Жизнь Замечательных Блонди - Кира Измайлова

Мердока в самом деле выпускать было нельзя. Вообще не могло идти речи об уступках каким-то бандитам, но… что было делать?

— Крис, я вижу только один выход, — негромко произнес Эмиль. — Штурм.

— А как же взрывные устройства? — огрызнулся Кристиан.

— Все-таки мы не уверены, что они и в самом деле там есть, — протянул Эмиль. — Это могут быть муляжи.

— В таком случае, с тем же успехом можно подстраховаться и газом, — заметил Кристиан.

— Угу, шарахнуть светошумовую гранату в окно, пока они будут в себя приходить, устроить им… — подхватил Вернер.

— Не сходи с ума, — остановил Эмиль. — Какие светошумовые гранаты, какой газ, там дети!..

— Какая разница, если там еще и взрывчатка? — парировал Вернер.

— Замолчите оба! — возвысил голос Кристиан. — Дайте минуту подумать…

Думать получалось плохо. С таким Кристиану сталкиваться еще не доводилось. Ну да, случалось, брали заложников, но обычно не больше двух-трех человек, ради выкупа, и с такими бандитами удавалось договориться, или же их снимали снайперы. Но тут… Тут такой вариант не проходил. Положим, найти десяток снайперов можно, вот хоть андроидов из собственной охраны припахать, но… Они все равно не смогут снять всех бандитов одновременно, значит кто-то может и успеть нажать на кнопку и подорвать весь магазин. Это если там и в самом деле есть взрывчатка. А если нет?…

Они и в самом деле будут расстреливать заложников. Кристиан бросил короткий взгляд на телеэкран, на бьющихся в истерике родственников захваченных в заложники людей, на азартные лица журналистов и праздных зевак, на торжествующие — «а мы предупреждали!» — физиономии политиканов…

Они будут расстреливать стариков, женщин и детей. Ради того, чтобы мерзавец Мердок оказался на свободе и смог и дальше взрывать пассажирские катера, монорельсовые дороги и системы коммуникаций во имя этой их «революции». И каждая минута промедления — это еще одна жизнь.

Единственный путь, которым можно подобраться — канализация. При этом еще нужен отвлекающий маневр, чтобы отвлечь бандитов на одну сторону здания, тогда солдаты успеют преодолеть эти злосчастные тридцать метров открытого пространства. Только бы среди заложников не началась паника: мечущиеся перепуганные люди — случайные мишени… Только бы там не было взрывчатки, иначе погибнут и заложники, и солдаты. И тогда отмыться уже не удастся, эта кровь будет на руках тех, кто устроил неудачный штурм… Но и ждать нельзя. Это Кристиан понимал. Время играет на руку бандитам, а не им. Еще немного, и особенно отчаянные могут прорвать оцепление, подставившись под пули бандитов. Еще немного — каких-то пятнадцать минут, и будет расстрелян второй заложник. Что из этого сотворит пресса — страшно даже представить…

Жертв не избежать в любом случае. И единственная задача — свести их к минимуму.

Примерно это и изложил Кристиан Вернеру и Эмилю.

— Хорошо, — сказал Вернер. — Для отвлечения внимания хорошо бы выслать парламентера или еще что-нибудь придумать. Впрочем… это я беру на себя. Небольшой переполох — именно небольшой, чтобы только отвлечь их, а не перепугать, — мы устроим. Пока хорошо бы отогнать всю эту толпу подальше…

— Бандиты могут насторожиться, — заметил Эмиль. — Оставь, как есть. Так и солдат меньше заметно будет. Вроде как оцепление усиливаем.

— Точно, — подхватил Вернер. — Пойдет. Главное, начать секунда в секунду. И так, чтобы они ни черта не успели понять. Немного суматохи будет к месту…

План штурма рождался в лихорадочном темпе, Вернер вызвал начальников подразделений и устроил сеанс одновременной связи. Детали уточнялись по ходу дела, когда первый отряд уже отправился «усиливать оцепление», а второй — прямиком в канализацию, благо сие сооружение вполне могло использоваться, как транспортная артерия.

«Только бы там не было взрывчатки… — в миллионный раз повторил про себя Кристиан, до боли стиснув пальцы. — Только бы мы не ошиблись с этим планом… Вот так, с ходу, с рывка освобождать заложников! Да мы с ума сошли!.. Но как иначе? Как быть, кто подскажет? И… только бы слухи о штурме не просочились раньше времени, тогда все пойдет насмарку!»

В самом деле, узнай родственники заложников о грозящем штурме, началось бы нечто невообразимое, ибо каждый понимал, чем это грозит. Пока у них еще была надежда: что бандиты сжалятся и отпустят хотя бы детей, что власти выпустят Мердока и все разрешится относительно мирным путем, но штурм! Против штурма все стояли горой: журналисты уже озаботились общественным мнением по этому поводу.

«А если… — Кристиан оторвал взгляд от мерцающего телеэкрана. — Мне все-таки легко отдавать приказ о штурме, я далеко оттуда, я не в этой обезумевшей от горя и ужаса толпе… Мне, в сущности, нет особого дела до их чувств, я лишь выполняю свой долг перед госудаством. Но… если бы там был Элли? Я отдал бы этот приказ? Я приказал бы штурмовать, зная, что он может погибнуть, точно так же, как любой из заложников? — Кристиан искоса взглянул на мальчишку, казалось, не пошевелившегося с самого начала этой истории с заложниками. И вынужден был признать: — Да, приказал бы. Потому что… потому что прежде всего я — Первый Консул, будь оно все проклято…»

…Элли Трейси в самом деле оцепенел на своем месте, когда в кабинет ворвались Эмиль с Вернером и принесли чудовищные новости. А дальше — дальше начались репортажи по телевидению, и оторваться от них Элли тоже не мог, лишь краем уха слушая разговор на повышенных тонах, что велся между Блонди.

Элли прекрасно предствлял, в каком мире живет. С ним самим жизнь обошлась не слишком ласково, и нынешнее свое положение Элли воспринимал, как не вполне заслуженный дар небес. Но то, что случилось в маленьком магазинчике на окраине Мидаса…

Камера жадно переводила свой холодный взгляд с одного лица на другое, ловила в объектив плачущих женщин…

«Там мой сын, слышите, там мой сын!.. Ему только десять лет, ему нужно постоянно принимать лекарство, понимаете? Ну сделайте же хоть что-нибудь!..»

«А я ей сказал — ну что ты потащишься через весь район, сходи лучше сюда. Ну и что, что на окраине, а чистенько, и цены низкие, чего уж выпендриваться… А знал бы, что так обернется, сам бы съездил хоть на другой конец города!..»

«А мы того… ну и пошли гулять, а он говорит, вы идите, а я сейчас, только сигарет, а вот… И тут толпа, и мы не знаем, где он. Джеки, если ты нас слышишь, то мы тут, и объявись уже, а то твоя Кэйт нас задолбала своим ревом…»

«И на старости лет — такое испытание! Это после того, как он сорок лет отработал на заводе, получил даже прибавку к пенсии за безупречную службу! Куда смотрит правительство?!»

«Теперь вы видите, уважаемые телезрители, какой беспредел царит на улицах такого безупречного и безопасного с первого взгляда города, как Танагура. Местные органы охраны правопорядка не в силах обеспечить безопасность граждан крохотного района, что уж говорить обо всем городе! Неудивительно, что преступность здесь процветает, и…»

«А тем временем террористы расстреляли уже третьего заложника, его тело выбросили в окно. Это юноша лет пятнадцати в ярко-синей куртке… Секунду! Вот вы видите на своих экранах одного из помощников начальника службы безопасности…»

«Нет, штурма не будет! Не будет, я сказал, мы еще не рехнулись, чтобы посылать людей на верную смерть! И не тычь мне в лицо этой своей камерой, а то я тебе башку ей разобью!..»

Все это Элли видел на экране, а сам пытался еще прислушиваться к разговору, в котором вдруг прозвучало короткое и страшное слово «штурм». Не рискнув обернуться сразу, Элли искоса взглянул на Кристиана… и не узнал его. Это был вовсе не тот Кристиан, которого Элли Трейси привык видеть каждый день!

Элли прекрасно помнил тот первый раз, когда он увидел Первого Консула. Он и раньше его видел, но только на телеэкране, который не передавал и десятой доли личного обаяния Кристиана Норта. Впрочем, в той приснопамятной беседе с дядюшкой Элли обаянием и не пахло. Но, украдкой подняв глаза, Элли опешил: с очередной беломраморной маски, какие заменяли Блонди лица, на него смотрели живые глаза. Живые, заинтересованные… и совсем не злые. Ни злым, ни жестоким Кристиана Норта Элли назвать не смог бы и под пыткой. Остальных его коллег Элли не то чтобы боялся, но… остерегался. Он не слишком хорошо понимал их, скорее, просто полагался на собственные инстинкты, и они его не подводили. Скажем, он понимал, что Вернер Дирк, несмотря на внешнюю свою грубость и многие неприятные привычки, вовсе не так дурен, как кажется, и, не любя людей, тем не менее, не позволяет себе издеваться над кем бы то ни было. А вот Второго Консула Элли боялся до оцепенения. В его присутствии он даже дышать осмеливался через раз, и это при том, что Рауль Ам всегда был с ним сама доброжелательность и приветливость. И, точно так же полагаясь на свое природное чутье, Элли полагал, что лучше Кристиана Норта в этом мире нет никого…