Настоящие индейцы - Олег Дивов

Макс остался верен себе. Он отсалютовал мне сигаретой и сказал:

– Туше. Так или иначе, но я признаю за тобой право выбора. Хочется тебе сменить одного господина на другого, думаешь ты, что другой окажется покладистей, – твое дело. Мне, если честно, тоже надоели наши отношения. Пусть с твоей глупостью, помноженной на гордыню, воюет кто-нибудь другой. Скотт Маккинби умеет обламывать таких, как ты. Ты сделала отличный выбор. А что касается твоей влюбленности в Маккинби… В который уже раз удивляюсь прозорливости Иды. Она сразу сказала, что ты мне лжешь. Что ты только прикидываешься любящей. А на самом деле расчетливо пользуешься.

– О. Сейчас ты еще поставишь долбанутую Иду мне в пример.

– Ида поразительная женщина. Я обязан ей не только жизнью, но и репутацией. Было дело, еще на базе… Она фантастически мудрая. Что ни суждение – то в цель. И она любит меня. Единственная женщина, которой моя честь дороже своей. Дороже даже своей жизни. Пожалуй, единственный ее не слишком умный поступок – зря она влюбилась в меня.

– Тебе не вредно столько говорить, раненый?

– Я недостоин такой жертвенной любви, – гнул свое Макс. – Всю жизнь я покупался на красивую обертку и нарывался на пустоту внутри. Сейчас наоборот. Ты вряд ли сможешь оценить ее достоинства. Злишься на нее… Дел, а ведь она тебе говорила правду. Да, грубо. Но ты сама только что подтвердила ее слова. Ты вела себя, мягко говоря, низко. А Ида – да, она билась за мою честь. Уж как умеет, зато со всей страстью. А что до достоинств, так я тебя понимаю. Я тоже не способен оценить достоинства Маккинби. Как по мне, он обыкновенный самовлюбленный болван. Настолько самовлюбленный, что кажется загадочным. Будем считать, что мы с тобой квиты.

– Ты так расписал Иду, что хочется спросить: и когда же свадьба?

– Свадьбы не будет. Мы просто зарегистрируем брак в бортовом журнале. Обвенчаемся, как только доберемся до первой же христианской церкви. Гостей не зовем. Все, что мы делаем, мы делаем для себя. Что касается княжества, то я решил поступить по справедливости. В конце концов, обе вы беременны от меня, это мои дети, и для меня они равны. Поэтому княжество унаследует сын. Если обе вы родите однополых детей – то старший из них. Вероятней всего, это будет ребенок Иды – она забеременела раньше, и родит, соответственно, раньше. Понимаю, что Маккинби не отступятся, будут биться за права твоего ребенка, но мой тебе совет – не участвуй в этом. Кто бы ни победил, ты проиграешь. В любом случае, тебя сочтут хищницей и расчетливой сукой, которая, будучи отвергнутой любовницей, пытается подвинуть законную жену с ее законным ребенком.

– Чьим? – усмехнулась я. – И чью жену?

– Да, по букве закона Ида будет женой Люкассена. Но ты же понимаешь, в какой круг пытаешься войти. Здесь буква закона роли не играет. Меня очень хорошо знают, и никого не волнует, какую фамилию я ношу.

– Прекрасно. Макс, ты ведь привык, что я на подобные выпады реагирую одинаково? Стоит только намекнуть, что у меня есть корыстный интерес, или сказать, что обо мне так подумают, – и я немедленно отказываюсь от всего. Две недели назад я сказала бы – да подавись ты и своим княжеством, и своей Идой. Мне-то лишняя ответственность не нужна. А сегодня, Макс, я скажу тебе так – вперед и с песней! Давай, потолкайся лбами с Маккинби. Не забывай, кто у них в гербе. Может, я и хищница. Только ты в таком случае моего ребенка даже не увидишь. И никакой суд не позволит тебе претендовать на него. Даже если ты вернешь себе фамилию. Я просто не дам тебе юридического отцовства, вот и все. Это мое право. Живи с Идой, плоди некрасивых детей. Ты заслужил того, чтобы в конце концов жениться на самой страшной из своих любовниц. Я была нечестна с тобой? Я тебе ни разу не изменяла. Многие женщины живут с мужьями без любви – по привычке. Это не делает их менее достойными. Мне даже интересно, как рьяно будет защищать твою честь Ида, застав тебя через пару недель после венчания со своей лучшей подругой, например. Да, первый раз обвинит подругу. И второй раз она тоже обвинит женщину. Когда такое произойдет в десятый раз, она скажет, что ты такой замечательный, все на тебя вешаются. Но через пару лет даже до нее дойдет, что дело в тебе. Вот и посмотрим тогда.

– Ида, в отличие от тебя, в постели бесподобна, – лениво ответил Макс. – Тебя три часа надо гонять, чтоб был хоть намек на результат. А Ида горячая и отзывчивая.

Я встала.

– Это без клитора-то? Макс, ты ври, да не завирайся. Всего хорошего, счастья в личной жизни и так далее.

Я вернулась к шатру как раз вовремя: на опушке показалась кавалькада охотников. С утра шел дождь и было холодно, так холодно, что Август отказался от идеи надевать килт на голое тело, попросил рубашку. Я представила, в каком состоянии он вернется – замерзший, мокрый, в грязи по пояс, – и пошла на яхту, инспектировать кладовую Майкла. У Майкла обнаружились стратегические запасы самых неожиданных вещей. Впрочем, чему удивляться? У Августа яхта – бывший корвет, и вечно недогружен. Ну, возьмет он на борт двадцать-тридцать человек, и что? Август вполне может позволить себе возить лишнюю тонну продуктов просто на всякий случай. Так и почему бы Майклу не взять пару мешков свежего картофеля, например? Вдруг шефу захочется картошки по-деревенски или даже в мундире? А если что останется, так не пропадет. Дома съест.

Оглядев этот продуктовый рай, я непререкаемым тоном велела Майклу погрузить в катер самое интересное и привезти к нашему свадебному шатру. И самому, кстати, тоже прибыть. Вынужденный отпуск закончился, пора приступать к работе. Ну понимать же надо, что в одиночку я буду целый день чистить чертов мешок картошки! У шатра я выделила Майклу в помощь всех своих женщин, а сама занялась любимой кашей босса. Ну и попутно велела Тану повесить на костер два больших котла, чтобы к возвращению мужчин не было недостатка в теплой воде.

Кавалькада приблизилась. Вместе с Августом ездили пятеро его родственников, мой отец и Крис, молодые индейцы из хороших семей – человек двадцать. Кер изображал слугу при Августе. Я махнула Гаю: пора ставить столы на козлы. Санта потащила мясо, которого мы нажарили в избытке, Моника носила кувшины, Дженни – сыр, лепешки, плетеные тарелки… Я как хозяйка распоряжалась солью и пряностями.

Глянув на Августа, я поняла, что сильно ошибалась, прогнозируя последствия охоты. Во-первых, в грязи он был не по пояс, а по уши. Даже на лбу пятно. Во-вторых, от него валил пар, а настроение было явно приподнятым. Он сбросил на землю тушу какого-то крупного животного, которую привез поперек своей кобылы. Следом за ней полетели тушки помельче, от спутников. Кровь, грязь, запах крови и дичи… Как хорошо, что я сбегала в лазарет!