Высадка в Нормандии - Энтони Бивор

Пулеметчик Бек из 277-й пехотной дивизии видел, как мимо него, спотыкаясь, неслись пехотинцы, совсем еще подростки: «На их лицах было трагическое выражение людей, прошедших через весь этот ужас и неспособных с ним справиться». После нескольких дней без сна многие солдаты превратились в тени. Некоторые прятались в лесах, предпочитая попасть в плен, лишь бы не находиться больше в этом аду. На коней, которым приходилось еще хуже, было жалко смотреть: «Головы, спины и бока лошадей побелели от пота. Мы бродили среди них, словно на бойне».

В дневные часы люди и машины прятались от вражеской авиации в лесах и садах. Ночью изможденные и голодные немецкие солдаты ковыляли, проклиная своих заблудившихся в темноте командиров. Многие везли на французских двухколесных ручных тележках снаряжение и тяжелое вооружение. Фронтовики с передовой перемешались с тыловыми войсками, включая подразделения сапожников и портных. Все пытались вырваться из окружения, но не имели ни малейшего представления, куда двигаться. Горизонт освещали магниевые ракеты и «елочные огоньки», медленно спускавшиеся на парашютах. В их свете были видны очертания разрушенных домов и сломанных деревьев. Беспрерывно слышался грохот американских и французских тяжелых орудий, которые продолжали вести по дорогам беспокоящий огонь.

19 августа оберстгруппенфюрер СС Хауссер по настоянию генералов Майндля и Герсдорфа дал приказ прорываться под покровом ночи через реку Див, на которой стояли Трен, Сен-Ламбер и Шамбуа. Приказ был передан по радио и через нарочных. Хауссер также просил 2-й танковый корпус СС атаковать поляков и канадцев с тыла, пробив таким образом брешь в котле.

В 22:00 остатки 277-й пехотной дивизии получили приказ готовиться к прорыву из котла. Хауссер и те офицеры его штаба, кто не был ранен, присоединились к уцелевшим бойцам 3-й парашютно-десантной дивизии, чтобы попытаться прорваться в пешем строю. Тяжелораненого командира дивизии генерала Шимпфа вместе с другими ранеными повезли на борту танков. Во главе групп прорыва шли оставшиеся «Тигры» и «Пантеры», которые могли столкнуть с дороги любую мешавшую проезду машину. Рядовые солдаты и генералы ехали вместе на бронетранспортерах и других бронемашинах, в любой момент готовые спешиться и пойти в атаку. Один офицер утверждал, что видел, как два генерала, чьи дивизии были полностью уничтожены, сами надели каски и вооружились автоматами.

Атака на Сен-Ламбер началась вскоре после полуночи. Канадский Аргайлско-Сазерлендский Шотландский полк был выбит из деревни. Из-за нехватки взрывчатки канадцы не смогли взорвать мост. На рассвете немецкие части все еще шли по нему потоком.

Ночью генерал Майндль сколотил из своих парашютистов два отряда. Он повел их к реке Див, которую они и форсировали вплавь, стараясь соблюдать полную тишину. Обрывистый противоположный берег весь зарос колючим кустарником. Когда немцы, переправившись, достигли дороги Трен – Шамбуа, они смогли разглядеть очертания вражеских танков и услышать голоса беспечно болтавших между собой танкистов. Немцы бросались на землю каждый раз, когда в небо взлетала осветительная ракета. Они прокрались незамеченными мимо трех танков, но четвертый заметил их и открыл огонь из пулемета. К счастью для немцев, пулеметчик взял слишком высоко.

Они прошли мимо ломовых лошадей, убитых англо-американскими истребителями-бомбардировщиками как раз в тот момент, когда они тянули подбитую машину вермахта. После нескольких жарких августовских дней вздувшиеся туши невыносимо смердели. Позади слышались пулеметные очереди – значит, другие группы тоже пытаются прорваться. Именно тогда у бойцов Майндля начала зарождаться безумная надежда. К ним присоединилась еще одна прорвавшаяся группа парашютистов. С северо-востока донесся звук приближавшихся танков. Майндль на минуту допустил, что это может быть 2-й танковый корпус СС, пришедший «снаружи» – из Вимутье, – чтобы прорвать оборону. Но очертания башен и корпусов танков нельзя было спутать ни с чем. Это были английские «Кромвели». Три машины остановились у сухого рва, в котором, укрывшись среди зарослей сорняков, лежали немецкие парашютисты. Танкисты разговорились. Скоро немцы поняли, что разговор идет на польском. «Значит, это поляков нам следует благодарить!» – удрученно произнес Майндль. Им пришлось пролежать там полтора часа, не смея даже шевельнуться, чтобы случайно не потревожить какой-нибудь сорняк. Тогда было уже 20 августа, 07:30.

Еще больше их огорчила канонада, доносившаяся со стороны Кудеарских высот – тянувшихся с севера на юг обрывистых холмов, к которым шли немцы. Туман рассеялся, встало солнце, и от солдат в изорванных мокрых мундирах, сидевших во рву, похожем на парник, начал потихоньку подниматься пар.

К полнейшему отчаянию немцев, которые еще не успели пересечь Див и дорогу Трен – Шамбуа, утро 20 августа было столь же «ясным и спокойным», как и в предыдущие дни. Как только утренний туман рассеялся, американцы начали артобстрел, а в небе появились истребители-бомбардировщики, которые, едва не задевая верхушки деревьев, проносились над головой с душераздирающим воем.

Раненный в ногу Герсдорф прибыл на рассвете 20 августа в деревню Сен-Ламбер с колонной самой разнообразной техники. Но те, кто не успел прорваться под защитой утреннего тумана, вскоре оказались блокированы подбитыми машинами на дорогах и огнем американской артиллерии. Наспех собранные команды пытались расчистить путь, несмотря на огонь американской артиллерии и отходящих канадцев.

Гораздо больше войск, включая последние 15 машин 2-й танковой дивизии, пыталось перейти Див по маленькому мосту между Сен-Ламбером и Шамбуа, но они тоже попали под массированный обстрел. «Люди, кони и машины падали на дно Дива, заваливая его, – писал генерал фон Лютвиц. – Столбы огня и дыма беспрестанно взмывали в небо из подбитых танков; рвались боеприпасы, бились на земле раненые лошади». Раненный в шею и спину Лютвиц вместе с офицерами своего штаба пешком вел группу солдат на северо-восток.

В итоге два танка 2-й дивизии уничтожили американскую противотанковую САУ, прикрывавшую дорогу Трен – Шамбуа, и сумели прорваться. «Это было общим сигналом к прорыву… из всех укрытий высыпали разведывательные автомобили, танки, штурмовые орудия и т. д.».

Рассказ расположившихся на высоте к югу от Шамбуа американцев давал нескольку иную картину этого дня. «Все, что происходило с рассвета до заката, было просто мечтой артиллериста, – докладывала артиллерия 90-й дивизии. – Мы просто засыпали дорогу снарядами каждый раз, когда на ней появлялись цели». «Попытка немцев пересечь эту “ничейную полосу” была просто отчаянной, – утверждалось в другом докладе артиллеристов. – В зоне, укрытой от нашего обзора, они собирали колонны по шесть машин в ряд, пять-шесть рядов, а затем выезжали на открытое пространство, надеясь на большой скорости пересечь зону огня. У них это не получалось. Артиллеристы заранее провели корректировку, чтобы можно было сразу же открыть огонь по дорогам, которые немцы попытаются использовать для прорыва. Когда корректировщик увидел результаты своей работы, он в прямом смысле подпрыгнул на месте. Гунны вновь и вновь пытались прорваться на своих машинах сквозь огненный ад, и вновь и вновь на них проливался град снарядов… Мы вели побатарейный огонь. Дивизионами. А когда цель была особенно интересной, мы обрушивали на нее мощь артиллерии всей дивизии, иногда и всего корпуса. К вечеру дорога была непроходимой, а поля по обе стороны от нее были завалены металлоломом, который когда-то был немецкой техникой. Не многим гуннам удалось бежать по этой дороге».

Но в действительности к тому моменту прорваться удалось гораздо большему числу немцев, чем казалось американцам. Это были те, кто успел скрыться ранним утром. Пытавшихся выскользнуть днем тоже было немало, особенно в канадском секторе, оборона которого до сих пор не была усилена, несмотря на постоянные просьбы о помощи со стороны отряда, находившегося в районе Сен-Ламбера. 4-я танковая дивизия должна была готовиться к наступлению на Сену, но канадская 3-я пехотная дивизия до сих пор не пришла ее сменить. Основной причиной столь крупного просчета вновь стала нерешительность Монтгомери, сомневавшегося, стоит ли начинать протяженный охват по Сене или же следует закрыть брешь на реке Див.

К тому моменту основные силы поляков заняли позиции на горе Ормель к северо-востоку от Шамбуа. Не хватало горючего и боеприпасов, и несколько контейнеров припасов сбросили им на парашютах. Неудивительно, что поляки видели в этом сражении символическое противостояние между их белым орлом и нацистским черным. Они все время помнили о гордой и трагической истории Польши. Эмблемой 1-й танковой дивизии был шлем с гусарскими крыльями, которые носили польские рыцари, спасшие Вену от турок 300 лет назад. Их командир генерал Мачек с мрачной гордостью произнес: «Польский солдат сражается за свободу других стран, но умирает лишь за Польшу». Получив известие о том, что их соотечественники в Варшаве, узнав о приближении к городу Красной армии, подняли восстание, поляки удвоили свои старания убить как можно больше немцев.