Игры богов - Александр Анисимов

Взяв перо и обмакнув его в чернила, Вазгер прищелкнул языком и, склонившись над столиком, несколькими грубыми линиями набросал изображение нужного участка стены, ограниченного с двух сторон башнями. Затем еще парой-другой грубых росчерков поделил изображение на части.

— Точнее показать не могу. — Вазгер отложил перо и, подождав, пока чернила подсохнут, принялся водить пальцем по бумаге. — Стена проседает почти по всей длине, но две эти башни ее удерживают. Если бы не они — стена рухнула бы сама собой уже добрых полвека назад. Но, приложив определенное усилие…

— Не уверен, — с сомнением в голосе прервал наемника сотник, до этого молча изучавший нарисованную Вазгером схему. — Даже если все обстоит именно так, баллисты не обрушат стену — она слишком толстая. Я не думаю, что укрепления Мэсфальда хуже наших.

— Я не стал бы предлагать то, что заведомо обречено на неудачу, — возразил наемник.

— Положим, — подумав немного, ответил сотник. — Но это только в том случае, если мы будем бить вот сюда.

Палец его, покружив какое-то время над схемой, уткнулся в неведомо как просчитанную воином точку. Вазгер согласно кивнул, но от комментариев решил воздержаться. Он и без того сказал золонианам вполне достаточно.

— Могу я идти? — спросил наемник, поняв, что услуги его навряд ли теперь понадобятся.

Принц бросил на него недовольный взгляд и склонился над картой, поверх которой был брошен рисунок Вазгера.

— Иди.

Развернувшись, наемник быстро покинул палатку, следом за ним вышел сотник, однако направились они в разные стороны. Золонианин поспешил к своим баллистам, все еще осыпаемым стрелами защитников города, а Вазгер вновь отошел чуть в сторону и остановился в десятке шагов от палатки принца, воззрившись на Мэсфальд. Он постарался забыть о только что закончившемся разговоре, отключившись от действительности и сосредоточившись на Пламенеющем Шаре, спрятанном где-то за городскими стенами, которым вскоре не по силам будет сдержать вражеский натиск.

Едва наемник вышел, и полог за ним запахнулся, принц стиснул плечо десятитысячника и холодно глянул ему в глаза. Взор Ашфара был недобрым, но все же в самой глубине темных зрачков таилась крупица сомнения. Некоторое время принц молчал, а вместе с ним безмолвствовал и Олмас, не смея заговорить первым. Наконец Ашфар, видимо решившись, скрипнул зубами и недобро сощурился:

— Как только мы возьмем город, этот человек должен быть казнен. Если он предал своих, значит, может предать и нас.

Олмас не был готов к подобному повороту мыслей принца и потому не сразу смог поверить услышанному.

— Простите, мой принц, — десятитысячник чуть отстранился и недоуменно воззрился на Ашфара, — это… приказ?

— Да, — жестко ответил тот. — Но я не требую, чтобы это было выполнено сразу же после штурма. Если твоим людям удастся схватить этого наемника, то сделайте все, как я сказал, не удастся — его счастье, но я не желаю больше слышать об этом предателе. Ты понял меня?

— Да, мой принц, — шумно вздохнув, вымолвил Олмас, опустив глаза. Ашфар наконец отпустил его плечо и вновь склонился над картой, посчитав дело законченным. Его не интересовало мнение десятитысячника по этому вопросу. Олмас же, стиснув зубы от досады и недоумения, молча поклонился и, резко развернувшись на месте, покинул палатку. Принц этого, похоже, даже не заметил, начав что-то увлеченно обсуждать с оставшимися воинами.

В палатке было куда теплее, чем снаружи, а потому, выйдя под открытое небо, Олмас поежился и поднял ворот. Пошарив взглядом по сторонам, он сразу заметил Вазгера. Наемник стоял на том самом месте, что и в прошлый раз, и, казалось, в той же самой позе. Вздохнув, золонианин какое-то время постоял у входа в палатку, а затем решительно направился к Вазгеру. Тот заметил приближающегося десятитысячника, но не подал виду, продолжая взирать на городские стены и виднеющиеся над ними башни королевского дворца.

— Через час будет отдан приказ начать штурм, — обратился Олмас к наемнику.

— Я знаю, — кивнул Вазгер, не поворачивая головы. Золонианин отчего-то замялся, не зная, как подступить к разговору, а потом махнул рукой и решил сказать все как есть:

— Я знаю, тебе в город надо. Ты там не очень-то задерживайся: уладишь свои дела — и уходи из Мэсфальда, только постарайся не попадаться никому на глаза.

— Принц Ашфар отдал приказ казнить меня? — бесстрастным голосом поинтересовался Вазгер.

Если бы его вдруг спросили, как он догадался об этом, наемник не смог бы ответить. Услышав сказанное, Олмас кивнул головой.

— Хорошо, — вздохнул Вазгер. Олмас молчал. Множество вопросов вертелось у него на языке, но он не мог заставить себя открыть рот и прямо спросить наемника. Золонианин не знал, что заставило его предупредить Вазгера об опасности и стоит ли жалеть о своем поступке. Но, так или иначе, сделанного изменить было уже нельзя, и оставалось только надеяться, что принц не прознает о своеволии десятитысячника.

И все же один вопрос Олмас не мог не задать. Эта неопределенность мучила его с момента последнего разговора с Вазгером — весьма неприятного разговора для них обоих, результатом которого было обсуждение встречи наемника со стариком, очень похожим на короля Дагмара. Теперь уже, правда, бывшего короля, но какое это имело значение? Сделав шаг вперед, Олмас оказался прямо перед Вазгером и замер, хмуро разглядывая наемника.

— Это ведь был он, правда? — произнес золонианин. — Этот старик — Дагмар?

Вазгер наконец-то перестал смотреть мимо Олмаса, как делал все это время, пока десятитысячник разговаривал с ним, а взглянул воину прямо в глаза. Почти минуту наемник молчал, нацепив на лицо непроницаемую маску, а затем едва заметно качнул головой.

— Нет, не он, — коротко и тихо ответил Вазгер. — Здесь никогда не было короля Мэсфальда.

Олмас не мог знать, что для наемника это действительно было правдой. Того Дагмара, которого запомнил Вазгер, покинув когда-то родной город, больше не существовало. Досадливо вздохнув, золонианин еще раз взглянул на наемника, вновь устремившего все свое внимание на город, и отошел, оставив Вазгера одного. В конце концов, он сделал для наемника все, что было в его силах.

Олмас не знал, суждено ли им будет встретиться еще раз, но, если бы боги поставили его перед выбором, он бы отказался.

Достав из мешка кольчугу, Вазгер быстро разделся, оставшись в одной рубахе, и, присев на корточки у костра, несколько раз медленно провел броней над огнем, разогревая замерзшее железо. Когда кольчуга стала теплой на ощупь, наемник вновь поднялся и облачился в нее, стараясь, чтобы сидела она на теле как можно удобнее. Натянув поверх нее меховую куртку, оставшуюся еще от старика Гайдериса, Вазгер сделал несколько энергичных движений и остался доволен броней. Меч наемник решил закрепить за спиной так, чтобы рукоять торчала над плечом — ему не хотелось, чтобы ножны колотились о бедро, хотя в иной ситуации меч, подвешенный к поясу, извлекался на свет гораздо быстрее. Поправив бляху на груди, определяющую его как воина Золона, он водрузил на голову легкий шлем с опушкой и длинным наносником, спускающимся почти что до бровей. К поясному ремню Вазгер решил приторочить лук, но сделал это так, чтобы в любой момент можно было быстро избавиться от него, если на то будет надобность. Все это наемник проделывал вдумчиво и не торопясь, стараясь как можно лучше подготовиться к предстоящему сражению, прекрасно понимая, что не имеет права погибнуть, находясь всего в нескольких шагах от намеченной цели. Впрочем, лезть в первые ряды атакующих Вазгер не собирался, да никто и не требовал от наемника этого. Но в то же время слишком задерживаться не годилось. У Вазгера не было ни малейшего желания пробиваться сквозь ряды атакующих золониан, чтобы попасть во дворец.