Мир-кольцо. Летающие колдуны. Реликт империи - Ларри Найвен

— Только и всего, Лэнт! Но все слова наделены смыслом, знаем мы его или нет. Не может быть слов, которые были бы одновременно определенными символами предметов, именно каковыми они и являются. Когда Пурпурный говорит, что мы должны снять благословение с имен, то он говорит глупость. С имен благословение снять нельзя.

— Гм, — произнес я. — Но Пурпурный думает по-другому.

— Пурпурный думает по-другому? А кто здесь волшебник? Я ли Пурпурный?

— Пурпурный, — коротко ответил я.

Шуга уставился на меня.

— Ну, это ведь его территория.

Шуга зарычал и начал рыться в своей сумке с волшебными амулетами.

Я сказал:

— Шуга, ты такой же искусный, как и он — наверняка должен быть какой-то способ.

Волшебник нахмурился.

— Хм, да, — сказал он, подумав. — Пожалуй, я просто благословлю каждую женщину одним и тем же именем. Следовательно, ни одна из них не посмеет проклясть другую, потому что в таком случае она проклянет и себя саму.

— Шуга, ты великолепен!

— Ага, — скромно согласился он. — Я такой.

На следующий день он пошел и назвал всех — Мисс. Были отменены Катэ, Анна, Урсула, Джуди, Соня… Теперь здесь остались одни Мисс. Мисс Фроуна, Мисс Гортина, Мисс Лэнта.

Решение проблем было полным. Мужчины были счастливы, женщины были счастливы… Все Мисс были счастливы и, что самое замечательное, они снова начали прясть, работать и делать то, ради чего создаются семьи.

Пурпурный мог звать их, как хочет, это не имело значения. Освященными их именами было имя Мисс. И это было единственное имя, которое обладало какой-то силой. Мужчины в деревне вздохнули с облегчением. Теперь-то они могли вернуться к нормальному образу жизни — к делам, связанным с летающей машиной.

Глава 11

Для того, чтобы не нарушать производство воздушной ткани, станки переносились только по три штуки в день. Новые станки собирались на других склонах и не в одном месте. Когда Лесте сказали, что он должен разнести подальше уже готовые и работающие устройства, он застонал от огорчения — мысль о перетаскивании все сорока пяти станков наводила страх. Но Пурпурный быстро доказал, что нужно передвинуть только двадцать два — если убрать каждый второй станок из ряда, то между ними окажется достаточно места для работы. Покачав головой, Леста отправился отдавать приказания.

Половина новой ткани предназначалась для машины Пурпурного. Остальная делалась на процентной основе: каждому ткачу в размерах, определяемых его положением и работой, которую он выполнял.

Пурпурный расплачивался за свою ткань волшебными символами. Я или мои помощники нарезали их ему в соответствии с потребностью. Первая партия была вручена Лесте для распространения между его рабочими в той же пропорции, что и ткань. Сперва ни Леста, ни ткачи не поняли их назначения, но когда мы растолковали, что каждый символ — это обеспечение будущего заклинания, они закивали и быстренько разобрали их. Через несколько дней они уже вовсю обменивались ими между собой вместо расплаты за различные услуги. Другие играли на них в кости — обычная игра, за исключением того, что они обменивались символами в зависимости от выпадения костей. Шуга решил, что это оскверняет богов — так обращаться с магией. Игроки были строго предупреждены, а их символы конфискованы. Еще одною мужчину поймали на торговле своими женами для того, что создает семью — за символы. Мы конфисковали его жен.

Из-за того, что поточное производство оказалось настолько эффективным, мы на двадцать процентов превзошли прежнюю совместную продукцию всех четырех деревень. Конечно, доля Пурпурного составила половину этого количества. Но мало кто из ткачей обижался на это — без Пурпурного воздушной ткани не было бы вообще. И они знали, что получат за нее много больше, чем за старые сорта ткани.

Одно время Пурпурный подумывал о конфискации всей ткани на строительство воздушной машины, но позволил отговорить себя от этой затеи.

Если ткачи почувствуют, что работают только на Пурпурного, то станут нерадивы и беспечны. Если же они будут знать, что также работают на себя, то с каждым кусочком ткани будут обращаться как со своим собственным — каковой она и в самом деле может оказаться после распределения.

Распределение производилось каждую вторую руку дней. Большинство мужчин получало достаточное количество ткани и для собственных нужд, и на продажу. Младшим ткачам, подмастерьям и ученикам, труд которых считался незначительным вкладом в производство даже одного куска ткани, их доля выплачивалась волшебными символами. Накопивший три штуки мог обменять их на один кусок ткани.

То, что ткань очень ценная — секретом не было. Вскоре возможность носить накидку из воздушной ткани стало знаком высокого положения, и материал пользовался большим спросом. Некоторые мужчины — главные ткачи в своих деревнях, стали одевать в воздушную ткань даже своих жен, чтобы подчеркнуть этим собственную значимость. Но мы достаточно быстро положили этому конец. Не из-за того, что они не имели право демонстрировать свои богатство. Для этой цели они не должны были использовать своих жен. Женщины оказались достаточно горды, что уже доказала история с их именами.

Мы вовсе не хотели, чтобы они жаловались, будто Мисс такая-то носит воздушную ткань, так почему и другие не могут носить ее тоже? Мы быстренько подавили эту тенденцию. Тогда наказанные ткачи стали наряжаться в эту ткань сами, напяливая ее на себя столько, сколько могли. Но через несколько дней и это прекратилось. Все еще продолжался болотный сезон — сезон пота.

Случился еще один инцидент. У нас произошла кража. Оба виновника были младшими ткачами — почти мальчишки — и обоим не давали покоя огромные запасы воздушной ткани Пурпурного. Они были родом из другой деревни острова и не вполне понимали важность проекта летающей машины. Сюда они пришли только ради работы и чудесной новой ткани. Она притягивала их необыкновенно. Но, являясь подмастерьями, плату они получали не материей, а только волшебными символами и горько страдали из-за этого.

Большинство ткачей не нуждалось в воздухонепроницаемой ткани и брали ее такой, какой она выходила из ткацкой машины. После окунания в кровь домашнего дерева нити становились очень гладкими. Ткань обладала изумительной ровностью. Создавалось впечатление накрахмаленности. Для Пурпурного ткань откладывалась в сторону для последней обработки. Ее предстояло окунать снова, на этот раз в склеивающий раствор. Как раз эта груда подготовленной ткани и соблазнила мальчишек. Их поймали, конечно. Хотя это произошло далеко за полночь, и большинство людей спало. Красное солнце стояло на западе еще достаточно высоко.