Поселок. Тринадцать лет пути. Великий дух и беглецы. Белое платье Золушки - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Павлыш показался Жало горбатым великаном в блестящей одежде, с большой прозрачной головой, внутри которой, как зародыш в икринке, виднелась другая, белая с голубыми глазами, в них темнел странный зрачок — словно кто-то уронил в голубую лужу черное семечко. В руке у великана была короткая блестящая трубка, из которой только что вырвался луч света, убивший Белую смерть. Жало не знал, убьет великан его, как и Белую смерть, или помилует. И Жало опустился на колени и бросил копье, чтобы показать, что он безоружен.
Павлыш тоже рассмотрел наконец Жало. Это было странное существо, схожее на первый взгляд с человеком, но в то же время никак не человек. Его темная синеватая кожа была покрыта редкой бурой шерстью, более плотной на голове и груди. Бедра были обмотаны повязкой, с которой свисала связанная в кольцо веревка. Кривые короткие ноги заканчивались расплющенными ступнями, и длинные когти на руках, казалось, росли прямо из ладони. Но более всего Павлыша удивили глаза. Желтые, они были разрезаны вертикальным зрачком, словно у кошки. Черная полоска сужалась и расширялась, чутко реагируя на малейшую перемену освещения.
У ног спасенного лежало второе существо, оно было меньше размером и оказалось самкой.
Шестеро врагов подошли ближе и остановились за спиной Павлыша. Жало, взглянув в сторону своего спасителя, быстрым движением подобрал копье и затараторил, обнажая редкие клыки.
Павлыш вспомнил и настроил черную коробочку «лингвиста» на прием информации. Пусть послушает, наберется грамматики и лексики. Тогда можно будет объясниться. А пока Павлыш сказал, стараясь, чтобы слова его звучали убедительно:
— Не волнуйся, дружище. При мне они тебя не тронут.
Потом обернулся к воинам Старшего:
— Попрошу без кровопролития.
И показал им пистолет.
Воины посовещались, потом тот, кто постарше, густо обросший лежалой клочковатой шерстью, поморгал кошачьими глазами и произнес небольшую речь, указывая копьем на каменную стену, солнце и различные предметы вокруг. Речи Павлыш не понял. Переводчик тихо жужжал на груди, но из его черной коробочки не выходило ни единого членораздельного слова. Все-таки Павлыш предположил, что общий смысл речи сводится к тому, что они рады бы подчиниться, да долг не велит им отпускать беглецов на волю.
Павлыш вновь оказался перед дилеммой. Не исключено, что его двуногие натворили что-нибудь дома. Съели, к примеру, свою бабушку, и теперь им грозит общественное порицание. Разгонишь карательную экспедицию — поможешь росту преступности на этой планете. Хотя возможны и другие варианты.
Так что Павлыш просто пожал плечами и дал возможность событиям идти своим чередом.
Старший шестерых обратился теперь с речью к беглецу. Тот сначала возражал, и оратор повысил тон. Наконец Жало (это было первое слово, которое удалось понять лингвисту) понурил голову, подхватил совсем ослабевшую девушку и поплелся к стене. Уходя, он обернулся и, если Павлыш правильно истолковал его взгляд, попытался внушить ему: «Идем с нами! Мне так страшно!»
И Павлыш последовал в хвосте небольшой процессии.
Ему представлялась соблазнительная возможность увидеть, как живут двуногие. Вряд ли путь очень далек: обе партии — и преследователи, и беглецы — шли налегке. Кислород есть. Вернуться обратно никогда не поздно. И в крайнем случае можно прийти на помощь желтоглазому беглецу. Разум здесь в младенчестве. И вряд ли жизнь особи ценится высоко.
Заметив, что Павлыш следует сзади, главный воин остановился и сказал что-то.
Лингвист вздохнул и перевел неуверенно: «Уходи, сильный дух».
Павлыш погладил черную коробочку и сказал лингвисту: «Молодец!»
Лингвист тут же (неизвестно, насколько правильно) передал слова Павлыша на языке аборигенов, и воин даже споткнулся от удивления. Больше он не сказал ни слова, повернулся и бросился догонять остальных.
Павлыш шел за ним след в след. Воин был ниже его на голову. Сквозь редкую пегую шерсть на затылке просвечивала синеватая кожа. На спине шерсть светлела, дыбясь гребешком вдоль позвоночника. В шерсти возились букашки.
Воины вели пленников не к карнизу, а прямо к обрыву, значительно правее расщелины. У скалы остановились. Один из воинов быстро вскарабкался на дерево и оглядел с него долину.
— Никого нет! — крикнул он. — Никто не видит.
Основание стены было в этом месте засыпано глыбами, сорвавшимися сверху. Воины отвалили одну из глыб, и за ней обнаружился черный лаз.
— Вы здесь живете? — спросил Павлыш.
Воины посмотрели на Павлыша как на идиота. Пришлый дух сказал глупость. Кто может жить в черной пещере?
— Мы живем в деревне, — ответил Жало.
— Ага, — согласился Павлыш. В будущем надо избегать наивных вопросов. Вполне возможно, что его безопасность в какой-то степени зависит от его репутации как духа. Покажись он воинам безвредным, они могут проткнуть его копьем, дабы не вмешивался в чужие дела.
Пока воины растаскивали камни, чтобы пройти внутрь, Павлыш глядел на них и думал, что они не похожи на ночного гостя на корабле. Коридор был тогда достаточно освещен, и гость показался Павлышу более похожим на человека. И потом, Павлыш вспомнил, как гость бежал по песку и кустам. Бежал он, не сгибая спины, да и руки его были куда тоньше и короче, чем у аборигенов. Впрочем, здесь может оказаться несколько племен. Жили же на Земле одновременно кроманьонцы и неандертальцы.
Воины сложили камни у входа в пещеру таким образом, что можно было вытащить нижний и остальные засыпали бы вход в нее снова. Снаружи и не догадаешься о его существовании. Павлыш отдал должное их сообразительности. Затем двое забрались внутрь, повозились, выбивая искры из камней, и засветили заготовленные факелы.
Перед тем как войти в черную дыру, Жало вновь обернулся и спросил Павлыша, словно угадав, что у того появились сомнения, стоит ли соваться в темноту:
— Ты идешь, дух?
Павлышу стало совестно перед парнем, которого вроде бы обязался защищать. И он ответил по возможности тверже:
— Не бойся, иди.
Послушно защебетал лингвист.
Один из воинов задержался у входа, нагнулся, вырвал нижний камень, и глыбы обрушились, отрезав солнечный свет и звуки утренней долины. Остался лишь мрак, отступающий шаг за шагом перед зыбким мерцанием факелов.
* * *
Путь по пещере был долог, однообразен и утомителен. Павлыш не включал фонаря. Впереди покачивались оранжевые пятна факельных огней. Клочья дыма, схожие по цвету со стенами, отрезали порой Павлыша от согнутой спины воина, шедшего впереди. И тогда рождалось странное ощущение: будто бы замурован в горе и следующий шаг приведет к стене. Павлыш даже протягивал вперед руку, чтобы пальцы, проникая сквозь податливый дым, изгнали из мозга ложный образ.