Волшебный кинжал - Маргарет Уэйс

Барон не знал, сколько времени продолжалось его «младенчество». День незаметно переходил в ночь, ночь так же незаметно сменялась днем. Если не считать упомянутых неудобств, сон его был вполне спокойным и свободным от каких-либо сновидений. Никто не причинял ему вреда. О нем очень заботились, можно сказать, совсем по-матерински. И все же внутри Шадамера росло недовольство. В один прекрасный день, когда его подняли со дна мокрой «колыбели» и перенесли на сухое пространство, барон взглянул на кружку воды, что дали ему в руки, и выплеснул воду прочь.

— Нет, — тяжело ворочая языком, сказал он. — С меня довольно.

Слова получились не слишком членораздельными, будто рот у него был набит кашей. Тем не менее орки поняли их и бросились доложить о случившемся. Пришла Капитан-над-Капитанами. Встав над Шадамером, она изучающе глядела на барона. Он приподнялся на локте и тоже смотрел на предводительницу орков. Она то разбухала, то уменьшалась. Наконец Шадамеру удалось восстановить привычное зрение.

— Что тут творится? — резко спросил барон.

Язык все так же плохо его слушался.

— Ты проспал шесть дней. Ничего не отлежал? — спросила Капитан-над-Капитанами.

Шадамер немного подумал.

— Выспался, — коротко ответил он.

Капитан-над-Капитанами покатилась со смеху. Лодка была наполовину вытащена на песчаный берег широкой, лениво текущей реки. Ветви плакучих ив окунали в воду безжизненные желтые листья. Одного орка поставили стеречь лодку. Остальные ловили рыбу или готовили ее на огне. Воздух был прохладным. Над головой светило холодное солнце, тускло отражаясь в воде. Рядом с бароном лежала крепко спящая Дамра.

— Что с Дамрой? — спросил Шадамер.

— Жива-здорова, — ответила Капитан-над-Капитанами. — Спит, только и всего. Поить и кормить ее не забываем. Можешь не волноваться.

Шадамер встряхнул свой осоловевший мозг, заставив его соображать. Дамра здесь, но где остальные? Барон начал вспоминать.

— Где Алиса и Гриффит? Что с ними?

— Ты про свою рыжеволосую женщину и этого эльфа-чародея? Я их не взяла, — усмехнулась предводительница орков. — Хватит с меня дурных знамений.

Шадамер вздрогнул.

— Так вы догадались?

— А ты думал? — Она сердито поморщилась. — Если ведун не отличает знамений богов от проделок какого-то эльфа, его надо просто гнать с корабля.

— Тогда почему вы не разоблачили Гриффита сразу? — спросил Шадамер. — И зачем приказали кораблям уйти?

— Это входило в мои замыслы, — коротко ответила Капитан-над-Капитанами.

Один из орков что-то крикнул ей. В ответ она кивнула.

— Пошли есть, — сказала Капитан-над-Капитанами, показывая туда, где лежала жареная рыба. — Не упрямься, иначе ослабнешь. Даже во сне твоему телу нужна еда.

— Куда мы направляемся? — спросил Шадамер.

В ответ он услышал какую-то заунывную песню и начал погружаться в сон. Вот оно что! Его опять усыпляли с помощью заклинания. Шадамер отчаянно сопротивлялся, но сил у него не хватало.

Предводительница орков забрала из его нетвердых рук остатки рыбы.

— Сам знаешь куда, — сказала она.

После этих слов его поглотила дрема.

И опять — насильственный сон, запах рыбы, мокрая спина и грязная промасленная парусина. И опять время потекло подобно речной воде: пробуждение, настойчивые попытки выпутаться из обволакивающей дремы, осточертевшая рыба с черствым хлебом и монотонные звуки заклинания. Больше Капитан-над-Капитанами не говорила с ним. Орки, к которым он обращался, тупо глядели на него и молчали.

И вот однажды скольжение лодки по воде прекратилось. Чьи-то сильные руки подняли его. Мускулистый орк легко перебросил барона через плечо. Потом он обхватил своей волосатой ручищей ноги Шадамера и куда-то понес его. Ни дать ни взять — упрямый и капризный ребенок, которого приходится силой укладывать в постель.

Голова и руки барона качались в такт шагам орка. Кроме спины своего носильщика, он ничего не видел. Мозг Шадамера по-прежнему находился в затуманенном и осоловелом состоянии. Барон то приходил в сознание, то вновь куда-то проваливался. Однако, проснувшись в очередной раз, Шадамер почувствовал, что проснулся окончательно, без прежнего ощущения набитой мякиной головы.

Барон сел. Его руки и ноги были крепко связаны. Но чувствовал он себя вполне сносно.

— Давай просыпайся, — послышался в темноте чей-то резкий голос, говорящий на эльдерском. — Слышать больше не могу, как ты храпишь.

— Я не храплю, — с достоинством возразил Шадамер. — Меня часто удивляло: почему люди так упорно отрицают, что храпят? Как будто это — страшная болезнь вроде чумы.

— Нашел чем забивать голову! — раздраженно отозвался голос. — Скажи лучше, кто ты будешь?

Шадамер не смог ответить сразу, ибо ему в ягодицу немилосердно впился острый камень. Барон нашел более удобное положение и огляделся. Судя по всему, он находился в пещере. Вход в нее был примерно в десяти шагах от него, и оттуда пробивался солнечный свет. Где-то снаружи шумела вода. Звук отличался от ленивого плеска волн, к которому он привык за дни своего загадочного странствия.

Услышав негромкий стон, затем вздох, барон повернул голову и увидел рядом с собой лежащую Дамру. Ее тоже связали по рукам и ногам.

— Все это более чем странно, — продолжал рассуждать вслух Шадамер. — Магические доспехи должны были бы защитить ее. Странно. Слишком странно.

Шадамер пошевелил руками, проверяя крепость веревок. Убедившись, что узлы завязаны на совесть, он пожал плечами. Пока что спешить ему было некуда.

— Второй раз тебя спрашиваю: ты кто будешь? — уже сердито произнес голос.

— А вы — пленник? — спросил Шадамер.

— Нет! Торчание в пещере полезно для моего здоровья! — огрызнулся незнакомец.

Теперь, когда глаза барона привыкли к полумраку, он наконец увидел коренастую фигуру незнакомца. Тот сидел, прислонившись к стене пещеры. Руки и ноги у него тоже были связаны. Лица его барон не видел, только сердито сверкавшие глаза.

— Вы, вероятно, дворф? — спросил Шадамер.

— И что это меняет?

— Просто нам стоит познакомиться. Мое имя — Шадамер. В прошлом — барон Шадамер, но сейчас у меня ни земли, ни денег. Так что просто Шадамер. С удовольствием пожал бы вам руку, но пока вряд ли это у меня получится.

— Слыхал я про тебя, — сказал дворф.

— Надо полагать, что-нибудь хорошее?

— Когда вспомню, скажу.

Помолчав, дворф нехотя представился:

— Меня зовут Вольфрам.

— Боги милосердные! — изумленно воскликнул барон. — А ведь я тоже о вас слышал!

В мозгу Шадамера, словно в механизме водяных часов, что-то щелкнуло. Мысль была мимолетной, но она заставила механизм работать. Наверное, что-то щелкнуло и в мозгу Вольфрама, ибо его тон стал менее сердитым.