Опасное наследство - Элисон Уэйр

— Мы читали сочинение Томаса Мора, — добавляю я, — и я решила, что между фамилиями Тиррел и Брекенбери и гробницами в церкви существует какая-то связь. Я вспомнила, что видела эти фамилии в детстве в Сент-Кларасе, и мне подумалось: то, что эти люди упоминаются также и сэром Томасом, — не случайное совпадение.

Наша гостья больше не в силах сопротивляться.

— Так оно и есть, миледи! — с чувством восклицает она. — Но, видите ли, в некоторых случаях благоразумнее помалкивать, и я вот уже много лет держу все известные мне тайны при себе. Простому человеку опасно вмешиваться в дела сильных мира сего. Смею надеяться, я неплохо выполнила свой долг, когда король Генрих закрыл Сент-Кларас: я сделала так, что сестры ушли без лишнего шума, и передача монастыря прошла гладко. Я получила свою пенсию и с тех пор живу тихо. Если вы хотите, чтобы я поделилась с вами тайнами, которые хранила все эти годы, то прежде хочу получить от вас абсолютные заверения в том, что они не выйдут за эти стены.

— Можете не сомневаться во мне, мадам, — отвечаю я.

— Я тоже даю вам слово, — добавляет сэр Эдвард. — У нас нет причин обсуждать это с кем-то еще.

Элизабет Сэвидж, кажется, все еще колеблется, но наконец принимает решение.

— Хорошо, — говорит она. — Я поведаю вам то, что мне известно. Об этом не знает никто, кроме меня: все остальные, кто знал, давно ушли в мир иной. — И она рассказывает нам довольно необычную историю:

— Я родилась в начале века. Мой отец служил при королевском дворе, а происходим мы из старинного вустерширского рода. Моя кузина была фрейлиной королевы Анны Болейн, а позднее стала леди Беркли. Мой отец был младшим сыном, наследства ему ждать не приходилось, а жалованье было невелико, так что меня ждало лишь небольшое приданое.

Красотой я не блистала, а потому женихов не нашлось, и родители решили отдать меня в монастырь клариссинок неподалеку от Алдгейта. Мне тогда исполнилось восемнадцать, и перспектива стать монахиней меня не радовала. Но со временем я привыкла к этой жизни, хотя жить по примеру святой Клары[75] — дело нелегкое. Во время моего посвящения настоятельницей была Алис Фитцлюис. Она умерла в тысяча пятьсот двадцать четвертом году, и новой настоятельницей избрали Дороти Камберфорд. Она занимала эту должность пять лет — до самой смерти, а потом милостью Божьей ее преемницей сделали меня. Мне еще не было и тридцати — довольно молодой возраст для такого высокого служения, но я прекрасно разбиралась во всяких коммерческих делах, а они — хорошее подспорье для религии. Я оставалась настоятельницей вплоть до тысяча пятьсот тридцать девятого года, когда орден был распущен. И с тех пор живу неподалеку от монастыря — на Харт-стрит. Я хожу в Сент-Кларас не только для того, чтобы посетить гробницы. Просто мне хочется так или иначе сохранять связь с монастырем, в котором я провела много лет, и с церковью, где похоронено столько моих сестер во Христе. Просто чудо, что церковь не подверглась разрушению, как множество других.

Элизабет Сэвидж несмело улыбается нам, и ее печальное узкое лицо внезапно становится необыкновенно привлекательным.

— Извините, увлеклась воспоминаниями, — говорит она. — К тому же я непривычна к обществу. Вы хотите знать про гробницы. Да, но сначала я должна рассказать о покойной Дороти Камберфорд. Она провела в монастыре много лет, прежде чем ее избрали настоятельницей, а избрали ее из уважения к возрасту и святости. Она была сущим ангелом, правда страсть как любила всякие пересуды — ну да это грех всех монахинь! Но то, что она мне рассказала, никак нельзя назвать обычными сплетнями или слухами. Тем более что Дороти поделилась этим со мной, только когда поняла, что умирает. Бедняжка скончалась от рака; и я должна добавить, что она была очень сильным человеком и без малейших жалоб переносила страдания. Настоятельница хотела передать тайны нашего дома тому, кому могла довериться. И выбрала меня, поскольку подозревала, что я стану ее преемницей. Она даже высказала такое пожелание сестрам.

Когда настоятельница Дороти была молодой монахиней, на территории монастыря в большом доме жили несколько дам благородного или знатного происхождения. В этом не было ничего необычного: в те дни вдовы или старые девы нередко уходили из мира и жили в монастырях как в гостинице — за деньги. Но у некоторых из этих дам были весомые причины скрываться: они слишком много знали о судьбе несчастных мальчиков, чтобы чувствовать себя в безопасности. Я думаю, вы догадались, о каких мальчиках идет речь. — И снова милая улыбка озаряет лицо рассказчицы. — Главной среди них была Элизабет, вдовствующая герцогиня Норфолк. Ее дочь, Анну Моубрей, выдали замуж за Ричарда, герцога Йорка, младшего из принцев, когда они были совсем еще детьми, но Анна умерла в возрасте девяти лет. Она похоронена в алтарной части храма рядом со своей матерью; сначала ее положили в часовне Святого Эразма в Вестминстерском аббатстве, но, когда король Генрих Седьмой приказал разобрать часовню, чтобы построить на ее месте для себя усыпальницу, гроб девочки перенесли в Сент-Кларас и перезахоронили там. А гробницу для своей возлюбленной дочери воздвигла ее мать герцогиня.

Герцогиня понятным образом сохранила любовь к маленькому принцу, который был ее зятем. Она пришла в смятение, когда узурпатор Ричард Глостер сместил с трона его старшего брата, а когда позднее распространились страшные слухи о том, что принцы задушены, была просто убита горем. У нее имелись хорошие связи, и она решила выяснить правду об их судьбе.

— И она узнала, что случилось с ними? — спрашиваю я.

— В конечном счете узнала, — кивает Элизабет Сэвидж. — Ходили слухи, что убийцей принцев был сэр Джеймс Тиррел. Герцогиня набралась смелости и спросила того, известно ли ему, что о нем болтают люди. Но он не пожелал с ней разговаривать.

«Точно так же, как не стал объясняться и с Катериной Плантагенет», — думаю я.

— Но потом к герцогине пришла сестра Тиррела — Мэри. Сэр Джеймс пожаловался сестре, что герцогиня «обхаживала его, пытаясь что-нибудь разнюхать», как он сам выразился. Однако у Мэри имелись свои собственные подозрения, и она облегчила душу, рассказав о них герцогине. Она считала, что ее брат так или иначе участвовал в судьбе принцев и слишком уж горячо отстаивает свою невиновность.

Приблизительно в это же время герцогиня и Мэри Тиррел познакомились с Элизабет Брекенбери, дочерью сэра Роберта, коменданта Тауэра. Эта женщина тоже не находила себе места и в конечном счете поведала, что больная совесть не дает покоя ее отцу: ведь он был вынужден на одну ночь передать ключи от Тауэра сэру Джеймсу Тиррелу, а когда вернулся на следующий день, принцев не было — они бесследно исчезли, а с ними сэр Джеймс и все его слуги. Госпожа Брекенбери сказала, что ее отец опасался самого худшего, потому что перед этим король Ричард прислал письмо, которым приказывал коменданту устранить этих несчастных детей. Но Брекенбери не подчинился, заявив, что не сделает этого даже под страхом смертной казни. Как воспринял это Ричард, никто не знает, но вскоре появился Тиррел с двумя громилами и именем короля потребовал у коменданта ключи.

— Это очень похоже на то, что пишет сэр Томас Мор, — говорю я, поднимаясь, чтобы налить вина из кувшина, предусмотрительно принесенного сэром Эдвардом. Я протягиваю кубок нашей гостье.

— Спасибо, — смиренно благодарит она. — Вы очень добры, миледи. Да, это похоже на то, что пишет Мор, хотя он и не раскрывает всего, и вскоре вы узнаете почему. Элизабет Брекенбери очень беспокоилась за своего отца. Она рассказала герцогине и Мэри Тиррел, что король щедро отблагодарил его за помощь и молчание — деньгами, имениями и доходными должностями, но, по ее словам, он считал эти деньги запятнанными кровью и принял их с неспокойной совестью. До того времени, когда король приказал ему убрать принцев, Брекенбери был преданным слугой Ричарда. Но теперь король опасался его, потому что Брекенбери знал слишком много. Ричард уже не раз показал, каким безжалостным он может быть. И потому впоследствии Брекенбери старался вовсю, чтобы не совершить ни малейшей ошибки. Он подчинился приказу Ричарда прибыть на поле боя под Босвортом и погиб в сражении.

— А Брекенбери нашел какие-нибудь доказательства того, что Тиррел и в самом деле убил принцев? — спрашивает сэр Эдвард.

— Нет. Никаких следов не осталось. Даже их одежды исчезли. — Элизабет Сэвидж печально качает головой и пригубливает вино. — Когда Генрих Тюдор стал королем, герцогиня решила удалиться в монастырь к клариссинкам и пригласила с собой Элизабет Брекенбери и Мэри Тиррел; там все они со временем и обосновались на правах постоялиц.

— А почему сама герцогиня решила поселиться в монастыре? — спрашиваю я.