Вишенка на торте - Кристофер Дж. Брайс

спальню. После встречи с Мэттом

я понял кое-что еще. Я хочу заняться любовью с Эллиотом.

Или... э-э... чтобы он занялся любовью со мной. Не думаю, что мой член поместится

внутри него, не разделив его на две части.

«Почему мы в нашей комнате?»

Глаза Эллиота шарят по сторонам, как будто что-то выскочит и напугает его. Он еще не

знает, что что-то действительно выскочит. И это определенно не испугает его. Не остается

незамеченным и то, что он наконец-то назвал мою комнату «нашей комнатой». Это

заводит меня еще больше.

Я закрываю за нами дверь и поворачиваюсь к Эллиоту, мое сердце колотится от

предвкушения, когда я беру его руки в свои. «Эллиот, я хочу, чтобы ты занялся со мной

любовью».

Его рот открывается, потом закрывается, потом снова открывается, как у рыбы без воды.

«Ты... ты хочешь, чтобы я... Жерард, ты уверен? Я имею в виду, это большой...»

«Уверен», - перебиваю я, сжимая его руки. «Я хочу почувствовать твою любовь ко меня.

Я хочу быть ближе к тебе, чем когда-либо».

Он отстраняется и проводит рукой по волосам, взъерошивая их. «Жерард, это... я даже не

знаю, смогу ли я...»

«Эллиот Джером Монтгомери. Пожалуйста».

Тишина заполняет комнату, тяжелая и напряженная. Эллиот делает глубокий вдох и

медленно выдыхает.

«Хорошо», - говорит он почти шепотом. «Но мы должны делать это медленно».

В следующее мгновение Эллиот надевает презерватив на свой член, а я голый в постели, лежу на спине и держу ноги возле головы. Я и не думал, что я такой гибкой. Может, вся

эта йога, на которую тренер таскал команду в прошлом году, все-таки принесла свои

плоды в конце концов.

Эллиот нависает надо мной, его очки запотевают от жара наших тел.

Он поправляет их трясущейся рукой и смотрит на меня сверху вниз со смесью страха и

решимости. «Ты готов?»

Я киваю и прикусываю губу в предвкушении. Все мое тело натянуто, как тетива, ожидая

разрядки. Он медленно подается вперед - на мой взгляд, слишком медленно, - и головка

его смазанного члена ударяется о мой вход, заставляя меня вздрогнуть. Стон вырывается

из моих губ, когда он проталкивается внутрь настолько, чтобы растянуть меня.

Мои мышцы сжимаются вокруг него, и он делает паузу, тяжело дыша. «Жерард, тебе

нужно расслабиться. Так же, как когда я вводил в тебя палец, но еще больше».

Кивнув, я делаю глубокий вдох и заставляю свое тело расслабиться еще больше. Эллиот

снова двигается, проникая глубже, и из моего горла снова вырывается слабый стон.

Первоначальный дискомфорт сменяется чем-то другим. Чем-то более горячим и более

настоятельным.

Его лицо - маска сосредоточенности, поскольку он борется за контроль. Его руки крепко

сжимают заднюю поверхность моих бедер, а костяшки пальцев побелели. Именно тогда, когда я думаю, что не могу больше терпеть его член, он опускается на дно.

«О Боже!» Мои пальцы на ногах скрючиваются так сильно, что кажется, они могут

сломаться, и они не разгибаются до конца от того, что происходит дальше. Хороший, жесткий трах.

Мои руки хватаются за простыни, потом путаются в волосах, потом снова на простынях.

Я не знаю, что с ними делать; я не знаю, что делать с собой. Все, что я могу, - это

чувствовать - чувствовать его внутри себя, чувствовать жар, нарастающий в моем сердце, любовь, излучаемую каждым прикосновением Эллиота.

Его дыхание становится рваным и отчаянным. Он вонзается в меня сильнее, быстрее, и

мои глаза закатываются назад. Звук его яиц, шлепающихся о мою задницу, громкий и

непристойный, смешивается с его стонами, моими вздохами, и скрипом кровати.

Я теряюсь в нем - в нем. В моей любви.

С каждой секундой я приближаюсь к краю, о котором даже не подозревал. Из моего члена

вытекает огромное количество спермы на живот, а у меня нет сил дотронуться до него.

Мои конечности превратились в желе, и я боюсь, что если я пошевелюсь, то умру.

Эллиот перемещает свое тело, и его член попадает в мою простату. Молния пронзает все

мое тело.

«Блядь!» Это слово вырывается из меня с той же необузданной силой, что и тогда, когда

Эллиот ввел в меня палец несколько дней назад.

В глубине души я думаю, не обладает ли моя простата какой-то проклятой вызывающей

силой, заставляющей меня терять всякое чувство чистоты речи. Но эта мысль мимолетна, потому что Эллиот делает толчок и снова попадает в это место, посылая еще одну

ударную волну через меня.

Поток ругательств льется из моего рта, неконтролируемый и первобытный. «Дерьмо! О, черт! Проклятье!»

Мое тело бьется в конвульсиях с каждым толчком, каждое нервное окончание горит, как

рождественская елка. Эллиот продолжает давить, входя в меня с почти механической

точностью.

Я не могу дышать. Я не могу думать.

Он прекращает трахать меня ровно на столько, чтобы взять мои руки и положить их на

свою крошечную попку. Я разминаю, толкая его глубже в себя. Он стонет, и я чувствую, как это вибрирует по всему его телу и передается мне.

Внизу голоса сливаются в пьяную симфонию, и я улавливаю обрывки смеха и

выкрикиваемых разговоров. Никто не знает, что я вляпался в новом году - в буквальном

смысле. Никто не знает, что мой парень занимается любовью со мной. Никто не знает, что

я так близок к тому, чтобы устроить свой собственный фейерверк.

И никто не слышит, как я ругаюсь во всю глотку.

«Чертовы яйца, Эллиот. Трахни меня сильнее. Сделай меня своей чертовой сучкой».

И он, со своей стороны, делает именно это.

Кровать сотрясается от наших движений, и я на мгновение задумываюсь, не рухнет ли

она. Не то чтобы меня это волновало. Пусть она рушится под нами, а мы продолжим на

полу.

«Десять!»

Начался обратный отсчет до 2016 года. Мое сердце забилось еще быстрее - если это

возможно.

«Девять!»

Бедра Эллиота набирают скорость, и моя голова покачивается вверх-вниз, и мои волосы

дико развеваются. Черт возьми, я превратился в своего баблхэда!

«Восемь!»

Моя спина отрывается от кровати, стремясь получить еще больше восхитительного

удовольствия, которое может дать только член Эллиота внутри меня.

«Семь!»

Пот капает со лба Эллиота в мой открытый рот. Он соленый, когда я проглатываю его, но

мне все равно. Мне это нравится.

«Шесть!»