Путешественница. Книга 2: В плену стихий - Диана Гэблдон

— О нет! — сказала я и, постаравшись принять уверенный вид, повторила: — Нет. Я отправилась сюда сама по себе, погостить у Джейли, то есть у миссис Абернэти. Муж не ждет моего возвращения раньше чем через месяц.

Кэмпбелл, скорее всего, мне не поверил, но возразить на это ему было нечего. Он сердито поджал губы и процедил сквозь зубы:

— Так значит, вы остаетесь здесь?

— Да, — ответила я, радуясь тому, что знаю усадьбу достаточно хорошо, чтобы претендовать на роль гостьи, уже некоторое время находящейся здесь.

Если слуги куда-то делись, никто не скажет, что я никогда здесь не бывала.

Несколько бесконечных мгновений Кэмпбелл смотрел на меня молча, сузив глаза. Затем он неохотно кивнул.

— Ну что ж. Но если так, надеюсь, у вас имеется хоть какое-то представление о том, куда подевалась наша «гостеприимная» хозяйка и когда она намерена вернуться?

На сей счет у меня уже стали появляться очень неприятные подозрения, но преподобный Кэмпбелл был явно не тем человеком, с которым мне хотелось бы ими поделиться.

— Боюсь, что нет, — ответила я. — Дело в том, что я, хм… отлучалась на соседнюю плантацию, вернулась только сейчас и ее отсутствие стало для меня неожиданностью.

Преподобный внимательно оглядел меня, но, к счастью, на мне был костюм для верховой езды — единственный имевшийся у меня приличный наряд, не считая фиолетового бального платья и двух муслиновых халатов, и мои объяснения худо-бедно были приняты.

— Понятно, — пробормотал он. — Ну ладно, если так.

Преподобный пребывал в постоянном нервном напряжении, его большие костистые кулаки сжимались и разжимались, словно он не знал, куда их девать.

— Не стану вас больше беспокоить, — промолвила я с самой любезной улыбкой, какую смогла изобразить, и указала на письменный стол. — Вижу, у вас тут много важной работы.

Он снова сложил губы наподобие клюва, что делало его похожим на сову, рассматривающую сочную мышь.

— Свою работу я уже закончил. Мне нужно было лишь снять копии с некоторых документов, которые потребовались миссис Абернэти.

— Как интересно, — машинально воскликнула я, думая только о том, как бы побыстрее закончить эту светскую беседу и смыться под предлогом ухода в свою комнату.

Все гостевые спальни находились на первом этаже и выходили на веранду — ускользнуть оттуда в ночь, к Джейми, представлялось делом нетрудным.

— О, вы тоже разделяете интерес нашей хозяйки к шотландской истории?

Я с упавшим сердцем узнала в его глазах тот фанатичный блеск, который присущ настоящим, страстным исследователям. Что-что, а это было мне слишком хорошо знакомо.

— Не сомневаюсь, все это весьма увлекательно, — пробормотала я, потихоньку отступая к двери, — но должна признаться, мои познания недостаточны для того, чтобы…

В этот миг взгляд мой упал на верхний документ в стопке, и я остолбенела.

То была генеалогическая таблица. Живя с Фрэнком, я насмотрелась их вдосталь, но эта не могла не привлечь мое внимание. Передо мной лежала генеалогическая таблица Фрэзеров. Чертова бумага даже озаглавлена была «Фрэзеры из Ловата» и, начинаясь, насколько удалось разглядеть, примерно с тысяча четырехсотого года, доходила до нынешних времен. Я заметила имя Симона, последнего якобитского лорда, казненного за участие в восстании Карла Стюарта, и его потомков, имена которых тоже были мне известны. Внизу, в углу, с пометкой, означающей незаконнорожденного, значилось имя Брайана, отца Джейми. А еще ниже аккуратным почерком было приписано: «Джеймс А. Фрэзер». По моей спине пробежал холодок.

Эта реакция не укрылась от преподобного, воззрившегося на меня с усмешкой.

— Что, этот вопрос о Фрэзерах вас интересует?

— Простите, что за вопрос о Фрэзерах? — пробормотала я, невольно делая шаг в сторону письменного стола.

— Связанный с пророчеством, разумеется, — ответил он, и в его взгляде появилось удивление. — Вы наверняка это знаете. Хотя, возможно, ваш муж и не является законным наследником.

— Нет, мне ничего не известно.

Похоже, возможность просветить меня на сей счет немало порадовала преподобного.

— Я полагал, что миссис Абернэти обсуждала с вами эту тему: сама она проявила такую заинтересованность, что написала об этом мне в Эдинбург.

Он пролистал стопку и извлек документ, написанный по-гэльски.

— Это подлинный язык пророчества, — пояснил Кэмпбелл, сунув бумагу мне под нос. — Пророчество Брайана-провидца. Вы ведь, конечно же, слышали о Брайане-провидце?

Да, мне действительно доводилось слышать об этом человеке, пророке шестнадцатого века, которого считали шотландским Нострадамусом.

— Да. А что, у него есть пророчество, касающееся Фрэзеров?

— Ага, Фрэзеров из Ловата. Написано оно, как я особо отметил для миссис Абернэти, языком поэтическим, однако смысл вполне ясен.

Развивая интересующую его тему, преподобный все больше воодушевлялся, и тут даже подозрения на мой счет отступили на второй план.

— Пророчество гласит, что новый правитель Шотландии будет происходить из рода владельцев Ловата. Это должно случиться после, как там сказано, «затмения королей Белой розы». Понятно ведь, что речь тут идет о папистах Стюартах.

Он кивнул на белые розы, составлявшие узор ковра.

— Разумеется, не все в этом пророчестве столь очевидно. Есть места таинственные, неразгаданные. Например, непонятно, когда именно должен явиться этот правитель, будет то король или королева, да и вообще возникают трудности с переводом, поскольку с подлинной рукописью обращались небрежно и она находится в плохом состоянии.

Кэмпбелл продолжал распинаться, но я его уже не слушала. Если у меня и имелись сомнения насчет того, почему исчезла Джейли, то теперь они развеялись. Одержимая идеей, она почти десять лет посвятила борьбе за восстановление Стюартов на троне, но разгром при Куллодене положил конец этим надеждам, и с тех пор ее отношение ко всем оставшимся представителям этой династии выражалось одним словом — презрение. Неудивительно, что эта одержимая женщина ухватилась за пророчество, сулившее Шотландии правителя из другой семьи.

Но куда она могла отправиться? Назад в Шотландию, чтобы связаться с кем-нибудь из представителей дома Ловата? Вряд ли. Из моей с ней беседы явствовало, что она собирается совершить прыжок во времени. Она готовилась к этому, собирала средства (в частности, забрала сокровище с острова тюленей) и завершала свои исследования.

Я смотрела на бумагу, охваченная ужасом. Родословная, разумеется, заканчивалась нынешним временем. Знала ли Джейли, кому суждено продолжить род Ловатов в будущем?