Единственная на всю планету - Геннадий Ищенко

— Мы сначала укрепляли тело, — пояснила дочь. — Какая борьба, если почти ни у кого из новичков нет мышц? А приемы учили только на двух занятиях, сейчас их отрабатываем. Когда выучим больше и еще укрепимся, будем все отрабатывать на татами. Как я хотела врезать Борьке Халееву, а теперь придется простить.

— Почему врезать — это я себе примерно представляю, — улыбнулся отец. — А почему решила простить?

— Потому что Ольга сказала, что учит борьбе только для самозащиты. Если кто-то начнет сам нападать, найдет и закопает. А она такая: если что-то пообещала, обязательно сделает.

— Шутишь?

— Немного. Я ее, если честно, немного побаиваюсь и много уважаю. Меня к ней просто тянет. Как бы я хотела с ней подружиться! Завидую девчонкам, которые с ней учатся в одном классе!

— Что же в ней такого? — заинтересовался Владимир Сергеевич. — Ведь для тебя не было авторитетов. Когда-то авторитетом был я, но это было давно.

— Мне трудно сказать, — задумалась дочь. — Она сильная, умная, красивая. И еще она очень уверена в себе. Я таких в ее возрасте вообще не встречала. И у нее такой классный парень!

— Я не понял, ты из-за нее хотела бы учиться в одном классе или из-за парня? — улыбнулся отец. — Вообще-то, твою мечту несложно исполнить.

— Нет, не из-за Нора, — ответила Таня. — Там у меня нет никаких шансов. Ничего, если продолжу занятия, я себе тоже найду парня! И не из-за того, что ты у меня такой со всех сторон замечательный, а из-за себя самой. Ты только на походку обратил внимание, а у меня еще и прыщи исчезли и нос стал меньше!

— Это ты выдумываешь, — сказал Владимир Сергеевич. — Прыщи — это я еще могу понять, но нос, дорогая моя, поправить можно только пластикой. И не сейчас, а когда перестанешь расти.

— Да? — Таня взяла отца за руку и потянула к окну. — Иди сюда, здесь светлее. А теперь внимательно посмотри, выдумываю я или нет!

— Действительно уменьшился, — растерялся Владимир Сергеевич. — Ты ресницы не наклеивала?

— Нет, а что?

— Мне кажется, или они у тебя действительно стали и гуще, и длиннее?

— Сейчас посмотрю! — дочь подбежала к зеркалу и всмотрелась в свое отражение. — Точно! Видишь теперь, какая польза от занятий!

— Видеть-то я вижу, но, убей меня бог, ничего не понимаю. Надо будет сводить тебя к медикам.

— Только попробуй! — вскинулась Таня. — И сама не пойду, и их пошлю лесом! Если это действительно как-то связано с нашими занятиями, а Ольга молчит, значит, она не хочет, чтобы это связали с ней. И если благодаря тебе поднимется шум, она может бросить секцию. Тогда и я ничему не научусь, и красивее не стану! И ей подложим свинью! Ты мне тогда не отец, так и знай! А с Ольгой я завтра на секции поговорю сама.

— А другие с вашей группы меняются, или это проявилось только у тебя?

— Знаешь, я к ним не присматривалась, так что ничего сказать не могу. Все девчонки, которые занимались с Ольгой раньше, красавицы одна лучше другой. Да ты их сам видел, когда они выступали. И мальчишки славные на лица, что Сергей, что Олег. О Норе я уже не говорю. А какие у них фигуры! А наши… Надо посмотреть и поговорить. Борька Панов точно изменился. Был сачок и тормоз, да и вообще… дурак. Его на секцию отец сам привозил на машине, иначе он до Дворца спорта не дошел бы, куда-нибудь смылся. А сейчас вкалывает, как и все остальные, и уже два занятия я от него не слышала ни одной глупости. А на его физиономию я на занятиях посмотрю. У него было много прыщей на лбу, поэтому сразу увижу.

— Озадачила ты меня, дочка, — сказал Владимир Сергеевич. — Я, конечно, рад, но одновременно как-то тревожно. Наверное, я о Ковалевых все-таки постараюсь разузнать побольше. Успокойся: если ты так этого не хочешь, я к медикам обращаться не буду.

— Вчера видела Голубеву, — сказала мужу Тарасова. — Хвастается успехами дочери. Говорит, что за месяц согнала шесть килограммов и уже садится на шпагат. И вообще похорошела. Раньше на секцию выталкивали, а теперь сама бежит. Когда из-за насморка хотели не пустить, устроила родителям истерику и все равно пошла. А вернулась без малейших признаков простуды.

— И к чему ты мне это говоришь? — спросил Павел. — Чтобы я лишний раз позавидовал Голубевым в том, что у них нормальная девочка, а у нас с тобой сын-урод?

— Не смей так говорить о Виталике! Зря я не пошла говорить с этой Ольгой сама, а отправила тебя!

— Не ты меня отправила, а я пошел сам. Я пока не работник твоей бухгалтерии. Ну пошла бы ты вместо меня, дальше-то что? Что ты могла бы сказать этой Ольге? Не она вытурила нашего сыночка, он ушел сам. А тренер — это только предлог. Он тогда не только ей, он всем нахамил! Парни на секции ему чуть было не набили морду. Ольга удержала, а потом у него от злости полопались сосуды. Мне девочка Лапиных рассказала, как он там чудил.

— Пусть бы только попробовали тронуть его пальцем! — вскинулась жена. — Мигом бы вместо Дворца спорта попали в полицию!

— Да? — Павел с интересом посмотрел на жену, как будто видел ее впервые. — Не в первый раз убеждаюсь в том, что человек может стать хорошим специалистом при дефиците ума. Это, если ты не поняла, о тебе. Сводить дебет с кредитом ты можешь, а нашего сына безнадежно испортила. Развелся бы, да это уже ничего не изменит.

— Это я-то дура! — от злости лицо Вероники пошло пятнами. — Сам дурак! На чью зарплату куплена эта квартира? А новая машина? Или на твои деньги мы ездим за границу? И не смей мне хаять нашего сына! Если хочешь разводиться, я тебя не держу! Можешь убираться в свою квартиру, которую мы, слава богу, не успели продать! Только своим ходом, машину я тебе не отдам! И с этой сучкой Ольгой я еще разберусь! Секцию я из-за Стародубцева не закрою, но в ней будет другой тренер!

— Ну что же, — сказал ей Павел. — Давно надо было уйти. Подавись своими деньгами и машиной с квартирой. Возьму только свою одежду. А Ольге отнесу коробку конфет. На это моих денег хватит. А Стародубцева при встрече предупрежу. Он затеял эту секцию из-за дочери, которая с другим тренером заниматься не станет. Будешь делать гадости своему шефу, вылетишь с работы. У нас, как ты знаешь, незаменимых нет.

Глава 28

— На такой эффект я не рассчитывала, — сказала Ольга Нору. — Сейчас переоденусь и позвоню Виктору. Не может быть, чтобы он об этом не знал.

Их только что привезли из города после окончания занятий в секции. Сергей с Верой уже умчались на своем мотоцикле, а они только успели сбросить куртки и переобуться.

— Плохо, — сказал Нор. — Даже если отец Ольги промолчит, поднять шум могут другие. Если изменения зайдут далеко, на это обратят внимание не только родственники, вообще все знакомые. Помнишь, как тебя не узнавали учителя?