Последний час надежды - Константин Бояндин

Через пятнадцать минут грохота и разлетающегося каменного крошева я стал походить на шахтёра. Костюм, похоже, уже не отстирать, что бы там ни писали на этикетках. И — Софи оказалась права, в стене получилось отверстие, с той его стороны оказалось помещение. Комнатка, каменный мешок — но воздух оттуда вовсе не казался застойным. Наоборот, ощущался привкус озона.

— Ломай дальше, — решила Софи.

Дальше так дальше. В самом крайнем случае, вернёмся в момент, когда ещё не начали ломать и крушить. Я продолжил работу, и вскоре услышал странный звук — звон металла. В отверстие уже можно было просунуть голову и руку, я просунул — поверх груды каменных осколков легло нечто блестящее, металлическое. До меня не сразу дошло, что это значит. Потом я увидел провода, который чуть не перерубил — и понял.

— Там дверь, Софи, — я указал. — И провода. Лучше я не буду их трогать.

— Поздно, — Софи прикрыла глаза. — Сюда уже бегут. Я не знаю пока, кто. Возвращаемся!

И схватила меня за руку. И время на часах отпрыгнуло на сорок пять минут.

— … Пробей дыру вот здесь, — Софи указала. — И дай мне туда заглянуть. Нет, шире не пробивай.

Она заглянула туда, вздрогнула. Отошла в сторону, потёрла лоб тыльной стороной ладони. Ну и вид у неё стал! У меня, правда, был не лучше.

— Посмотри сам, Брюс. Погаси фонарь.

Я послушался, закрыл глаза, на ощупь отыскал дыру в стене.

— Ничего не замечаешь? — София нервничала.

— Нет.

— А теперь? — и она взяла меня за руку.

Боже правый! Теперь я увидел. Как там, в Стоунхендже, как на Олимпе и в прочих местах — «проход в пространстве». По ту сторону смутно различалась каменная стена, каменный же пол.

Я «смотрел» туда и мне стало казаться, что и на меня оттуда кто-то смотрит.

Мне показалось, что я выпал из реальности на несколько секунд. Когда всё вернулось, то понял: сижу в коридоре, прижавшись спиной к стене, а Софи сидит рядом и держит меня за руки.

— Она знает об этом? — спросила Софи, когда поняла, что я вижу и слышу её.

— Нет, — я покачал головой. Несомненно, не знает.

— Я чувствую, что за мной наблюдают оттуда. Брюс, я правда испугалась! Здесь, у неё под носом! Я даже боюсь представить, куда это может вести. И сигнализация! Кто её поставил?

Я попробовал подняться на ноги и мне удалось, со второй попытки.

— Мы должны сказать ей, — Софи помогла мне подняться. — Если она не знает, у нас большие неприятности. Скажешь?

— Скажу, — пообещал я. — Скажу, как она вернётся.

— Брюс, — Софи остановилась возле ступенек, ведущих наружу. — Послезавтра я поеду к Дональду Феррато. Это крупный математик. Потом к другим. Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Не она, а ты.

— Ты не хочешь, чтобы она знала, о чём ты будешь говорить?

Она кивнула.

— Расскажешь?

— Только пообещай, что не расскажешь ей. Ни слова.

Говоря по совести, я немного устал помнить, что именно и кому именно не должен говорить.

Ни я, ни София не рассказали Ники о том, что нашли под землёй. И причина была простой: мы просто не вспомнили об этом. Едва только вошли в поместье и вернули инструменты на место — как отрезало, как ничего и не было. Осознание пришло намного позже; я не знаю, что было бы, если бы мы в тот же вечер всё-таки сумели бы вспомнить — был способ — и всё ей сказать. Может быть, все события пошли бы по иному руслу.

Я до сих пор не уверен, что понял, кто именно не позволял нам вспомнить вовремя.

Трое, поместье «Жасмин», 27 июля 2010 года, 22:20

— Хорошо, — Ники кивнула. Последние два дня у неё был уставший вид — неулыбчивая, раздражительная, несводимые мешки под глазами. Это притом, что мы можем отсыпаться сколько угодно!

— Нужно, значит нужно. Где живёт Феррато?

— В Милане, — София протянула ей листок с адресом. — Я начну с тех, кто живёт рядом.

— Ты уверена, что хочешь запомнить этот момент? Может, лучше поговорить с ним и вернуться? У нас всего месяц до следующего полнолуния.

— Да, хочу, — София положила перед ней ещё несколько листков. — То есть я скажу, хочу или нет, когда поговорю с Феррато.

— Хорошо, — Ники улыбнулась, и стала выглядеть намного лучше. — А сейчас — отдыхаем.

— Дай мне попробовать, — попросила Софи, когда мы уже взялись за руки. — Хочу показать вам кое-что.

Трое, сон

Это был остров посреди океана. Я мог только гадать, где это — на небе смутно узнавался Южный Крест, а другие созвездия я просто не помнил. Хотя одной Софии известно, куда именно она нас привела.

Террасы возвышались одна над другой — на нижней кипело нескончаемое веселье — здесь, похоже, рай для туристов. На самой верхней оказался дворец. Давно заброшенный, но неплохо сохранившийся. Я мог только гадать, кто и когда его построил — дворец повторял очертания острова, я вспомнил слово — зиккурат, и на каждой его террасе был небольшой сад. Сад всё ещё жил — значит, кто-то за ним ухаживает.

— Сюда никто не поднимается, — показала София. — Вот, возьмите, — она вручила нам с Ники по массивному золочёному ключу. — Они открывают все двери. Если потеряетесь, прочтите то, что написано на ключе. Помахала нам рукой, рассмеялась и побежала по проходу — внутрь дворца, мимо статуй, изображающих людей с головой змеи.

Факелы. Ну разумеется, факелы. Настоящие — с чадом и копотью.

Мобильники здесь не работали. Ники посмотрела на ключ, улыбнулась и положила его в сумочку.

— Не позволяй ей убегать сюда, — она смотрела на величественные ступени террас внизу. — Она всё чаще бывает в снах, я начинаю беспокоиться.

— Тебе не нравится здесь?

— Мне нравится. Этого я боюсь — мне здесь очень нравится.

— Почему ты беспокоишься? У тебя всё под контролем, нам никто не мешает.

— Я не знаю, что меня беспокоит. Я не могу этого понять. Через четыре дня, когда мы закончим тренировки, и вы отдохнёте, я уйду в сон, Брюс. Поговорите с ней, — Ники прикоснулась кончиками пальцев к своему лбу.

— Почему именно четыре дня? Почему не сейчас?

— Полнолуние, Брюс. Все опасности, которые я могу представить, сильнее всего в полнолуние.

— Почему тогда не в новолуние, через две недели?

Она долго не отвечала.

— Я могу не выдержать эти две недели, — ответила она, наконец. — С ней что-то не так, но я не пойму, что. Я очень легко засыпаю, но всё труднее просыпаться, как будто меня не пускают назад.

— Здесь, сейчас, тебе хорошо?

— Да, — она взяла меня за руку. — Но как только Софи устанет, или сильно испугается, здесь будет небезопасно.