получается, не соврал. А самое удивительное, что я, кажется, более-менее выспался. Вот уж чего от этой затеи точно не ожидал! Можешь начинать отрывать мне голову, как собирался. День должен начинаться с удовольствий. Ты честно их заслужил.

— Не в моих привычках нарушать обещания, но, если не возражаешь, язаймусь этим когда-нибудь позже. Благо поводы ты даёшь практически ежедневно, — ответил сэр Шурф. И улыбнулся так безмятежно, словно мы только что вернулись с какой-нибудь дурацкой вечеринки, где было так весело, что даже ему удалось ненадолго забыть о себе.

Не бывает на самом деле таких вечеринок. Ну, то есть, до сих пор не бывало, а теперь я знаю, что надо делать. И кого приглашать.

— Мне, представляешь, досталась очень лёгкая смерть, — сказал мой друг. — Умер от какого-то лекарства, совсем без боли, убаюканный чужой убеждённостью, что смерть — это не конец. Изумительный опыт. Фантастически повезло. Прежде, ты знаешь, меня не раз пытались убить, и это всегда было слишком мучительно даже на мой вкус; я хочу сказать, что сам никого убивать такими способами не стал бы, даже в старые времена, когда был несколько менее уравновешен, чем сейчас.

«Ты в порядке?» — спросила Меламори.

Вовремя это она. Молодец.

«В полном, — ответил я. — Ты, как я понимаю, тоже? Понравилось приключение?»

«Понравилось — не то слово. Но ты не представляешь, как я сейчас сержусь! И ещё долго буду сердиться, что ты сразу меня не позвал!»

Сказала всё это и сразу исчезла из моей головы, даже не попрощавшись; впрочем, подозреваю, не столько из вредности, сколько потому, что получила по ушам от кого-нибудь из своих наставников. Безмолвная речь у них сейчас под строжайшим запретом. Такой уж этап обучения: хочешь с кем-то срочно поговорить, соберись с силами и приснись.

Ладно, ничего, — подумал я. — Главное, цела, с остальным как-нибудь разберёмся. В крайнем случае, закатит мне пару-тройку кошмаров. Для её учёбы это даже полезно, а мне не привыкать.

— По крайней мере, Безмолвная речь здесь снова работает, — сказал я Шурфу. — Значит, с магией всё в порядке. Неужели у нас получилось?

— А ты сомневался?

— Конечно. Я всегда во всём сомневаюсь, ты меня знаешь. И ещё долго буду сомневаться, вскакивать по ночам и бежать к Иллайуни за консультацией. И к леди Сотофе за подтверждением. И ещё к кому-нибудь за утешением — да вот хотя бы к тебе. Но невелика беда. Я привык, а вы… сами виноваты!

Я поднял с пола оранжевую ишку. Удивительно даже не то, что никакого тёмного шара в ней больше не обнаружилось — всё-таки мы положили на это немало сил — а то, что она снова была цела, как будто Мелифаро никогда не швырял её в стену.

— Надо же, починилась. Интересно, это Иллайуни так удачно выбросил её в море? Или она сама?..

— Великанша, — вдруг сказал Шурф.

— Что — великанша?

— Ты её знаешь? Она вообще существует наяву? Или ты её наскоро выдумал, чтобы у нас появился пятый игрок?

— Хороший вопрос. Во сне я был совершенно уверен, что к нам пришла Айса, но… Слушай, на самом деле, это же невозможно! Иллайуни говорил, у неё нет никаких способностей к искусству сновидений. К чему угодно, только не к этому. Он за несколько лет вообще ничему не смог её научить, потому что она ни разу не уснула, как надо. И вдруг — такое триумфальное появление. Что-то тут не так. Погоди.

Я попытался связаться с Айсой, но из этого ничего не вышло. В первую секунду я испугался, что магия всё-таки снова исчезла, но взял себя в руки и воззвал к крупицам затаившегося во мне разума, которые, посовещавшись, подсказали: на самом деле Айса могла научиться выставлять защиту от Безмолвной речи; мало ли, что я сам не умею, именно в этой области я непроходимо туп. Или, ещё проще, легла спать, благоразумно приняв снотворное зелье, чтобы на несколько часов забыть обо всём.

— Что случилось? — спросил Шурф.

— А ну-ка попробуй послать зов Айсе. Леди Шиморе Тек. Ты же ужасный человек, до кого угодно докричишься, через любые защиты проломишься, о спящих уже не говорю…

Он поднял руку, показывая: я понял, а теперь заткнись. Несколько секунд спустя, спокойно сказал:

— Дело плохо. Это не щит и не сон, скорее глубокий обморок. Очень похоже на ощущение при попытке поговорить с мертвецом, но всё-таки не…

— Что?!

Я бы и сам с превеликим удовольствием грохнулся в обморок, чем глубже, тем лучше, желательно, до конца следующего года, но не мог позволить себе такую роскошь. Потом. Не сейчас.

«Кофа, вы установили слежку за леди Шиморой?» — спросил я.

«Рад, что ты в полном порядке, — откликнулся сэр Кофа. — А то так красиво с нами попрощался, что…»

«Это потом. Пожалуйста, леди Шимора. Кто-то за ней проследил?»

«Обижаешь. Ты её ещё за порог не вывел, а мой агент…»

«Отлично. Где она сейчас?»

«Можешь себе представить, у тебя дома. Вошла, поднялась на крышу и какое-то время там сидела; впрочем, сейчас снизу её не видно. Но дом не покидала, если только не выучилась ходить Тёмным путём. Я-то думал, ты сам её пригласил, и ещё удивлялся причудливости твоих…»

«Спасибо, — сказал я. — Не сердитесь, всё остальное потом».

И послал зов Абилату. Для которого, хвала магистрам, вызов к пациенту на рассвете — дело настолько обычное, что он не стал задавать лишних вопросов. Только коротко ответил: «Ладно, сейчас буду там».

— Я с тобой, — сказал Шурф, помогая мне подняться на ноги.

— Ты? — удивлённо переспросил я. — Дырку над тобой в небе, ну естественно ты со мной! А как иначе? Один я сейчас не справлюсь. Вообще ни с чем, начиная с себя.

— После твоей смерти с тобой стало гораздо проще договориться, — усмехнулся мой друг.

— Я не понимаю, что с ней, — сказал Абилат. — Больше всего похоже на последнюю стадию утраты Искры, примерно за час-полтора до смерти, когда больной продолжает дышать уже по инерции, как бы не в силах внезапно перестать. Но это невозможно, если, как ты говоришь, ещё в середине ночи леди была бодра. Самый скоротечный процесс отнимает хотя бы пару суток.