Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо - Сергей Лукьяненко

Давид пожал плечами:

– Не стал бы так говорить. Есть отшельники, сумасшедшие, одиночки… они селятся поблизости, но почти не вступают с нами в контакт. Каких-либо банд или опасных одиночек нет… вы ведь этим интересуетесь?

– Да, – признался Мартин.

– По большому счету здесь безопасно, – сказал Давид. – Единственные формы жизни на планете – рыбы, водоросли и ракообразные в каналах. Ни одна форма жизни не ядовита и не агрессивна, все пригодны в пищу для людей… о вкусе спорить не станем. Иногда, раз в два-три месяца, кто-нибудь бесследно исчезает, но я склонен отнести это к разряду несчастных случаев. Каналы достаточно глубоки, чтобы утонуть, а местные раки сожрут тело с таким же удовольствием, как вы съедите их.

– Еще что-нибудь интересное? – спросил Мартин.

Давид улыбнулся и покачал головой:

– Вряд ли вам интересны наши научные изыскания и диспуты, верно? Населявшая эту планету раса древнее самих ключников, но после нее не осталось ничего – только каналы, острова и обелиски. Каждую неделю кто-нибудь начинает вопить, что расшифровал их язык. Каждый раз это оказывается ошибкой. Мы пока не теряем надежды.

– Вы лингвист? – уточнил Мартин.

– Это только хобби. – Давид покачал головой. – Я биолог, прибыл сюда, чтобы изучать местную живность. Здесь уникальный биоценоз – девять видов животных и три вида водорослей составляют великолепную устойчивую систему. Причем любая белковая раса способна питаться местной живностью. Вода в каналах чуть солоновата, но прекрасно утоляет жажду. Бывают дожди, но сильных бурь никогда не случалось. Температура колеблется от двенадцати до двадцати девяти по Цельсию.

– Искусственная система, – сказал Мартин.

– Разумеется. – Давид расплылся в улыбке. – Те, кто населил этот мир, создали условия для выживания любой гуманоидной расы. И… ушли? – Он развел руками. – В любом случае, если удастся расшифровать письмена на обелисках – это будет огромным научным достижением.

Геддар, до того стоявший совершенно неподвижно, нагнулся. Подхватил с земли пакет со снаряжением.

– Еще два вопроса, – быстро сказал Мартин. – Как далеко до Энигмы?

– Двадцать три километра. Для опытного человека – пять-шесть часов ходьбы. Для вас – часов восемь.

Мартин посмотрел на небо, и Давид добавил:

– До заката четыре часа. Темнота наступит почти сразу, у планеты нет спутников, а воздух очень чист. Я посоветовал бы вам переночевать в поселке. За кусочек шоколадки или пару пакетиков чая вас пустит на ночлег и накормит печеной рыбой любая семья.

– Второй вопрос, – игнорируя предложение, сказал Мартин. – Каково ваше впечатление от девочки, ушедшей в Энигму?

Давид неожиданно замялся. Посмотрел на геддара – и тот вдруг совсем по-человечески пожал плечами.

– Странная, – сказал Давид. – Совсем молоденькая, сказала, что первый раз прошла Вратами. Я ей верю. Но она держалась очень уверенно, сразу же уточнила дорогу к Энигме…

Он помолчал и добавил:

– А еще у нее была заранее отделена половина снаряжения. Как у вас, Мартин. И мне показалось, что все вопросы она задает для порядка… уже зная ответ.

– Спасибо, – задумчиво сказал Мартин. – Пожалуй, я рискну отправиться в путь немедленно.

Мартин перешел через мостик. Забросил карабин на плечо. Они с Давидом еще раз пожали друг другу руки. Геддар вежливо кивнул.

И Мартин двинулся в путь.

Столица и впрямь выглядела крупным поселком. Размер островков позволял селиться на каждом лишь нескольким людям, большая часть населения и впрямь образовывала какое-то подобие семей. Мартин старался идти по маленьким островкам, обходя крупные, с палатками и тентами. Часто встречались мостки, сложенные из несчастных обелисков. Над некоторыми островками полоскались привязанные к обелискам вымпелы, играющие роль импровизированных вывесок, – Мартин обнаружил медпункт, два магазинчика, парикмахерскую, кое-что еще. Особенно смешно и трогательно выглядела церковь со стенами из противомоскитной сетки.

Комаров, насколько было известно Мартину, тут не водилось.

В нескольких местах каналы расширялись до пяти-шести метров. В таких местах стояли сети, а один островок с большой заводью использовался как пляж и место для купания – на солнышке нежились три откормленные загорелые нудистки. Нагота здесь никого не смущала. Голый мальчик шел по пляжу, рядом в канале плыл тюленоид, периодически выбрасывая на берег моллюсков. Пацан собирал ракушки в целлофановый пакетик. Нудистки с любопытством разглядывали Мартина и что-то негромко обсуждали, мальчишка с завистью уставился на карабин, пока тюленоид не привлек его внимание долгим свистом.

Общее впечатление от планеты складывалось благоприятное. Большинство миров, которые колонизировались несколькими расами одновременно, вырабатывали ту или иную форму демократического существования. Бандитские или деспотические миры возникали лишь на совсем нищих или на слишком богатых планетах. Библиотека была миром минимализма – здесь нетрудно выжить, но невозможно разбогатеть.

Минут через двадцать Мартин вышел за пределы поселка. Его никто не окликнул и никто не остановил. Может быть, из-за карабина за спиной, а может быть, Давид с геддаром поддерживали в Столице хороший правопорядок. Идти стало, с одной стороны, легче – не требовалось обходить населенные островки, а с другой – тяжелее, потому что мостов больше не встречалось. Через узкие каналы Мартин перепрыгивал – камень островов был шероховатым и удобным для разбега, – широкие приходилось обходить. Давид не лгал, оценивая скорость Мартина, скорее даже переоценил ее. Но Мартина это не смущало.

Нет ничего приятнее неспешной прогулки по чужой, неизведанной планете – если не боишься пристроившегося за спину хищника или пули из засады. Мартин, будучи опытным странником по иным мирам, бдительности не терял, по сторонам поглядывал, но лишнего не опасался. Каменные обелиски были слишком тонки, чтобы за ними кто-то сумел укрыться. В воде каналов могли обитать тюленоиды или иная форма разумной жизни, но водные формы жизни обычно более миролюбивы. Куда больше опасений вызывала у Мартина цель путешествия – поселок людей-шовинистов.

Странное дело, чтобы избыть межнациональные распри, Земле потребовалось всего ничего – встретить Чужих. Все подозрения, вся неприязнь были немедленно перенесены на клыкастых, чешуйчатых, мохнатых, скользких пришельцев. Исключением оказались лишь ключники – их спокойная мощь внушала всеобщее уважение. Какие страхи терзали человечество в первые дни Контакта – особенно после ядерной атаки американскими ВВС корабля-матки! А ключники даже не заикнулись про «досадный инцидент», предоставив президенту США расшаркиваться в извинениях и наказывать спешно назначенных стрелочников. Напротив – помогли очистить зараженную территорию и презентовали лекарства от лучевой болезни. С тем же снисходительным равнодушием они относились к террористам, несколько лет безуспешно пытавшимся уничтожить Станции. Помогла, конечно, и та «арендная плата», которую ключники исправно выплачивали странам, на чьей территории разместились Врата. Можно было сколько угодно возмущаться оттяпанным куском Москвы, испорченным видом на статую Свободы, серьезно уменьшившимся Кенсингтонским садом, смещенной в сторону тысячелетней пекинской пагодой… Но при строительстве Станций не было ни одной жертвы, ключники благоразумно не тронули ни одну религиозную святыню, а щедро предоставленные технологии покончили с энергетическим кризисом, голодом и несколькими наиболее неприятными болезнями. Ключники не вступали в юридические споры. Ключники взяли то, что им требовалось, – четырнадцать участков в самых важных городах Земли. Ключники стали платить за то, что взяли. Ключники потребовали обеспечить доступ к Станциям всех желающих. Ключники стали взимать с туристов плату интересными историями. И все! Никаких официальных контактов, кроме необходимого минимума. Никакой торговли, кроме мелких закупок продовольствия и табака. И дары свои ключники не обсуждали – давали лишь то, что считали нужным. И о себе они ничего не рассказывали. И на всех мирах, до которых дотянулись их звездолеты, вели одну и ту же политику.