Доктор Сон - Стивен Кинг

– И вообще, какое отношение к этому имеет Четта? Она же ничего не знает!

– Уверен, что она знает гораздо больше, чем ты думаешь, – ответил Дэн.

Они высадили Дэйва у дома на Мальборо-стрит и проследили, как он поднялся по ступеням и позвонил в одну из квартир.

– У него вид маленького мальчика, который знает, что скоро ему придется снять штанишки и получить ремнем по голой попе, – заметил Джон. – Чем бы все ни обернулось, это тяжелое испытание для его брака.

– У стихийных бедствий нет виноватых.

– Попробуй втолковать это Люси Стоун. Ход ее мыслей будет примерно таков: «Ты бросил свою дочь одну, и свихнувшийся бандит выкрал ее». На каком-то уровне подсознания она всегда будет так думать.

– Абра может заставить ее изменить свое мнение. А что до нынешней ночи, мы сделали все от нас зависящее и, как мне кажется, справились совсем неплохо.

– Но еще не закончили.

– Даже близко не подошли.

Дэйв снова нажимал кнопку звонка и всматривался в небольшой коридор, когда двери лифта распахнулись и из него выскочила Люси Стоун. Лицо ее было измученным и бледным. Как только она открыла входную дверь, Дэйв начал что-то говорить. Люси тоже. Потом она впустила его внутрь – втащила, ухватив за обе руки.

– Бог ему в помощь, – тихо произнес Джон. – Это напомнило мне немало ночей в прошлом, когда я приходил домой пьяный в три часа утра.

– Теперь все зависит только от него. Либо он убедит ее, либо нет, – сказал Дэн. – А нам пора заняться другим делом.

Дэн Торранс и Джон Долтон приехали в центральную больницу штата Массачусетс около половины одиннадцатого. На этаже, где располагалось отделение реанимации, было пусто. Сдувающийся воздушный шарик с разноцветной надписью «ВЫЗДОРАВЛИВАЙ ПОСКОРЕЕ» вяло плыл вдоль потолка, отбрасывая на него медузообразную тень. Дэн подошел к стойке дежурных медсестер и представился сотрудником хосписа, в который предполагалось перевести мисс Рейнолдс, показав свое удостоверение из Ривингтона. Джона Долтона он назвал семейным доктором (натяжка, но не ложь).

– Нам необходимо оценить ее состояние накануне переезда, – сказал Дэн, – и двое членов семьи пожелали присутствовать. Это внучка мисс Рейнолдс и ее муж. Прошу простить за столь поздний визит, но иначе не получилось. Они оба уже скоро будут здесь.

– Я знакома со Стоунами, – сказала старшая медсестра. – Это очень милые люди. Люси так заботится о своей бабушке. Кончетта – необыкновенная личность. Я читала ее стихи. Они просто бесподобны. Но если вы ожидаете что-то услышать от нее самой, джентльмены, то вас ждет разочарование. Она впала в кому.

Ну, это нас не остановит, подумал Дэн.

– И к тому же… – Сестра с сомнением посмотрела на Джона. – Не знаю, следует ли мне говорить это…

– Продолжайте, – сказал Джон. – Я еще не встречал старшей медсестры, которая не знала бы, каков расклад.

Она улыбнулась ему в ответ, потом повернулась к Дэну.

– Я слышала только положительные отзывы о хосписе Ривингтон, но у меня есть сомнения, что Кончетту туда отправят. Даже если она проживет до понедельника, едва ли стоит куда-то перевозить ее. Будет милосерднее дать ей спокойно закончить свои дни здесь. Простите, если я говорю лишнее.

– Ни в коей мере, – ответил Дэн, – и мы обязательно примем во внимание вашу точку зрения. Джон, спуститесь, пожалуйста, в вестибюль и проводите чету Стоун наверх, когда они приедут. Я могу начать без вас.

– Вы уверены?..

– Да, – ответил Дэн, бросая на него выразительный взгляд. – Полностью уверен.

– Она в девятой палате, – сообщила старшая медсестра. – Одноместная в дальнем конце коридора. Если я вам понадоблюсь, нажмите кнопку вызова.

На двери палаты номер девять действительно значилась фамилия Кончетты, но уже отсутствовали листы с рекомендациями по лечению, а показания монитора под потолком не внушали оптимизма. Дэна окружили знакомые запахи: освежителя воздуха, антисептика и неизлечимой болезни. Последний пел в его голове словно скрипка, способная издавать лишь одну высокую ноту. Стены палаты были увешаны фотографиями, на многих из которых присутствовала Абра всех возможных возрастов. На одном снимке группа малышей с широко раскрытыми ртами наблюдала, как фокусник достает из шляпы белого кролика. Дэн не сомневался, что фото сделали в тот знаменитый день рождения – в День ложек.

В окружении этих фотографий спала, приоткрыв рот, исхудавшая женщина с перламутровыми четками между пальцами. Оставшиеся на ее голове волосы были такими тонкими, что почти сливались с наволочкой подушки. Ее кожа, когда-то оливковая, пожелтела. Грудь под ночной сорочкой едва шевелилась. Дэну хватило одного взгляда на нее, чтобы понять: старшая медсестра действительно знала расклад. Будь здесь Аззи, он бы уже лежал, свернувшись, рядом с обитательницей комнаты, дожидаясь, когда придет Доктор Сон, чтобы возобновить ночное патрулирование коридоров, где не было ничего, кроме тех таинственных вещей, которые доступны лишь кошачьему зрению.

Дэн присел на край кровати, отметив, что единственным препаратом, который еще вводился внутривенно, был физраствор. Помочь ей могло лишь одно лекарство, но в больничных аптеках его не держали. Трубка капельницы съехала. Дэн поправил ее. Потом взял женщину за руку и всмотрелся в ее лицо.

(Кончетта)

Ее дыхание на мгновение сбилось.

(Кончетта вернитесь)

Под тонкими потемневшими веками шевельнулись глазные яблоки. Должно быть, она вслушивалась; вероятно, видела свои последние сны. Скорее всего ей снилась Италия. Как она склоняется над колодцем во дворе дома и вытаскивает ведро, полное холодной чистой воды. А над головой сияет жаркое летнее солнце.

(Абре нужно чтобы вы вернулись и мне тоже)

Это было все, что он мог сделать, и Дэн не знал, достаточно ли этого окажется, пока глаза женщины не начали медленно открываться. Сначала они смотрели в пустоту, но постепенно в них появилось осмысленное выражение. Дэн видел такое прежде. Таинство возвращения сознания. Не в первый раз он задумался, откуда оно берется и куда уходит потом. Смерть была не меньшим чудом, чем рождение.

Рука, которую он держал, напряглась. Глаза посмотрели на Дэна, и Кончетта улыбнулась. Едва заметно, но улыбнулась.

– Oh mio caro! Sei tu? Come e possibile? Sei morto? Sono morta anch’io?.. Siamo fantasmi?

Дэн не говорил по-итальянски, но это не имело значения. Смысл ее слов отозвался у него в голове.

О, мой дорогой! Это ты? Как такое возможно? Ты мертв?

А я?

И после паузы:

Мы стали призраками?