Вторая мировая: ошибки, промахи, потери - Лен Дейтон

С неба на японцев накатывали волны четырехмоторных цельнометаллических бомбардировщиков-монопланов ТБ-3, каждый из которых нес по 5800 кг (12 790 фунтов) бомб[63].

Хотя окруженные японские войска понесли огромные потери, Жуков одержал победу не благодаря полководческому гению, а исключительно благодаря грубой силе. Его умелое использование танков объясняется в основном тем, что их у него было очень много, а пехотные части он вводил в бой, жестоко пренебрегая потерями. Но Жуков одержал крупную победу, и русская пропаганда раструбила о ней по всему миру. Токио признал, что они потеряли 18 000 человек, но некоторые историки убеждены, что действительная цифра вдвое выше.

Русские модернизировали свои танки, исходя из опыта боев. Танки БТ, на которых был установлен бензиновый двигатель, Жуков нашел «чересчур легковоспламеняющимися», и основные усилия были сосредоточены на создании нового Т-34. Это сражение с японцами имело для руководства Красной армии гораздо большие последствия, чем гражданская война в Испании. Что более важно, Жуков создал себе репутацию беспощадного полководца, идущего к победе любой ценой. Он лично доложил Сталину, что японский солдат:

«…дисциплинирован, исполнителен и упорен в бою, особенно в оборонительном. Младший командный состав подготовлен очень хорошо и дерется с фанатическим упорством. Как правило, младшие командиры в плен не сдаются и не останавливаются даже перед «харакири». Офицерский состав, особенно старший и высший, подготовлен слабо, малоинициативен и склонен действовать по шаблону».

Впоследствии Жуков похвалялся: «Перед танками японцам не устоять. Понадобилось около десяти дней, чтобы их разгромить». Однако на Западе эта кампания осталась практически незамеченной. До сих пор найти о ней подробности очень трудно.

В ноябре 1939 года начались другие события — на этот раз совсем под боком. Европейские политики уделили им особое внимание, газеты сообщали о них на первой полосе. Сталин потребовал у Финляндии участок приграничной территории — чтобы надежно обезопасить Ленинград. По меркам Сталина это были весьма разумные требования, однако финны, поняв, что уступки шантажу повлекут новые требования, категорически отказались.

Ответ Сталина последовал в самом конце ноября. Русская авиация без объявления войны бомбардировала столицу Финляндии Хельсинки и порт Виипури (Выборг). Части Красной армии общей численностью в миллион человек вторглись в Финляндию с востока и юго-востока. На южном побережье страны был высажен морской десант, прибывший со стороны Финского залива, но финны разгромили его.

Последовавшие события известны как Зимняя война. Финны выставили армию численностью в 300 000 человек, из них 80 процентов резервистов. Солдаты сражались за правое дело, ими командовали опытные военачальники. Сталин же выбрал неудачный момент для начала боевых действий. В ноябре и декабре в Карелии низкая облачность и туманы укорачивают световой день. Суровая зима еще не наступила, и раскисшую в осеннюю непогоду землю не прихватил мороз. Лед на реках и озерах, густой предательской сетью опутывающих этот район, еще не достиг толщины, достаточной для того, чтобы выдерживать танки и боевую технику. Вооружение и оснащение финской армии прекрасно соответствовало боевым действиям в северных широтах. Одетые в белые маскхалаты пехотинцы использовали действенные в ближнем бою пистолеты-пулеметы, великолепно подходившие для тактики стремительных набегов, которой придерживались, отряды лыжников. Среди финнов было много говорящих по-русски. Так, один солдат каждый день приходил к полевой кухне Красной армии за горячей едой и лишь через две недели был взят в плен.

Свидетель, советский офицер, описывает, как:

«…в тыловом районе группа финских солдат, выдававших себя за регулировщиков движения и переодетых в форму Красной армии, с нарукавными повязками и флажками, спокойно направила колонну с продовольствием и боеприпасами прямо в расположение своих войск».

Самым большим недостатком русских, говорил маршал Маннергейм, главнокомандующий финской армией, было отсутствие опыта обращения с лыжами. Набранная преимущественно из выносливых крестьян, пехота Красной армии демонстрировала фатализм, изумлявший финнов. «Во время первых боев в начале декабря русские шли в наступление плотным строем, с песнями, иногда даже держась за руки, прямо на минные поля, не обращая внимания на взрывы снарядов и прицельный огонь обороняющихся».

После первых незначительных успехов наступление Красной армии захлебнулось — в основном из-за того, что погода и состояние почвы затрудняли передвижение войск и техники. Русские части действовали несогласованно: танки шли отдельно от пехоты, в результате чего и те и другие уничтожались по отдельности. Но если финны демонстрировали неожиданное индивидуальное мастерство и жизнеспособность, русские показывали мужество и решительность, а также способность учиться на собственных ошибках. Морозы стали особенно сильными; Красная армия ввела в бой новые тяжелые танки и артиллерию, заботясь о том, чтобы они действовали в тесной взаимосвязи с авиацией и пехотой. Неожиданно для себя финны обнаружили, что им теперь противостоит хорошо оснащенная и вооруженная армия, которой командуют опытные военачальники — это была совсем не та армия, которую они остановили несколько месяцев назад.

Понимая, что они никогда не смогут устоять перед военной мощью Советского Союза, финны в конце января, когда боевые действия еще были в самом разгаре, начали секретные переговоры. К середине марта финская армия была почти полностью разгромлена, и Финляндии пришлось соглашаться на гораздо более жесткие условия, чем Сталин требовал до начала войны. Втирая соль в раны, Красная армия под занавес войны нанесла жестокий бомбовый удар по позициям финнов, не ожидавших ничего подобного и застигнутых врасплох. Президент Финляндии, подписывая мирный договор, с горечью произнес: «Пусть отсохнет рука, вынужденная подписывать этот документ». Через несколько месяцев после удара у него парализовало всю правую сторону.

Развязанная Сталиным война, помимо того, что велась в самое неудачное время, явилась большой политической ошибкой. Соседи-финны превратились в злейших врагов Советского Союза. Красная армия была вынуждена постоянно держать в боевой готовности части вдоль всей границы на тот случай, если финны нанесут удар — как оно впоследствии и произошло.

Гитлер строго в духе заключенного со Сталиным соглашения позаботился о том, чтобы финны не получали военной помощи, и не позволил осуществлять поставки вооружения в Финляндию через территорию Германии. Германский генеральный штаб, оценивая действия Красной армии в Финляндии, пришел к заключению, что она оснащена плохим вооружением, ею командуют плохие военачальники, системы же транспорта и связи просто отвратительны. Западные державы также пришли к выводу, что Красная армия — это неповоротливая, неэффективная военная машина. И все же по крайней мере у одного высокопоставленного немецкого офицера сложилось совершенно иное мнение:

«Непредвзятый наблюдатель мог заметить также некоторые в высшей степени позитивные качества советского солдата: его невероятную стойкость в обороне, его неподверженность чувствам страха и отчаяния и его практически безграничную способность переносить лишения. Кроме этого, советское командование продемонстрировало готовность учиться на собственном опыте и делиться полученными знаниями со всеми подчиненными, причем обязывая их знакомиться со всеми инструкциями».

Сразу же после окончания войны в высшем руководстве Красной армии начались коренные перемены. Пришлось отказаться от революционных непрактичных реформ Троцкого; были снова введены офицерские звания, знаки различия и приветствия. Политические комиссары потеряли право голоса при обсуждении военных действий. Около 4000 офицеров, отправленных в трудовые лагеря и тюрьмы по сфабрикованным обвинениям, внезапно были выпущены на свободу и возвращены в части. Был образован «резервный фронт», что означало передислокацию войск вдоль всей западной границы Советского Союза, на время ставшей очень уязвимой. Маловероятно; чтобы немецкое командование, разрабатывая план наступления на Россию, приняло во внимание это обстоятельство или даже знало о нем, но в июне 1941 года оно помогло немецким захватчикам быстро прорвать оборону Красной армии.

Судя по всему, Сталину договор о ненападении, заключенный с Гитлером, казался гарантией безопасности на обозримое будущее. До этого момента все стратегические расчеты советского командования строились на предположении, что вторгнувшиеся с запада на территорию России войска будут состоять из объединенной германо-польской армии. К ней, вероятно, надо будет добавить вооруженные силы трех прибалтийских государств — Литвы, Латвии и Эстонии. В 1936 году польская армия представляла собой внушительную силу — 50 дивизий; по словам Гитлера, Германия могла выставить 36 дивизий. В результате мобилизации-общее количество немецких дивизий можно было довести до 100.