Том 3. Письма и дневники - Иван Васильевич Киреевский

изящными искусствами как выражением человеческой симпатии и антипатии, показать влияние, какое они имеют на образование человека; также обратиться к самой истории гражданственности и философии и направить любимую в нашем веке критику против того самого века, в который люди осмелились восстать против всего. С этой целью началось в 1830 году издание ежедневного журнала «L’Organisateur» (и теперь выходящего), а в сочинении «Doctrine de Saint-Simon[1097]» (1829) изложена сущность лекций, читанных в Париже в 1829 году. Уже в марте 1830 года сенсимонисты усилились до такой степени, что открыли публичные заседания, где начали публично преподавать свои правила. Число слушателей беспрестанно увеличивалось; беспрестанно присоединялись люди всякого сословия, однако же всего больше люди высших сословий. Подобные лекции открыты и во многих других значительных городах: в Бордо, Тулузе и т. п.

На революцию 1830 года так же немало имело влияния распространение новой школы. Учение свое, кроме помянутого журнала «L’Organisateur», который присоединил к своему заглавию, что он «Jornal de la doctrine de Saint-Simon[1098]», новая школа начала преподавать в известной французской газете «Le Globe[1099]».

Главные положения системы Сен-Симона заключались в том, что состояние человеческого рода бесконечно может усовершенствоваться; что люди идут, шли и всегда будут идти к полному совершенству. Что касается до одного будущего совершенства, то это учение не совсем ново, но система Сен-Симона отличается утверждением, что будущее стремление к такому состоянию необходимо и неизбежно и что это свидетельствует опыт прошедших веков. Он смотрел на все человечество как на одно совокупное тело, подверженное постоянным законам, которые правят им так же неизменно и однообразно, как и миром естественным. А так как в естественных науках из множества наблюдений над отдельными фактами видно, что они всегда следовали одни за другими в постоянном и однообразном порядке, то из этого можно справедливо заключить, что тот же самый порядок или тот же закон, под которым они до сих пор находились, будут и впредь ими править. Так как история учит, что человечество постоянно стремилось к совершенству, то справедливо можно заметить, что тот же самый закон, который до сих пор им правил, будет и впредь продолжать то же влияние.

Состояние совершенства, к которому человечество постепенно приближалось и к которому всегда будет стремиться, заключается в сочетании и единстве личных выгод. Сенсимонисты не допускают, однако же, чтобы это стремление до сих пор продолжалось непрерывно и однообразно. Напротив того, раскрыв великую книгу дееписания, они видят, что общество всегда выражалось в двух различных сферах, что оно в ходе своем всегда делилось на две великие эпохи, обнимающие все человечество, и что две эпохи следовали одна за другой таким образом, что всегда после периода организующего наступал период критический. Во время организующего периода люди чувствуют, что их существование имеет верную цель и определенное назначение, и в применении к этой цели сосредотачиваются все усилия: воспитание, законодательство и все другие пружины гражданского механизма. Характер такой эпохи вполне религиозный. Эпоха критическая, напротив того, непостоянна и нерелигиозна, своекорыстие разделяет общество, организм его стремится к разрушению и прокладывает дорогу новой эпохе. Так как прежде всего после времени безначалия, своекорыстия, безбожия наступало время иерархии, освящения, веры, так и после нашей критической эпохи мы можем ожидать подобных действий. До этого заключения сенсимонисты доходят следующим соображением: то время, когда многобожие расцвело во всей своей силе, было эпохой организующей, а вслед за тем наступивший век философии был периодом критическим, готовившим человечество к новому организующему периоду, который явился в образе христианства. Со времени Лютера общество опять вступило в период критический, а явления, видимые теперь, кажется, предвещают, что уже наступила или, по крайней мере, приближается новая организующая эпоха. Из наблюдений над законами, которые до сих пор правили организующими эпохами, Сен-Симон заключает, что они постоянно приближают человечество к совершенному братству и совершенному единству, что периоды раздробления и разъединения (antagonisme) постоянно ослабевали или, что все равно, дух братства всякий раз соединял людей теснее, так что, заключенный сначала в истинном кругу отдельных семейств, он беспрестанно распространялся постепенным соединением семейств в селения, нескольких селений в города, нескольких городов в области и нескольких областей в государство. Отдельные государства, хотя и не соединялися под властью одного светского правления, соединялись исповеданием одной веры и подчиненностью одному духовному владыке. Потому вражда и ссоры между народами постепенно будут слабеть, покуда совершенно не исчезнут, так что весь мир составит некогда одно общество, правящее одними законами, исповедующее одну веру в совершенном и полном согласии чувств и выгод. Ум и сила всегда будут стремиться к своему источнику, к любви, чтобы вместе с нею возгласить благодарственную песнь и получить от нее творческую силу вдохновения.

Но такое усовершенствование человечества может быть достигнуто только тогда, когда все покорится тому закону единства или братства, который теперь соединяет города и государства под властью одного правления. Должно всему человечеству в совокупности дать такой вид, чтобы все препятствия дальнейшим его успехам были устранены; должно достигнуть того, чтобы один человек не жил на счет другого, или, говоря языком сенсимонистов, должно уничтожить всякое exploitation de l’homme par l’homme[1100], должно великим законом общества признать правило, которое сенсимонисты выражают таким образом: «Каждому человеку да будет по его способностям, каждой способности по его делам» (A chaque homme selon ses capacités, à chaque capacité selon ses oeuvres). История показывает, что не одна вражда, но и непосредственная сила, которую имел один человек жить на счет другого, постоянно клонилась к падению. Так, например, в первобытном и несовершеннейшем состоянии общества пленника либо пожирали, либо, по крайней мере, лишали жизни. Когда этот обычай заменился рабством пленных, то это уже было великим шагом к совершенству. Дальнейшим улучшением человеческой участи было введение умеренного рабства, как в средних веках. Теперь у образованнейших европейских народов уже нет другой непосредственной власти одного человека над другим, кроме той, которая рождается от разнообразных условий между господином и слугою, одним словом, от неравного разделения богатства. Потому необходимым шагом к установлению лучшего общественного механизма, к установлению прав достоинства вместо права завладения и наследства должно быть, по их мнению…

Указатель имен

Аксаков Григорий Сергеевич (1820–1891) — уфимский и самарский губернатор, тайный советник; сын С. Т. Аксакова

Аксаков Иван Сергеевич (1823–1886) — русский публицист и поэт; сын С. Т. Аксакова.

Аксаков Константин Сергеевич (1817–1860) — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист; сын С. Т. Аксакова.

Аксаков Сергей Тимофеевич (1791–1859) — русский писатель, чиновник и общественный деятель, литературный и театральный критик, мемуарист.