Совершенно несекретно - Сергей Филатов

Из Постановления ЦИК РФ:

«…Число избирателей, внесенных в список, 108 600 730.

Число принявших участие в голосовании, 74 706 645.

Число голосов, поданных за Ельцина Б.Н., 40 208 384.

Число голосов, поданных за Зюганова Г.А., 30 113 306.

Центральная избирательная комиссия постановляет: Признать выборы Президента Российской Федерации 3 июля 1996 года действительными.

Считать избранным на должность Президента Российской Федерации на второй срок Ельцина Бориса Николаевича».

(По-моему, за «второй срок» поплатился своим местом Н.Т.Рябов. Не понравилось некоторым близким президента, когда Николай Тимофеевич подчеркнул это особо при вручении удостоверения Борису Николаевичу в ЦИК.)

Затем были встречи президента со штабом, встречи с доверенными лицами. Были фотографии на память. Была инаугурация Бориса Николаевича. Предстояло пережить еще два тяжелых года борьбы за его здоровье, за сохранение реформ и преобразований. Но Борис Николаевич еще раз доказал, что человек он сильный.

Из сообщений СМИ:

«Во все переломные моменты последнего десятилетия меня поражал человеческий талант Бориса Ельцина», — эта вынесенная в заголовок цитата — суть содержания интервью режиссера театра «Ленком» М.Захарова газете «Российские вести». В нем известный режиссер и член Президентского совета рассказывает о своих встречах с Президентом России, неоднократно убеждавших его в человеческой и политической незаурядности главы государства».

Прошли, отодвигаясь все дальше в историю, вторые выборы Президента России, на которых убедительно победил Борис Николаевич Ельцин. Его команда ликует, но на душе пасмурно и тревожно: многое еще предстоит сделать, а трудностей впереди видится немало, да и в нескольких шагах позади тоже не все просто. Ошеломили кадровые перестановки. И мучает вопрос: неужели президента всегда нужно вот так встряхивать, чтобы принимались очевидные для всех решения?

Что же все-таки показали выборы президента, чему они должны были и смогли всех нас научить?

Во-первых, выборы выявили огромную заинтересованность в них людей и понимание каждым из нас того, что нужно решение принимать самостоятельно, потому что выбираем не просто президента, а будущее России. И уже в первом туре стало ясно, что народ за реформу и новое демократическое развитие государства, ибо против Зюганова и его программы проголосовало в первом туре более 80 процентов избирателей.

Во-вторых, определилось очень неоднозначное отношение к президенту — многие избиратели пребывали в лихорадочном поиске другого кандидата — не Зюганова, но и не Ельцина. Причины этого лежали на поверхности: трудности реформ, разгул преступности, непоследовательность, порой непредсказуемость действий президента, а порой и его бездействие, особенно в последние годы, иногда полное расхождение его слов с его же делами, приводящее к устойчивому убеждению, что власть слаба и поэтому правит всем, может быть, вовсе и не Ельцин. Такой взгляд высказывала интеллигенция.

В-третьих, результаты голосования показали, что наше и без того больное общество в опасной пропорции расколото: в первом туре соотношение регионов, проголосовавших за Ельцина и Зюганова, — 46:43. Конечно, требуется более глубокий анализ причин такого волеизъявления, простые и поспешные заключения здесь неуместны.

Некоторые пытаются объяснить такие результаты тем, что против Б.Н.Ельцина проголосовали регионы, в которых уже состоялись выборы губернаторов, и, следовательно, виновны те, кто эти выборы инициировал.

В том, что такое объяснение абсурдно, легко убедиться, если посмотреть внимательно на итоговую таблицу голосования. Из 13 глав республик и администраций, которые баллотировались в декабре 1995 года, избрали 10 действующих. Этим народ подтвердил безошибочность их назначения в свое время президентом.

Вокруг вопроса о выборах губернаторов развернулась скрытая, но неутихающая война: одна точка зрения сражающихся (ее, в частности, придерживался А.И.Казаков, работавший тогда начальником регионального управления) заключалась в том, чтобы держать жесткую вертикаль власти и ни в коем случае не проводить выборы губернаторов хотя бы до выборов Госдумы. Казакова почему-то особенно не устраивало такое положение, что в какой-то период перед губернаторами должен стоять на трибуне, как школьник, премьер правительства, тогда как должно быть наоборот — именно премьеру полагается держать губернаторов в подотчетном состоянии.

Другая точка зрения (ее разделяли некоторые здравомыслящие губернаторы, и я их, как мог, поддерживал) состояла в том, что в тех регионах, где готова законодательная база, где отсутствовала конфронтация между администрацией и законодателями, более или менее благоприятна социально-экономическая ситуация, где налицо поддержка избирателей, где сформированы местные элиты в виде как финансово-промышленных групп, так и научной и творческой интеллигенции, — там выборы необходимо проводить до избрания Госдумы.

Чем была продиктована вторая позиция? В одном из разговоров с Борисом Николаевичем я объяснил ее тем, что в регионах, особенно в дотационных (а их, как известно, в России на тот период было 89 минус 12, то есть 77), начали складываться элитные группы, проявлявшие интерес к будущему развитию региона. Они хотели работать с энергичной, надежной местной властью, которой к тому же доверяет центр. Доверие же центра они рассматривали как его разрешение, его «добро» на проведение выборов главы администрации.

Если брать проблему в целом — на перспективу развития регионов как самостоятельных, прибыльных и сильных территорий, — то, безусловно, нужно идти и на выборы губернаторов, и на расширение их прав уже сегодня.

В-четвертых, и это, может быть, самое главное, — люди жаждут ясности в вопросах социального обеспечения. Мало кто понимает, что мы пока еще проходим не стадию реформ, а стадию глубокого экономического кризиса. Именно поэтому у нас нет возможности упорядочить, а точнее создать стройную систему социальных гарантий. Но коммунистам удалось, благодаря бездействию самой власти, внедрить в сознание миллионов избирателей мысль о том, что эта система в стране якобы существовала, да вот теперь полностью разрушена, и в развивающемся, дескать, диком рынке нет места социальным гарантиям.

Вообще поражает та жестокость, с которой лидеры КПРФ создали свою концепцию предвыборной кампании. Разработали они ее классически, с учетом особенностей нашей истории и нашего все еще не пришедшего в себя народа, воспитанного на образах врага и ставшей уже привычной внутренней розни. Концепция КПРФ такова: к власти пришли антинародные силы, ставленники империализма, которые разрушили страну, довели людей до нищенского существования, поставив их на грань уничтожения, — и если вы, избиратели, вернете власть народу, то мы, коммунисты, быстро наведем прежний порядок в стране и вновь сделаем ее богатой и могущественной. Очень знакомая песня, но, увы, и очень опасная! Именно эта концепция заставила одних избирателей объединиться вокруг КПРФ, но эта же концепция и просматриваемая за ней возможность возврата к старому режиму заставили объединиться других — всех думающих людей, всю подлинную интеллигенцию — для защиты демократии и свободы.