Век Наполеона - Уильям Джеймс Дюрант

терпением, чтобы не навлечь на банк Рекамье враждебность восходящей династии. Наполеон погасил огонь Люсьена, отправив его послом в Испанию. Возможно, он и сам положил глаз на Жюльетту как на «лакомство для короля».61 У нее были совсем другие наклонности. Несмотря на предостережения мужа и шаткое положение отца в качестве генерального почтмейстера в консульском управлении, она принимала в своем салоне роялистов, таких как Матье де Монморанси, антинаполеоновских генералов, таких как Бернадотт и Моро, и других, кто возмущался все более имперскими замашками первого консула.

Сейчас она была в расцвете своей красоты, и ведущие художники с удовольствием принимали ее работы. Давид изобразил ее в излюбленной позе нынешних богинь — лежащей на кушетке и свободно одетой в греческое платье, обнажающее руки и ноги. Месье Рекамье почувствовал, что Давид не уловил скромной прелести его жены; он предложил Франсуа Жерару, ученику Давида, соперничать с его мастером; Жерар так преуспел, что Давид так и не простил его.62

В 1802 году Жюльетта с матерью посетила Англию, где такие высокопоставленные особы, как принц Уэльский, и такие красавицы, как герцогиня Девонширская, приняли ее со всеми почестями, причитающимися ее красоте и антибонапартистским настроениям. Вскоре после возвращения во Францию ее отец был арестован за попустительство тайным переговорам между парижскими роялистами и повстанцами-шуанами из Вандеи; он был арестован, и ему грозила смертная казнь, когда его рассеянная дочь уговорила Бернадота пойти к Наполеону и ходатайствовать об освобождении месье Бернара. Наполеон согласился, но отстранил его от должности. «Правительство, — признала Жюльетта, — имело полное право сместить его».63

В 1806 году ее муж обратился в Банк Франции с просьбой спасти его от банкротства, одолжив ему миллион франков. Директора передали просьбу Наполеону, который, вернувшись из Маренго, обнаружил, что банк сам вовлечен в трудности; он запретил выдачу кредита. Рекамье продал дом на улице Монблан, Жюльетта продала серебро и драгоценности и, не жалуясь, согласилась на более простую жизнь. Но она была близка к срыву, когда 20 января 1807 года умерла ее мать. Узнав об этом, госпожа де Сталь пригласила ее погостить в замке Неккеров в Коппете в Швейцарии. Месье Рекамье, поглощенный борьбой за восстановление платежеспособности, дал ей разрешение на поездку. 10 июля она приехала в Коппет, и начался самый любовный период ее карьеры.

Там ее ждала череда ухажеров, в том числе любовник мадам де Сталь Бенжамен Констан. Она наслаждалась и поощряла их внимание, в то же время (как нам говорят) охраняя свою цитадель. Некоторые критики обвиняли ее в безрассудном обращении с мужскими сердцами, а Констан с горечью писал: «Она играла моим счастьем, моей жизнью; да будет она проклята!»64 Но Констан тоже играл с сердцами и жизнями, а герцогиня д'Абрантес вспоминала о Джульетте как о совершенно безупречной:

Невозможно ожидать, что в будущие времена найдется женщина, подобная ей, — женщина, чьей дружбы добивались самые выдающиеся личности эпохи; женщина, чья красота бросала к ее ногам всех мужчин, которые однажды положили на нее глаз; чья любовь была предметом всеобщего желания, но при этом ее добродетель оставалась чистой…В дни своего веселья и великолепия она обладала тем достоинством, что всегда была готова пожертвовать собственными удовольствиями, чтобы утешить… любого друга в несчастье. Для всего мира мадам Рекамье — знаменитая женщина; для тех, кто имел счастье знать и ценить ее, она была особенным и одаренным существом, созданным природой как совершенный образец в одном из ее самых благотворных настроений».65

В октябре 1807 года Жюльетта настолько близко подошла к обязательствам с принцем Августом Прусским, племянником Фридриха Великого, что написала мужу письмо с просьбой расторгнуть их брак. Рекамье напомнил ей, что на протяжении четырнадцати лет он делил с ней свое богатство и потакал всем ее желаниям; не кажется ли ей неправильным покинуть его в его стремлении к финансовому оздоровлению? Она вернулась в Париж к мужу, и принцу пришлось утешать себя ее письмами.

Когда Рекамье снова разбогател, а Жюльетта унаследовала состояние от матери, она возобновила свою салонную деятельность и оппозицию Наполеону. В 1811 году, когда госпожа де Сталь была в горячей опале у императора, а Матье де Монморанси только что был сослан за то, что навестил ее, Жюльетта осмелела и, несмотря на предупреждения Жермены, настояла на том, чтобы провести с ней хотя бы день в Коппете. Наполеон, расстроенный плохими новостями из Испании и России, запретил ей приближаться к Парижу ближе чем на 120 миль. После его первого отречения от престола (11 апреля 1814 года) она вернулась, вновь открыла свой салон и развлекала Веллингтона и других лидеров победоносных союзников. Когда Наполеон вернулся с Эльбы и без боя отвоевал Францию, она собралась покинуть столицу, но Гортензия пообещала защитить ее, и она осталась, временно покорившись. После второго отречения от престола (22 июня 1815 года) она вновь стала гостеприимной. Шатобриан, с которым она познакомилась в 1801 году, теперь снова вошел в ее жизнь и подарил ей вторую молодость в странном историческом романе.

VI. ЕВРЕИ ВО ФРАНЦИИ

Эмансипация европейских евреев произошла во Франции, потому что Франция лидировала в освобождении разума, и потому что Просвещение приучило все большую часть взрослого населения интерпретировать историю в светских терминах. Библейские исследования показали Иисуса как милого проповедника, критикующего фарисеев, но преданного иудаизму; а сами Евангелия показали, что его с радостью слушали тысячи евреев и приветствовали тысячи людей, когда он входил в Иерусалим. Как же тогда весь народ на протяжении тысячелетий мог быть наказан за преступление одного первосвященника, а горстка случайного сброда требовала его смерти? Экономическая вражда сохранялась и подпитывала естественное беспокойство в присутствии чужой речи и одежды; но даже эта враждебность шла на спад, и Людовик XVI не встречал сопротивления населения при отмене налогов, которые были особенно обременительны для евреев. Мирабо в эссе, в котором остроумно излагалась логика, ратовал за полную эмансипацию евреев (1787), а аббат Грегуар получил премию Королевского общества наук и искусств в Меце в 1789 году за трактат «Физическое, моральное и политическое перерождение евреев». Декларация прав человека казалась логическим следствием, когда Учредительное собрание 27 сентября 1791 года предоставило полные гражданские права всем евреям Франции. Армии Революции принесли