Миддлмарч - Джордж Элиот

Мистер Брук, вернувшись в комнату, где собрались члены комитета, небрежно произнес:

- Довольно неудачно вышло, знаете ли. Мало-помалу я завладел бы вниманием слушателей... но попросту не успел. Я подобрался бы и к биллю, добавим он, взглянув на Ладислава. - Впрочем, в день выдвижения кандидата все наладится.

Но члены комитета не были убеждены, что все наладится; наоборот, они имели вид довольно мрачный, а политический деятель из Брассинга что-то бойко строчил, словно строил уже новые планы.

- Это штучки Боуера, - уклончиво заявил мистер Стэндиш. - Уверен в этом столь же твердо, как если бы его имя было напечатано на афише. Боуер великий мастер чревовещания и, черт побери, проявил сейчас незаурядное мастерство! Хоули недавно угощал его обедом: у Боуера множество всяких талантов.

- Вы, Стэндиш, знаете ли, никогда не говорили мне о нем, не то я тоже пригласил бы его обедать, - сказал бедный мистер Брук, то и дело ради блага родины приглашавший к себе кого-нибудь отобедать.

- Во всем Мидлмарче не найти такого ничтожества, как Боуер, - негодующе сказал Ладислав, - но, кажется, у нас все зависит от ничтожеств.

Уилл, порядком разгневанный и на себя и на патрона, ушел домой и заперся, всерьез подумывая распрощаться с "Пионером", а заодно и с мистером Бруком. Что его удерживает тут? Если ему суждено уничтожить непреодолимую пропасть между собой и Доротеей, то лишь уехав из Мидлмарча и добившись совсем иного положения, а отнюдь не прозябая в этом городишке, где, как прислужник Брука, он пользуется все большим и большим презрением... и по заслугам. Затем он принялся мечтать об успехах, которых достигнет... ну, скажем, через пять лет: сейчас, когда общественная деятельность становится все популярней и распространяется по всей стране, умение говорить речи и писать статьи на политические темы приобретает большую ценность, и он сможет завоевать высокое положение в свете, уравнявшись с Доротеей. Пять лет... если бы только знать, что для нее он не то что другие, если бы как-нибудь дать ей понять, что он устраняется лишь до тех пор, пока не сможет рассказать ей о своей любви, не унижая себя. О, тогда бы ему ничего не стоило уехать и сделать карьеру, представлявшуюся вполне осуществимой в двадцать пять лет, когда не возникает сомнений, что талант влечет за собой славу, а слава восхитительнейшее из житейских благ. Он недурно говорит и пишет; какое бы поприще он ни избрал, он преуспеет на нем и, уж разумеется, употребит весь свой пыл только ради торжества здравого смысла и справедливости. И так ли уж невероятно, что в один прекрасный день он вознесется над простыми смертными, чувствуя себя вполне достойным этого? Без сомнения, ему следует покинуть Мидлмарч, отправиться в столицу и, изучив юриспруденцию, обрести славу.

Только не тотчас: сперва необходимо как-то известить о своих намерениях Доротею. Ему не будет покоя, пока она не поймет, почему он не мог бы на ней жениться, даже если бы оказался ее избранником. А до этих пор он останется на месте и еще некоторое время будет терпеть мистера Брука.

Но вскоре у него появились основания подозревать, что мистер Брук готов предупредить его намерение. Глас народа и внутренний голос, слившись воедино, побудили этого филантропа принять ради блага человечества более решительные меры, чем обычно, а именно - отказаться от борьбы в пользу другого кандидата, передав последнему все средства, коими он пользовался в борьбе за голоса. Мистер Брук сам назвал эту меру решительной, но при этом добавил, что его организм оказался более чувствительным к волнениям, чем он представлял себе вначале.

- У меня возникло неприятное ощущение в груди... следует быть поосторожней, - сказал он, объясняя Ладиславу положение дел. - Я должен вовремя остановиться. Пример бедняги Кейсобона - это, знаете ли, предупреждение. Порой я двигался тяжеловесно, однако проложил дорогу. Нелегкая это работа - бороться за голоса избирателей, верно, Ладислав? Полагаю, она вам надоела. Впрочем, наш "Пионер" подготовил почву... указал, в каком направлении надо двигаться, и тому подобное. Теперь и более заурядный человек, чем вы, мог бы продолжить вашу работу... более заурядный, знаете ли.

- Вам угодно, чтобы я отказался от места? - вспыхнув, сказал Уилл, вскочил из-за стола и сделал несколько шагов, держа руки в карманах. - Я готов уйти, как только вы пожелаете.

- Что касается моих лично желаний, дорогой Ладислав, то я, знаете ли, придерживаюсь самого лестного мнения о ваших способностях. А вот по поводу "Пионера" у меня состоялся разговор кое с кем из наших приверженцев, и они склонны взять газету в свои руки... в известной мере, компенсировав мне это... иными словами, они намерены сами заняться "Пионером". А при таком обороте дела вы, возможно, предпочтете оставить работу в газете... приискать более подходящее поле деятельности. Эти люди, может быть, не оценят вас в такой степени, в какой всегда ценил вас я, почитая своим alter ego, правой рукой... хотя я никогда не сомневался, что вас ждет иная деятельность. Я собираюсь во Францию. Но я вам напишу всевозможные рекомендательные письма... к Олторпу (*148), к кому угодно. Я знаком с Олторпом.

- Чрезвычайно вам обязан, - гордо ответил Ладислав. - Коль скоро вы расстаетесь с "Пионером", не стану утруждать вас заботой о моих дальнейших действиях. Возможно, я предпочту остаться тут еще на некоторое время.

Когда мистер Брук ушел, Уилл подумал: "Родственники, как видно, требуют, чтобы он отделался от меня, и он уже не стремится меня удержать. Я пробуду здесь так долго, как сумею. Уеду же когда мне вздумается и вовсе не потому, что они меня испугались".

52

И не было столь низкого служенья,

Чтоб сердцу этому казалось низко.

Уильям Вордсворт

В этот июньский вечер, когда мистер Фербратер объявил своим домашним, что ему предложили Лоуикский приход, все сияло счастьем в старомодной гостиной и даже знаменитые юристы на портретах имели довольный вид. Матушка мистера Фербратера не притронулась ни к чаю, ни к тостам и, сохраняя всегдашнюю грациозную сдержанность манер, а свое волнение обнаруживая только румянцем и блеском глаз, внезапно делающими старую женщину такой, какой она бывала в юности, с убеждением сказала:

- Мне особенно приятно, Кэмден, что ты это заслужил.

- Когда человеку достается хорошее место, матушка, все его заслуги еще впереди, - ответил сын, не пытаясь скрыть ликования. Радость, сиявшая на его лице, была столь выразительной, что, казалось, выставляла напоказ и его внутренний мир: не только восторженное состояние души, но даже мысли как бы читались в его взгляде.

- Теперь уж, тетушка, - продолжал он, потирая руки и переводя взгляд на мисс Ноубл, что-то негромко попискивавшую про себя, - на столе у нас всегда найдутся леденцы, которые вы будете утаивать для детишек, и вы сможете раздаривать великое множество новых чулок и еще усерднее штопать свои собственные.

Мисс Ноубл кивнула племяннику с приглушенным робким смешком, ибо в честь полученного им назначения уже смахнула в корзиночку лишний кусок сахара.

- Что касается тебя, Уинни, - говорил священник, - я не стану препятствовать твоему браку с любым из лоуикских холостяков, например, с мистером Соломоном Фезерстоуном, если окажется, что ты в него влюблена.

Мисс Уинифред, которая весь вечер смотрела на брата, как всегда на радостях плача от души, сквозь слезы улыбнулась и сказала:

- Ты должен показать мне пример, Кэм: это тебе теперь нужно жениться.

- С удовольствием. Но кто же влюбится в меня? Я такой неказистый и старый, - сказал священник, встав, отодвигая стул и окидывая себя взглядом. - Как по-вашему, матушка?

- Ты красивый мужчина, Кэмден, хоть и не такой представительный, как твой отец, - ответила старая дама.

- Я бы хотела, чтобы ты женился на мисс Гарт, братец, - сказала мисс Уинифред. - Нам так весело жилось бы с нею в Лоуике.

- Вот прекрасно! По-твоему выходит, невест можно выбирать, как кур на рынке, стоит мне вымолвить слово, и любая согласится, - сказал мистер Фербратер, не называя той, кого ему прочили в невесты.

- Нам любая не нужна, - сказала мисс Уинифред. - Но вы-то, матушка, вы были бы довольны, если бы он женился на мисс Гарт, ведь верно?

- Я всегда одобрю выбор сына, - с величавой скромностью произнесла миссис Фербратер, - и буду очень рада твоей женитьбе, Кэмден. Когда мы переедем в Лоуик, тебе придется дома играть в вист, а Генриетта Ноубл игрок никудышный. (Миссис Фербратер всегда именовала так торжественно свою миниатюрную сестру.)

- Я обойдусь теперь без виста, матушка.

- Чего ради, Кэмден? В мое время вист не считался предосудительным развлечением для духовных лиц, - довольно резко возразила миссис Фербратер, не ведавшая, какое значение имеет в жизни ее сына вист, и не одобрявшая новых веяний.

- Мне теперь некогда играть, у меня будет два прихода, - сказал священник, уклоняясь от обсуждения достоинств этой игры.