Священная книга Тота: Великие Арканы Таро - Владимир Шмаков

Истинная религия Зороастра понимала Ормузда лишь как олицетворение добра в природе, но не как Всевышнего Бога. Божество, Истинная Реальность, именовалось ею Zervane-Akéréne; Он возвышался как Чистый Дух над добром и злом, — в феноменальном же мире эти силы были равноправны между собой.

«Boun-Dehesch[681] обещает, что в будущем можно будет увидеть с одной стороны Ормузда и семь первичных гениев, а с другой Аримана с таким же числом демонических духов, приносящих вместе жертву Вечному, Zervane-Akéréne».

«По древнему преданию, роль Зороастра в Персии состояла именно в том, что он научил магов, исповедывавших дуализм, познанию Единой Непостижимой Божественной Сущности, Пребывающей бесстрастно и неизменно за пределами всех мировых антитез и вмещающих их в Себе. По учению Зороастра, эта идея Неизъяснимого Божества отнюдь не исчерпывается понятиями об Ормузде и Аримане, олицетворяющих свет и тьму, добро и зло и т д То лишь видимые проявления Непостижимой и Неизреченной Сущности Ормузд — Светлая Эманация из Нее, положительный, активный принцип, Ариман отрицание всего положительного. По характерному древнему определению — Ариман есть сомнение Ормузда в Самом Себе Но все эти антитезы положительного и отрицательного начал, все формулы бытия содержатся в Неизъяснимой Сущности (Zervane-Akéréne) Всеобъемлющей, Бесстрастной, Превышающей всякое восприятие и всякое познание».

Учение об Ормузде и Аримане как двух потенциях Абсолютного Зерван-Акеренэ, взаимно противоположных и друг друга утверждающих, неизменно сохранялось на пути многих столетий, а с распространением ислама целиком было им воспринято. Целый ряд мистических сект: хашимиты, бакириты, джафариты, измаилиты и имамиты определяли Божество как Первоисточник и Творец мировых антитез. — «У Него нет никаких атрибутов; о Нем нельзя даже сказать, что Он существует или не существует, Всеведущ и Неведущ, Всемогущ или Бессилен. Определение при помощи простого утверждения или отрицания невозможно, потому что Он Бог двух противоположных Начал, Творец двух Противовещей», — так передает сущность взглядов этих сект К. Казанский.[684]

«Добро, страсти, тьма — суть качества природы; соединяясь с этими качествами, Единый Дух Верховный принимает здесь в юдоли определенные имена: Ари, Виринчи и Ара для сохранения, творения и разрушения вселенной. Но блаженство с Тем из этих Богов, у Которого добро есть тело, которое люди должны восприять»

Ариман как олицетворение зла есть, таким образом, эмблема нереальности, отрицание Бытия, символ атеизма.

«Истинное имя сатаны, говорят каббалисты, есть перевернутое имя Иеговы, так как сатана не есть черный бог а есть отсутствие Бога Дьявол есть олицетворение атеизма или идолопоклонства. Для посвященных он не есть личность; это есть сила, созданная для добра, но которая может служить для зла; это есть орудие свободы Они представляли эту силу, предшествующую физическому существованию, под мифологической формой рогов бога Пана; отсюда вышел козел шабаша — брат древнего змия и светоносец или phosphore, из которого поэты сделали ложного Люцифера легенды».

Древность не знала никакого «Бога зла», начала, которое бы было совершенно и абсолютно дурно. Языческая мысль представляла добро и зло в виде братьев-близнецов, рожденных одной матерью — Природой».

Феноменальность природы зла обуславливает относительность его существования По отношению к каждому человеку зло существует постольку, поскольку он погряз в мире явлений. Как только человек начинает жить сознанием духа, зло перестает для него существовать, делается символом без содержания. Естественным следствием отсюда вытекает учение о временности существования зла и возможности всеобщего от него спасения.

«Нет ничего абсолютно дурного, ничто не проклято навсегда, даже Архангел Зла, хитрый змей חוייא בישא, как его иногда называют. Настанет время, и он восстановит и свое имя, и свою ангельскую природу. Ад исчезнет, не станет больше ни греха, ни заблуждения, ни виновных, жизнь станет вечным празднеством, шабашем бесконечным».

Эта идея разделяется почти всеми каббалистами. Так, например, об этом говорят Моисей Кордуеро[688] и Исаак Лориа.[689] Некоторые из них однако, считают, что отвлеченный принцип зла не исчезнет, только Змий не будет спасен — читаем мы в Мидраше [690] и в Pseudo Jonathan’e.[691]

Сатана как олицетворение зла представляется в различном освещении в зависимости от точки зрения. Зло всегда конкретно, и его элементы суть лишь элементы человеческого состава.

«Человек есть сам по себе творец своего неба и своего ада; нет более злых демонов — чем его безумства».

Демон есть лишь мыслеформа злой воли, есть лярва קל יפות («покрывало», логос, форма страсти) Каббалы. Сатана как синтез мирового зла есть классический идол, т. е. средоточие всего злого мышления, злого чувствования, совокупность всех эгоистических, ложных, односторонних, сектантских пониманий. Дьявол есть «отец лжи», т. е. источник и результат относительного толкования антиномичной истины.

«Дьявол есть Бог, понимаемый злыми».

«Черт есть соль, придающая вкус миру».

Идея об идоле играет огромную роль в истории развития религиозных систем человечества. Большинство религий, если не все, предлагали своим последователям определенный объект, на котором должны были сосредоточиваться все силы мистического напряжения во время молитв и обрядов культа. Этот объект, по учению верующих, находился в той или иной мистической связи с Божеством и долженствовал быть как бы фокусом эгрегора религиозной общины, связывающим ее непосредственно с Надзвездным Миром. В большинстве случаев таким объектом являлся камень,[694] как эмблема твердости и непоколебимости. Не говоря уже о общеизвестной Каабе, обаяние которой заставило Магомета принять ее почитание в свою религию, хотя она является наиболее чуждой идее «идола», мы видим, что «Черный камень», «Гелиогабал», как фаллический символ солнца, был чтим по всему древнему миру. Гермесы и долмены были равно распространены как у друидов, греко-римлян и египтян, так и в странах Востока, а также в Мексике и Перу. Знаменитые камни островов Пасхи и Галапа-госов в Тихом океане и других по-видимому свидетельствуют о том же значении камня на материках Лемурии и Атлантиды. Огне- и солнцепоклонничество особенно сильно придерживалось «камня», и митраические культы покрыли весь античный мир этими памятниками. Слова Христа: «Tu es Petrus, et super hanc petram aedificabo Ecclesiam meam, et portae inferi non praevalebant adversum earn»,[695] по мнению некоторых авторов, в связи с рождением Спасителя в пещере (в камне) могут, будто бы, также отнесены к господствовавшей в то время идее «камня». Этот «камень» переходил в некоторых культах в символ фаллоса или лингама и в этом виде сохранился до наших дней не только в индийских сектах, но и в христианских странах, в особенности в Италии и Испании, как амулет счастья. Поклонение этому камню как таковому есть классическое идолопоклонство, есть обожание нереальности, обожествление «ничто», т. е. сатаны. В этом именно надлежит видеть истинную причину той беспримерной страстности, о которой свидетельствует история иконоборчества. Лев Исавриянин и его сторонники, конечно, потому и старались устранить из христианского культа иконы, что они имели основание опасаться, как бы из невежества толпы не возникло вновь чудовищнейшее из заблуждений.[696] К счастью, нравственная сила христианства оказалась достаточно сильной, чтобы этому противостоять, если не считать некоторых временных исключений.

«Суеверие (superstition) происходит от латинского слова, которое значит переживать; это — символ, переживший мысль, это — труп религиозной практики. Суеверие также относится к Посвящению, как понятие о дьяволе — к идее Бога. Именно поэтому и запрещен культ образов, и самый святой в своей первой концепции догмат может сделаться суеверным и нечестивым, если потеряны его значения».

Сведение сатаны в личность, как противника Бога, равного Ему по могуществу, есть заблуждение, свойственное лишь крайнему невежеству.