Матабар. II - Кирилл Сергеевич Клеванский

— Этим вечером.

Арди лежал с братом на снегу и смотрел на то, как на небе белоснежные озера схлестываются в поединках, то сливаясь широким лоскутными тучами, то расходясь в стороны обиженными и нахохленными котятами кучевых облаков.

— Потому что должен? — спросил Эрти.

С раскрасневшимися щеками, младший брат Ардана тяжело дышал и немного кашлял. Сам же Арди дышал полной грудью и, порой прикрывая глаза, наслаждался зимой и… близостью к родным горам. Он чувствовал себя куда лучше, нежели в Метрополии. И, наверное, если бы захотел, снова, сняв ботинки, смог бы, как и в детстве, побежать наперегонки с горными орлами и попытаться побороться с молодым мишкой.

Должен ли он ехать в Метрополию?

— Нет, — ответил Арди.

Он не хотел обманывать своего брата. Во всяком случае — не больше, чем того требовалось, чтобы Эрти смог прожить чуть более спокойную и хорошую жизнь, чему Ардану уготовили дедушка с отцом…

Арди слегка улыбнулся своим мыслям. Кажется, он сейчас только что повторил слова Гектора, подслушанные в детстве.

— Тогда почему? — спросил Эрти.

Рядом с ними, чуть поодаль, вместе с Шайи, маленькая Кена лепила снежные куличики и что-то очень весело рассказывала про школу благородных девиц и строгую учительницу по игре на фортепьяно. А матушка все смеялась, успокаивая Кену тем, что её старшие братья и вовсе не смогут даже самую простую партию сыграть.

На крыльце сидел Келли. Закутанный в толстую шубу, он то и дело зябко ежился в меха, курил толстую сигару и читал газету. По правилам дома Эгобар-Брайан, введенных Шайи, даже зимой семья должна была проводить на свежем воздухе не меньше трех часов.

И сейчас, на третий день после праздника Нового Года, они играли во дворе в снежки и смеялись. Будто их ничего не тревожило и не заботило. Этим Арди и нравились праздники.

— Ты ведь мог бы остаться работать с братом Анны, — Эрти поднялся на локте и посмотрел на брата. — Мама месяц хвасталась тем, что смогла договориться с главным инженером в бюро.

Наверное, мог бы… наверное, у него даже неплохо получилось бы. Вот только…

Ардан поднялся и, после того как помог брату встать на ноги, вновь посмотрел на того. Пусть Эрти только через месяц исполниться тринадцать лет, но уже сейчас он, издалека, выглядел весьма ладным молодым человеком. Да и лицом вышел приятнее, чем его старший брат. У Эрти обозначились высокие скулы, острый, но не длинный нос, волевой подбородок, густые, чуть кустистые брови, длинные, почти женские ресницы и ясные глаза с умным, немного грустным взором.

— Пиши мне, ладно? — попросил Ардан.

— Ты так и не ответил.

— Ты тоже.

— А я первым спросил, — по-ребячески высунул язык Эрти, что, при его комплекции, выглядело несколько неправильно и оттого — весьма забавно.

Арди похлопал его по плечу, чувствуя под ладонью, даже несмотря на шубу, тугие мышцы, и повернулся к востоку. Там, где-то за длинной полосой сияющего горизонта, протянувшего длань над заснеженными степями, раскинулись густые леса, а в их центре, на берегу океана, стояла Метрополия.

Странное место. Оно одновременно отталкивало от себя, но в то же мгновение…

Ардан вспомнил диспуты с Леной о принципах Звездной Магии; редкие встречи с Борисом, наполненные язвительными, саркастичными шутками и теплотой; занятия в Большом, каждый раз приоткрывающие все новые и новые завесы над тайнами магии и мироздания, тем более что у Ардана уже начало получаться; а еще вечерние беседы с Тесс. Мимолетные, но… уютные, что ли. Спокойные. Неспешные. Пахнущие какао и, немного, джазом. Как пах джаз? Он пах как Тесс.

Да, разумеется, в этом перечне тайна с трагедией Матабар и оставленным Арди «наследством» занимала почетное, но далеко не первое место в перечне интересов. И все же…

— Если бы ты узнал, Эрти, что кто-то обидел Кену, чтобы ты сделал?

— Сломал бы ему нос, — решительно и без сомнений ответил брат.

— А если бы Кена сперва обидела этого человека?

— Сильно? — задумался Эрти.

Ардан пожал плечами. Метафора и без того вышла запутанной, чтобы добавлять в неё новые сущности.

— Сломал бы нос обидчику, а затем отругал Кену, — спустя некоторое время пришел к своему выводу Эрти. — А почему ты спрашиваешь?

Ардан улыбнулся и толкнул брата плечом. Как в детстве. Когда они, порой, рыбача, могли позабыть об удочках и пару часов провести в играх.

— Есть одна головоломка, брат, — произнес, наконец, Ардан. — И я хочу её решить. Не потому что должен или обязан, а мне… действительно хочется.

— Из-за того, что ты любишь головоломки? — прищурился Эрти. — Мама говорит, что ты их обожаешь дальше больше, чем я.

Ардан вновь задумался. Он ведь действительно хотел узнать, кто стоял за операцией «Горный Хищник» и, что, возможно даже важнее, почему она вообще состоялась. Да и что за заговор такой, который тянется уже почти сотню лет.

Такой срок указывал на Первородных, либо на какую-то весьма крупную, пустившую корни в систему Империи, организацию и…

Вот он уже начал пытаться распутать клубок. А, зная себя, он будет пытаться распутать его до тех пор, пока не размотает целиком. Такая вот дурацкая и не очень полезная черта.

Ардан не хотел обманываться. Он не какой-то герой из дедушкиных сказок, чтобы стремиться, как отец, отыскать справедливость для племени матабар. Из этого народа он знал-то лишь своего деда, да Гектора, но и тот все те годы, что провел в жизни старшего сына, вел себя как человек.

Да, Арди чувствовал некоторую горечь и обиду от утраты своих соплеменников, но… Вот Эрти — веселый и смышленый мальчуган. Вот матушка — наконец обретшая заслуженный отдых и спокойную, размеренную жизнь. И даже Кена с Келли. Его странная и немного запутанная семья.

О них он переживал. О них он думал. Им он хотел обеспечить хорошую жизнь. А матабар… да, они тоже занимали его мысли, но даже меньше, чем следующие экзамены. Может это неправильно. Может таким образом он оскорбляет своих предков… во всяком случае — половину из них.

— Если останусь, Эрти, — наконец смог подобрать нужные слова Ардан. — то когда-нибудь, через много лет, буду точно так же смотреть туда, на восток и думать, а что было бы, если бы я не смалодушничал. Если бы вернулся в столицу.

— С чего ты взял?

— Видел, как дедушка