Миры Филипа Фармера. Том 15. Рассказы - Филип Фармер

Он задрал ей юбку, спустил трусики и сказал:

— Тарелки могут подождать, а «он» — нет!

И все могло быть хорошо и прекрасно и земля могла бы закрутиться быстрее, если бы Эшлар не застряла головой в проводах моечного аппарата.

— А ты ведь снова толстеешь, — заметила она. — Вон, брюхо отрастил. И побрился плохо — кое-где оставил щетину. Случай, я, конечно, понимаю, что сейчас не самое лучшее время об этом говорить, но моя мамочка... В чем дело? Ты почему остановился?

— Если тебе так нужно объяснение, — Ник шмыгнул носом, — то пожалуйста: причина — в твоей глупости. Я спустил пары, как поезд, остановившийся не на той станции. Все. Я пошел к своей машинке. Женщины вечно найдут, чем тебя вывести из себя, а машинка — она машинка и есть: честная и заслуживающая всяческого доверия. Уж она-то не станет трепаться, когда занимаешься с ней любовью.

Двумя минутами позже, когда Эшлар с воплями колотила кулаками в дверь, литеры машинки сцепились насмерть и расцепить их не было никакой возможности.

Даже простейшему механизму и то нельзя довериться полностью! Нельзя полагаться вообще ни на кого. Все, что казалось таким светлым, чистым и хорошим, в нашей вселенной катится ко всем чертям. И пока ты вынужден это терпеть, есть одна защита: быть «мужчиной с conejos». Или, правильно — cojones[49]? А, неважно. Надо сказать себе: «Будь стойким! » и «Моя голова залита кровью, но я ее не склоню и не подниму лапки кверху! »

Это все, конечно, мило, но литеры машинки упорно не желали расцепляться, а у супруги еще не устали ни кулаки, ни голосовые связки.

Он встал и, выругавшись, распахнул дверь настежь. Эшлар, причитая, пала к нему на грудь.

— Прости! Прости! Прости! Что ж я за сука такая! Вся земля уже пришла в движение, ввергаясь сама в себя, а я додумалась тебя в этот момент подкалывать!

— Да, ты действительно сука, — согласился он. — Но я прощаю тебя, потому что люблю, и потому что ты тоже меня любишь, и потому что у нас бывают и хорошие моменты. Однако...

Но он не стал ей рассказывать о своем открытии принципа. Не время, милая. Сначала надо проверить теорию на практике.

Час спустя он, отдуваясь, предложил:

— Слушай, Эшлар, а почему бы нам не устроить себе отпуск? Давай съездим на Всемирную конвенцию фантастов в Лас-Вегасе. Развлечемся и между приемами и игрой в кости будем заниматься любовью. Там наше почти забытое чувство может снова ожить.

Или он сказал: «забытое почти чувство»? Чертовски сложно правильно расставить слова в фразах, подобных этой!

Впрочем, это неважно. Что важно, так это то, что Эшлар согласилась поехать на конвенцию, даже не сославшись на то, что ей там нечего будет надеть. Более того — его теория действовала! До определенной степени, конечно, но не по его же вине. Поклонники, клянча автографы, ходили за ним стадами, и он не услышал ни одного дурного слова в свой адрес. И, словно этого не хватало для опьянения (не говоря уже о стимуляции мужских гормонов), три самых известных в мире фантаста пригласили его на обед и в паузах между бурбоном и бифштексами выдали ему множество полновесных комплиментов.

Первым из них был Зек Вермут, доктор философии и самый богатый писатель-фантаст[50]. Даже то, что, когда все уже почти было съедено, он объявил, что каждый сегодня платит за себя, нисколько не испортило Нику настроения. А затем — победа из побед! — Робин Хайндбайнд[51] — старейшина писателей-фантастов пригласил его на семейный ужин. Ник был счастлив, как человек, получивший пожизненную контрамарку в кабинет массажа. Это было как в сказке — сидеть там в номере люкс (который был попросторнее всего дома Ника) и вкушать пищу в компании прославленного создателя ставших уже классическими «Моряк в земле сухой»[52], «Не убоюся и козла»[53] и автобиографического романа «Для т... ханья времени всегда достаточно[54] с подзаголовком «Почему мне поклоняются все».

А затем — чудо из чудес! — сам великий старик — Престон де Тов[55], собственной персоной, пригласил Ника на трапезу для избранных. Де Тов был кумиром Адамса: это он в сороковые потряс мир научных фантастов своими убойными романами «Салями!»[56] и «Мир Хрен-А»[57].

Однако в последующие тридцать лет де Тов почти ничего не писал: он был слишком занят изучением на практике МТП (мнемонической терапии перистальтики), созданной другим классиком — престарелым Б. М. Качаллом[58]. Это было учение о ментальном здоровье, психическая дисциплина, обещавшая тому, кто следует всем ее методам, поднять их IQ до 500 баллов, дать совершенную память, совершенное тело и в довесок — бессмертие.

Суть его сводилась к тому, чтобы держать свою кишечную систему на все сто процентов «в состоянии катарсиса» (то есть полностью очищенной). Достигнув этого, вы сможете вернуться в своей памяти обратно, пока не восстановите во всех мельчайших деталях — визуально, слухом, осязательно и обонятельно (особенно важно — обонятельно) — момент первого в жизни пищеварения. Это состояние называется ПП (первичный позыв).

Качалл заверял своих последователей, что обещанных результатов можно достичь за год интенсивных занятий МТП. Однако де Тов (как и большинство адептов новой терапии) три десятка лет спустя все еще сидел на слабительном, которое принимал в качестве физического стимулятора ментальных процессов. Но он не терял надежды, несмотря даже на то, что большую часть трапезы провел в ванной комнате.

Однако следовать религии В. О-Р. У., основанной Качаллом, как метафизическое развитие МТП, де Тов отказался (возможно потому, что никуда не выходил без подгузников, а посещающим службы В. О-Р. У было запрещено надевать хоть что-нибудь во время ритуалов). Суть религии сводилась к тому, что ее адепты через свое АЭ (анальное «эго») возвращались назад, к Первичному Позыву Вселенной, произошедшему во время Большого Взрыва. Если инициируемый при этом выживал, ему выдавалось удостоверение, что он ОК (окончательно конченный) и дошел до точки Высшего Очистительно-Расслабительного Уровня. Считалось, что получившие ОК распространяют вокруг себя столь могущественную ауру, что не-избранным среди них делать нечего. Так что пускай даже не пытаются путаться под ногами!

Несмотря на то что в течение всей трапезы Ник сидел у открытого окна и его здорово просквозило, он был в экстазе. Ничего круче этого быть уже не могло! Но он ошибался. На следующий же день два англичанина Дж. С. Олдраб[59] и Вильям Раббойз[60] пригласили его на вечеринку для авангардных писателей. Этой парочке повезло в том, что их признали критики большой литературы и даже отзывались о них настолько высоко, что их уже не удовлетворяло, когда их называли просто писателями-фантастами. Однако, когда Комитет Конвенции предложил им полностью оплатить их транспортные расходы, проживание в отеле и выпивку для гостей, они снизошли до согласия прожить по меньшей мере три дня с пониженной категорией славы.