Звероловы. Сборник - Карл Гагенбек

Я, конечно, понял, что речь идет о Гайд-парке, как раз напротив Марбл Арч.

— Как мне вас узнать? — спросил я.

— У меня красный спортивный автомобиль, — ответил он, — я буду сидеть в машине, пока вы не подойдете.

Вот при каких обстоятельствах встретился я с Джеймсом Лизором, который потом стал моим большим другом. За бутылкой вина он рассматривал мои снимки, а я рассказал ему несколько случаев, которые мне пришлось пережить во время поездок по Африке. Его поразило отличное качество моих снимков, и приключения мои, по-видимому, тоже произвели на него сильное впечатление.

Он написал обо мне статью и напечатал ее в «Экспресс». Статья вызвала большой интерес у публики. Через несколько дней он позвонил снова, а потом вместе с женой зашел ко мне пообедать. В те дни в Лондоне кусок мяса был почти событием, но один мой друг из американского посольства занес мне накануне фунта два или три бифштексов. Мы их обжарили в моей маленькой кухне и съели с луком и жареным картофелем. После обеда Джеймс Лизор приступил к делу.

— Послушайте, Джордж, — сказал он, — почему бы вам не написать книгу обо всем, что вы пережили?

Меня взволновало его предложение. Сообразив, что над фильмом и книгой можно работать одновременно, я решил написать эту книгу и назвать ее тоже «Ярость Африки». Мысль оказалась очень удачной, и с того времени между Джеймсом и мной завязалась дружба, которая продолжается до сих пор. Он начал писать сценарии для моих, телевизионных фильмов, а я стал крестным отцом его старшего сына.

Однако мои дела с продажей фильма не двигались с места. А в последующие месяцы мне стало совершенно ясно, что мир кино — это джунгли, но совсем не такие, к каким я привык.

Я вспоминаю, как охотился однажды в пустыне Калахари на льва. Это было в тех местах, где раньше мне всегда везло. В это путешествие за три сотни миль по скверной дороге я отправился вместе с одним старым другом. Я не сомневался, что моему ружью не придется бездействовать. В этом я был уверен не меньше, чем аристократ в собственных охотничьих угодьях. Я вспоминаю, как мы сидели ночью в нашем маленьком лагере перед угольками догорающего костра, прислушивались к ночным шорохам, и я рассказывал своему другу, какие восхити-: тельные переживания ожидают нас завтра.

На следующее утро мы позавтракали вяленым мясом, попили кофе и отправились дальше, осторожно пробираясь по разбитым песчаным колеям со скоростью восьми миль в час. Мы приближались к обетованной земле львов, и это предчувствие наполняло нас первобытным магическим трепетом. Место близ засоленной впадины, которое мы выбрали в ту ночь для стоянки, было мне хорошо знакомо.

Я не раз видел, как сотни антилоп — канны, горные скакуны и камы — приходили сюда и с жадностью лизали соленую землю. Это был рай для львов, подстерегающих добычу, и рай для охотников, подстерегающих львов.

По пути сюда мы никого не встретили, однако в нашем лагере сразу же появились африканские охотники, мои прежние проводники. Каким-то совершенно загадочным путем они узнают обо всем, что происходит в их бушвельде. Наутро мы отправились в джипе вместе с охотниками и стали разыскивать вокруг соленой впадины свежие следы льва. Я нисколько не сомневался, что мы выследим его еще засветло, ведь следопыты в этих краях славятся своим высоким искусством. Сидя в джипе, мы все время ждали, когда кто-нибудь из них хлопнет себя по бедру — условный знак, что им удалось обнаружить свежий след.

Много часов кружили охотники около впадины, но тщетно — все следы были старые. Я решил проехать вперед миль на двадцать, к другому такому же месту. По дороге ко мне подошел какой-то мальчик и сказал, что около их деревни люди слышали рычание львов. Мы свернули к деревне, но оказалось, что львы были там несколько дней назад. Уже без прежнего пыла тряслись мы по отвратительной дороге, усталые, в синяках, сытые охотой по горло. Однако на охоте все дело случая. Я не был так уж уверен, что все наше путешествие кончится ничем, и поэтому решил поискать еще немного около такой же впадины. Солнце жгло нам затылки, а мы все ходили и ходили вокруг. Неожиданно знакомая дрожь пробежала у меня по спине: я увидел перед собой свежий след льва, и мы тут же отправились по следу.

Этот случай не выходил у меня из головы все те невеселые дни, что я провел в Лондоне, пытаясь заинтересовать какого-нибудь дельца фильмом «Ярость Африки». Я исходил Вардур-стрит вдоль и поперек и везде получал отказы через секретарш, которые так же ловко умели любезно отказать, как леопард подкараулить свою жертву.

Их шефы, должно быть, непрестанно заседали, завтракали, пили чай или даже смотрели фильмы. Во всяком случае, в конторе их никогда не было. Меня обычно спрашивали, не смогу ли я зайти завтра и не хочу ли я оставить свое имя и адрес.

Если я оставлял свое имя, о нем больше никогда не вспоминали. А если просил назначить мне личную встречу, то получал ответ, что это будет возможно лишь через неделю, а то и через две, потому что у шефа расписана каждая минута. Когда же я все-таки приходил к ним еще раз, ответы оставались точно такими же.

Лишь статья Джимми Лизора в «Дейли экспресс» о моей охоте на крупного зверя спасла меня от полного разочарования. Как только она появилась в газете, я воспользовался ею как рекламой и стал звонить в крупные кинокомпании. Должно быть, некоторые воротилы кино нее же читают газеты, потому что теперь я без труда добивался у них приема.

Однако после каждого просмотра моего фильма в закрытых кинозалах я по-прежнему переживал жестокие разочарования. Недостатка в комплиментах не было, но, потом начиналась беспощадная критика.

— Здорово, очень здорово, но, на мой взгляд, слишком много крови и жестокости.

— Слишком много реализма.

— Скверно подействует на детей.

Такого рода замечания, приводившие меня в бешенство, решили судьбу моего фильма, и он оставался во мраке своих металлических коробок.

Однако в фильме «Ярость Африки» показана лишь простая правда о жизни животных, и, если это слишком грубо для детей, могу ответить, что я не снимаю детских фильмов. Я показал Природу такой, какой она всегда была и останется. Возможно, я ошибся, думая, что люди, привыкшие к спокойной жизни, могут благосклонно смотреть на то, как убивают льва или как леопард терзает